— оставшийся в печатном тексте мелкий след основной мысли выступления Пастернака.
…чем больше будет счастья на земле, тем легче будет быть ху¬дожником. — Ср. анкету «Что такое человек» (1959): «Дайте человеку творчески изменяться в веках, — и города, государства, боги, искусство появятся сами собой, как следствия».
Редакции «Известий ЦИК и ВЦИК», т. Бухарину (С. 230). — «Извес¬тия», 11 июля 1935 г.
Текст радиоинтервью с членами советской делегации, возвращав¬шейся с Конгресса в защиту культуры. Другой текст, подписанный име¬нем Пастернака, опубликован в «Правде» 11 июля 1935 г.: «Я присутст¬вовал только на последнем заседании конгресса защиты культуры. Это было яркое, незабываемое событие. Лучшие умы человечества заявили: «Единственный носитель культуры — пролетариат, и ее оплот — Стра¬на Советов». Я горжусь своей социалистической родиной. Привет «Правде» и миллионам ее читателей. Борис Пастернак». «Трудно уста¬новить, действительно ли текст интервью для «Правды» столь отличал¬ся от текста второй газеты («Известий» — Е. П.) или же это результат работы редакторов, но известинский текст совершенно иной и в гораз¬до большей степени напоминает стилистику и способ мысли поэта, а также вполне вписывается в наши представления о занимавших его в тот период проблемах», — пишет К. М. Поливанов в работе «Полити¬ческий аспект биографии Б. Пастернака» («Новое литературное обозре¬ние», 1996, №20. С. 101).
Выступление на III пленуме правления Союза писателей СССР (С. 230). — «Литературная газета», 24 февр. 1936, под назв. «О скромно¬сти и смелости». — Стенограмма выступления, неправленая и непол¬ная (ИМЛИ, ф. 120), опубликована в Slavica Hierosolymitana IV. 1979, Кр. Барнсом.
Пастернак был избран в члены правления Союза писателей на I съезде, 1 сентября 1934 г. Пленум проходил с 10 по 24 февраля 1936 г. в Минске. Пастернак выступал 16 февраля. Об атмосфере на пленуме Пастернак писал родителям: «Между прочим, в Минске этом все время подводили под меня мину, чтобы взорвать со стороны общественной, и вдруг все это обернулось в мою пользу. Не ищите следов этого в «Лит. газете»; она редактируется человеком из той же клики. Дело тут не в личностях, а совсем в другом. Но по газете вы ни о речи, ни о моем месте во всем этом представленья не получите. И речь, сказанная раз¬говорно, просто, экспромтом (что в голову приходило), была гораздо смелее и обширнее того, что я из нее потом сделал и затем далее, цензу¬ра редактора. Затем, вычеркивая начало, не мог же я своей рукой оста¬вить отметку стенографистки о продолжительной овации (зал встал и аплодировал стоя), когда я появился на трибуне? Таким образом, это из печати выпало (это я для вас пишу: остальные, наоборот, правя стено¬граммы, вставляли себе аплодисменты)» (6 марта 1936).
По поводу закулисной борьбы на пленуме, мельком здесь упомя¬нутой, Пастернак писал и К. А. Федину: «Кажется, не сдобровать и мне, работники «Правды» рвут и мечут по поводу моего «Минского слова», но я не виноват, в неряшливом и сбивчивом произнесении оно настраивало жалостливо по отношению к говорившему, в печати же у него появился именно тот металлический отлив, наглости которого я.сам не выношу, что-то вроде адвокатского самоупоенья. Будь лучше стенографически, было бы по чему править, и этого бы не случилось» (28 февр. 1936).
С. 230. …всего ближе отволновался за меня Асеев… — выступление H. Н. Асеева под названием «Дружба народов — дружба поэтов» опуб¬ликовано в «Литературной газете» 16 февр. 1936 г.
…выслушивал прения этих трех дней… — первые три дня работы пленума были посвящены национальным литературам.
С. 231. …«Известия» напечатали выдержки из толстовского дневни¬ка… — 4 окт. 1935 г. в «Известиях» в контексте статьи об итало-абиссин¬ской войне публиковались отрывки из статьи Л. Н. Толстого «Письмо к итальянцам», основанной на дневниковых записях от 18 марта 1896 г. (Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 31. М., 1954. С. 193).
Своей речи о Маяковском Мустангова предпослала… — выступление Е. Я. Мустанговой опубликовано в «Литературной газете» 24 февр. 1936 г. Источником «пролетарской поэзии» Мустангова называла высшие образцы классической поэзии XIX в.
…что и наш социалистический реализм не мог свалиться с неба… — в стенограмме речь идет о «родниках нашего реалистического ро¬мантизма». Изобретение термина «социалистический реализм» при¬писывается И. М. Тройскому; с одобрения Сталина он был широко подхвачен литературной критикой.
…мы в своей банкетно-писательской практике от этой традиции сильно уклонились… — 3. Н. Пастернак, которая была в Минске вместе с мужем, вспоминала, что «едучи обратно в Москву, Борис Леонидович возмущался безумной тратой денег на банкеты и дорогую кормежку, и все для того, чтобы выяснить вопрос, какое место он занимает в литерату¬ре» (Воспоминания. С. 192).
…нас, социалистических реалистов… представил в раме… «Плодов просвещения». — В стенограмме: «нас, социалистических поэтов, раскри¬тикует с точки зрения социалистического нравственного реализма» (ИМЛИ,ф. 120).
…понравился доклад Суркова. — Выступление А. А. Суркова под на¬званием «О советской поэзии» опубликовано в «Литературной газете» 16 дек. 1936 г.
С. 232. …хорошо говорил Светлов. — Выступление М. А. Светлова под названием «К вершинам социалистического искусства» опублико¬вано в «Литературной газете» 29 февр. 1936 г.
Множество ложных взглядов стало догматами… утверждаются все¬гда в паре с… неопровержимым и даже священным… — об этом «уже при¬вычном нам музыкальном строе, в котором к трем правильным знакам приписывают два фальшивых», — писал Пастернак С. Д. Спасскому, рассказывая о съезде писателей (27 сент. 1934). Примеры подобной демагогии, взятые из выступления А. И. Безыменского, Пастернак приводит далее.
…Безыменский начал с таких вещей, как революция, масса… — в на¬чале своего выступления Безыменский поздравил собравшихся с новой поэмой И. Сельвинского о Сталине как победой советской поэзии. По¬эма была прочитана в кулуарах заседаний. Выступление Безыменского под названием «Во имя большевистской дружбы» было опубликовано в «Литературной газете» 16 февр. 1936 г.
…не без демагогии перешел на упреки, обвинив меня… в том, что я не «езжу читать стихи» <... >я был пристыжен сибаритской доступностью победы эстрадной. — Речь идет о выступлениях Пастернака в «Доме пе¬чати», Тургеневской читальне и др. В стенограмме: «Я помню, что в 1922 году <...> достаточно было появиться где-нибудь, как сейчас же начинаются хлопки и т. д. Я тогда поехал за границу — как раз тогда многие поехали за границу. И вот там это дело еще более обострилось, и я увидел, что стою перед возможностью нарождения какой-то новой биографии. Мне это было противно. <...> И вот я вспомнил о том, ка¬кой чудесной вековой эстрадой является книга. Пушкин не поет, не ез¬дит читать, а все-таки раскрывается его книга: это эстрада. И вот меня повлекло как раз к такому чуду. Вот тут-то, может быть, вырастает моя застенчивость, что я не езжу читать стихи и не буду ездить. То есть я буду ездить но — чтобы меня сманили с этого пути — никто не сманит» (ИМЛИ,ф. 120).
С. 232—233. …Маяковский и в этом отношении, то есть как явление на эстраде… — в стенограмме: «Маяковский был явлением, и никто дру¬гой даже в этом смысле не может его заменить. Уже одно это появление его казалось подарком, но потом уже казалось системой появление его на эстраде» (там же).
С. 233. …Вера Инбер… усмотрев разрешение всех тревог… — выступ¬ление В. М. Инбер было опубликовано в «Литературной газете» 29 февр. 1936 г. По стенограмме, Пастернак сказал об Инбер: «Она думает, что так же будем делить и стихи и чувства людей. Из ее слов выходило, что немыслимо несчастье, горе, печаль у нас. Разве они немыслимы? Это очень хорошо, она очень тонко выступила, но вряд ли она сама видела смысл в том, что на каком-то стекле эта задача была начерчена».
С. 234. Лучше всего… говорили здесь о стахановцах… — стахановское движение, возникшее в 1935 г., считалось инициативой снизу и со¬ответствовало, таким образом, представлениям Пастернака о свободе риска, к которой он апеллировал в своем выступлении: «Ведь не все на свете создается дедуктивно, откуда-то сверху».
В течение некоторого времени я буду писать плохо… — в стенограм¬ме: «У меня будет сейчас полоса плохих стихов, совершенно неизбежно и определенно, потому что я не смогу в них дать обычное. Совершенное искусство по насыщенности когда-то было вызвано координацией сво¬его мира. И тогда уже этот костяк облачается плотью и она растет. У ме¬ня сейчас произойдет смещение не потому, что я наслышался советов, а потому, что и раньше этих советов я знал по жизненному, по художест-венному побуждению. Два из этих стихотворений я напечатал в «Изве¬стиях». Они плохие стихи. Они водянисты и будут такими, потому что мне придется в плане искусства перелетать через пустое пространство на новую художественную землю. Этот перелет будет полуотвлеченный <...> Так что иногда пишут и плохие стихи. Это очень сложный вопрос, а мы разговаривали так, точно это маникюр» (ИМЛИ, ф. 120). Речь идет о стихах «Я понял: все живо…» и «Мне по душе строптивый норов…», опубликованных в «Известиях» 1 янв. 1936 г.
С. 235. В таком духе тут высказывались только двое: Светлов и Бе-хер. — В стенограмме: «И все же очень мало людей, за исключением Светлова и Бехера, говорили о том, что мы ни на йоту не сдвинемся, если будем все время говорить — мы отстаем, мы отстаем — и на это будем смотреть как на должное. Дело в том, что нужно нам несколько свободнее и смелее думать и воображать. Это дело каждого» (ИМЛИ, ф. 120).
И раз я уже употребил такое выражение, как гениальность… — в стенограмме: «Раз я такое слово сказал — гениальный и гений, — чтобы мне не навязывали всякого индивидуализма, я скажу несколько слов. На мой взгляд, гений сродни обыкновенному человеку. Всякие инте¬ресные люди — это промежуточная среда посредственности. Она рожде¬на той типичностью, которая также находится в этом русле, о которой я говорил — о нашей традиции социалистического реализма» (там же).
Убеждение это я однажды уже высказал по поводу Маяковского в книге, которую бы теперь написал по-другому. — Имеется в виду напи¬санное о Маяковском в «Охранной грамоте»: «Но одинаковой пошлос¬тью стали давно слова: гений и красавица. А сколько в них общего <...> На то есть в мире у нее (красавицы. — Е. П.) далекий брат, человек ог¬ромного обыкновенья, чтобы знать ее лучше ее самой и быть за нее в последнем ответе». Оговорки в отношении «Охранной грамоты» здесь и далее объясняются тем, что повесть была встречена резкой критикой, запрещена к переизданию и изъята из библиотек, что не могло не ска¬заться и на авторском отношении к ней.
