писателей и в отдел ЦК КПСС. «В этом интервью, опубликованном еженедельником «Висто», лауреат Нобелевской премии пишет, что бедствием нашей беспокойной эпохи являются посредственность, обывательщина и т. д. По мнению автора книги «Доктор Живаго», идеальным государством должно быть «госу¬дарство, служащее идеалам искусства, как это было в прошлом веке»» («А за мною шум погони…». Борис Пастернак и власть. Документы 1956— 1972. М., 2001. С. 264-265).
Распространенные вопросы итальянского журналиста Луиджи Вакки приведены в сокращенном виде. Ответы Пастернака были на¬писаны по-английски, конец последней страницы с подписью даны в еженедельнике факсимиле. Английский текст анкеты остался неиз¬вестен.
С. 273. Однажды летним утром 1915 года мы… осматривали уголь¬ные рудники на Урале. — Поездка на Кизеловские копи состоялась 27 мая 1916 г. Об этом Пастернак писал родителям: «Бог привел меня побывать в шахтах. Это я запомню на всю жизнь. Вот настоящий ад! Немой, чер¬ный, бесконечный, медленно вырастающий в настоящую панику» (29 мая 1916). Об этом же в «Уральских стихах», написанных осенью 1918 г., когда Пастернак узнал о шахтерских восстаниях на Кизеловских копях: «Закат особенно свиреп, / Когда, с задов облив китайцев, / Он обдает тенями склеп, / Куда они упасть бояться <...> / На волосок от смерти всяк / Идущий дальше. Эти группы / Последний отделяет шаг / От царства угля — царства трупа».
С. 275. …но недавно пережитое вновь живо напомнило мне о них. — Имеются в виду события, связанные с Нобелевской премией.
Недавно мне показали Anglo-Soviet Journal с критикой моего «Докто¬ра Живаго» со стороны некого Джека Линдси. — Jack Lindsey. On Doctor Zhivago / Anglo-Soviet Journal. Winter 1958-1959. P. 20-23. Об этой ста¬тье Пастернак писал сестре Л. Л. Пастернак-Слейтер: «Допускаю, что его разочарование вполне искренно. И тут мне все стало понятно, яс¬нее, чем раньше. Помимо политического, поэтического, идеологичес¬кого и другого значения, Д<октор> Ж<иваго> — это вид новой прозы, полностью освобожденной и не замеченной Линдси с его грошовой мудростью именно своей особой новизной. Это те самые неопределен¬ность, недостаток движения, интриги и плотности, которые Толстой ставил в вину чеховским драмам…» (18 апр. 1959; перевод с англ.).
С. 276. Нет, я не верю в действенность объединений, призывов, об¬ращений. — Пастернак говорил об этом еще в своем «Выступлении на Конгрессе в защиту культуры» в Париже в 1935 г. См. коммент. к нему. С. 612.
Что такое человек (С. 279). — журн. «Magnum». Heft 27. Dezember 1959. Kцln. S. 37. — Собр. соч. (в переводе с нем.).
Ответ на вопрос, заданный журналом. В этом же номере опубли¬кованы ответы Ле Корбюзье, К. Барта, X. Фон Додерера, А. Роб-Грийе, П. Эмманюэля и др.
С. 280. («Человек — это звучит гордо»), или о мистике сверхчелове¬ческой морали. — Речь, в частности, идет о Горьком (цитата из пьесы «На дне») и о Ф. Ницше.
Человек… герой постановки, которая называется «история»… — см. в «Докторе Живаго»: «…Человек живет не в природе, а в истории <...> А что такое история? Это установление вековых работ по последователь¬ной разгадке смерти…»
Один швед спросил меня, что такое культура… — ср.: «Я не люблю приевшегося слова «культура» из языка посредственности, праздного, ненародного. Но как обойтись без него? Некоторым собеседникам я сказал недавно: Что такое культура? Это форма меняющегося, облада¬ющего последствиями плодотворного существования» (письмо П. П. Сув-чинскому 26 сент. 1959). В понятии «культура» Пастернак выделяет этимологию латинского слова cuitura — возделывание, обработка, в пер¬вую очередь земли, отсюда его понимание как плодотворное сущест¬вование.
С. 282. При первом взгляде… я счел, что смогу по достоинству оце¬нить Ницше… — «Ницше в первоисточнике я знал очень мало, — писал Пастернак П. П. Сувчинскому, — Заратустру, Рождение трагедии и о пользе и вреде истории в «Несвоевременных размышлениях». Я обно¬вил это неполное мое знакомство с помощью одного старого обзора <...> о каком «влиянии», дурном или полезном, знания истории мог говорить
этот человек, вся страсть которого была в том, что называется «культу¬рой,» т. е. в творчестве и образовании? Разве история — оттенок нашего существования, воспитательно благотворная и педагогически гибель¬ная, а не облегающий нас остов, по неотменимости равный окружению вселенной? Можно ли о вселенной говорить как о частности, которую мы примем или отвергнем в виде легкой движимости, которую мы мог¬ли бы переставлять с места на место. Что станет с Богом и человеком, если отнять историю? Это одно. Другое это то, что Вы назвали его хри-стоборчеством. Как мог он не понимать, что его сверхчеловек извлечен и почерпнут из той глубочайшей струи Евангелия, которая уживается в учении Христа рядом с другой, человеколюбиво-нравоучительной его стороной, как мог он забыть, где он прочел и откуда пропитался чувст¬вом единственности и драматизма души и личности, и ее божественной жертвенности, и отчего все это так хорошо понимал более бедный и скромный Киркегор» (26 сент. 1959).
НЕОКОНЧЕННЫЕ НАБРОСКИ, ЗАМЕТКИ (С. 283)
Раздел составили сохранившиеся записи разного времени, черно¬вые наброски статей, выписки из книг и краткие конспекты прочитан¬ного, нужного для будущих работ. Принципиальная установка не со¬хранять старые бумаги и черновые наброски, которой придерживался Пастернак в последние десятилетия, привела к тому, что этих материа¬лов осталось очень мало, и по большей части — в руках разных людей. Увлеченный новыми замыслами и занятый тем, что писал в настоящий момент, Пастернак не хотел загромождать жизнь следами прошлого и, по его мнению, отжившего и отдавал друзьям, оставлял в издательствах и просто уничтожал старые бумаги. Проведя многие годы в тесноте ком¬мунальной квартиры и потеряв во время войны свой архив и — что было для него самым болезненным — собрание художественных работ свое¬го отца, сгоревших при пожаре в Переделкине, он решительно расправ¬лялся с материалами, накапливавшимися в ящиках письменного стола, освобождая место и мысли для настоящего и будущего.
Пастернак не вел ни дневников, ни рабочих тетрадей, как обычно делают писатели, не сохранял записных книжек. Его раздражала хао¬тичность записей «для себя» и он объяснял свое нежелание их вести тем, что первые впечатления сразу облекались в образную форму и требова¬ли художественного выражения. В конце жизни он признавался: «1 like this diary-keeping in rime, this sonnetized gripe, — that is a days paper and cold…» («Мне нравится вести рифмованные дневники, в тисках со¬нета, — это одновременно и ежедневные записи, и холод отстра¬нения…»), — писал он Ольге Баттеруорт 2 апр. 1959 г. В «Замечаниях к переводам из Шекспира» (1946) Пастернак назвал такое свойство восприятия метафоризмом или «скорописью духа», отмечая «эстетич¬ность» мысли Шекспира в самом своем зарождении.
Тем больший интерес представляют собранные в этом разделе наброс¬ки, значительно пополненные по сравнению с предыдущими изданиями.
Из студенческих тетрадей (С. 284).
Записи, сделанные в тетрадях времени обучения Пастернака на философском отделении историко-филологического факультета Мос¬ковского университета, перемежаются с конспектами лекций, книг, на¬бросками прозы и стихов, включенных в разделы «Первых опытов» I и II томов. Здесь собраны наброски работ, затрагивающих вопросы эсте¬тики и психологии творчества; отрывочные и неоформленные записи на темы этики, свободы и необходимости, а также конспекты книг, лек¬ций и философских рефератов, собранных Л. С. Флейшманом в дьух-томнике: L. Fleishman, H.-В. Hдrder, S. Dorzweiler. Boris Pasternaks Lehrjahre. Неопубликованные философские конспекты и заметки Бо¬риса Пастернака. Т. 1-2. Stanford, 1996.
«Этот предмет прекрасен…» (С. 284) — «Об искусстве». — Автограф без назв.
С. 284. …поклонник Римского-Корсакова был бы психологическим ти¬пом, исследованным формальной школой. — Формальная школа говорит об автоматизме восприятия искусства, которое следует известным тра¬диционным правилам.
Альтерация — полутоновое изменение высоты звука с целью по¬вышения общей напряженности звучания. Усложнением альтерации отличаются произведения Вагнера и Скрябина.
«Точно так же, как наука, исследуя природу…» (С. 285) — Russian Language Journal XLII, № 141—143, 1988. По мнению профессора Рим-гайлы Салис, опубликовавшей этот отрывок, он был написан с целью защитить творчество отца, Л. О. Пастернака, от критических нападок со стороны художественного объединения «Мир искусства», в первую очередь А. Н. Бенуа, провоцировавшего своими статьями в газете «Речь» раскол в «Союзе русских художников», одним из учредителей которого был Л. О. Пастернак (А. Бенуа. Художественные письма. Выставка «Со¬юза», IV//«Речь», 19 марта 1910).
В заметке отчетливо прослеживается влияние творчества Л. О. Па¬стернака на эстетические взгляды сына, в первую очередь, — на глав¬ное для них обоих — письмо с натуры, идущее «от родника формы». В своих «Записях разных лет» (М., 1975) Л. О. Пастернак много писал о значении натуры и отношении к рисунку.
С. 285. Творчество начинается с рисунка, изложения, мелодического сообщения… — Пастернак устанавливает аналогию между усвоенными им с юности принципами живописи, литературы и музыки. Первым увлечением Пастернака было рисование, его сменили занятия музыкаль¬ной композицией, ко времени написания этой заметки отчетливо про¬является его литературное призвание.
…интерес к стилизованной графике… говорит… о зависимости вооб¬ражения художника от существующих стилей и форм. — Решительное неприятие «вторичного» в искусстве составляло основу взглядов обоих Пастернаков.
С. 286. Fкtes galantes — живописный жанр «галантных празднеств», созданный французскими художниками XVIII в. А. Ватто, Ф. Буше, О. Фрагонаром и др. Художники «Мира искусства» находились под силь¬ным влиянием галантного стиля рококо, в особенности глава этого объединения А. Н. Бенуа, а также К. А. Сомов, создавший серию ком¬позиций этого жанра.
Он и начал, как и все, с импрессионизма… — о школе импрессио¬низма, обязательной для современного искусства, Пастернак писал в статье «Черный бокал» (1916): «Вы, импрессионисты, научили нас свер¬тывать версты, сверстывать вечера, в хлопок сумерек погружать хруп¬кие продукты причуд».
С. 286—287. …воссоздаст живую кровеносную ткань природы… в срок достаточно мгновенный… — подлинность искусства определяется, по Пас¬тернаку, «преобразованием временного в вечное при посредстве лимита-ционного мгновения». Он писал об этом в «Черном бокале»: «Искус¬ство на каждом шагу, ежедневно, ежечасно получает от века неизменное, лестное, ответственное, чрезвычайно важное и спешное назначение».
«Может быть, тема о бессмертии души…» (С. 287) — «Об искусст¬ве». — Автограф без назв.
В сохранившемся среди студенческих записей отрывке из письма неизвестному лицу есть слова о предполагаемой работе по греческой философии: «Я понимаю греческие мистерии так, что смерть была для них душою; они откладывали в смерть все то, в чем им удалось ожить в жизни (то есть творчески пережить); обряд делал из смерти мозаику содер¬жаний, которые давала жизнь и которые затем осознавались, осмысли¬вались». Предлагаемый набросок относился, видимо, к этому замыслу.
С. 287. Перед тем, как приступить к диалогу о бессмертии, Пла¬тон… — имеется в виду диалог Платона «Федон».
Какой-то внутренний голос неотступно требует музыки от него — лирического творчества. — «Сократ, твори и трудись на поприще Муз» — перевод С. Маркиша (Платон. Соч.: В Зт. Т. 2. 1970. С.
