тогда напомнил, что работы твои, Бориса (Пильняка. — Е. Я.), Леонова и некоторых других производили этот перелом, а не его отража¬ли, что идеи «Братьев» предваряли явления жизни и способствовали их нарожденью, что говорить об искусстве наших дней, как в любое другое время, упуская эту подробность, нечестно» («Братья» — роман К. А. Фе¬дина, написанный в 1927-1928 гг.).
С. 451—452. Я начну с того, что отвечу Анталу Гидашу. <... > призна¬ние, каким вы воспользовались, когда говорили, что до такого-то срока я чего-то не понимал… — венгерский писатель Антал Гидаш (1899-1980) в своем выступлении 16 марта сказал: «Когда я говорю о формализме в поэзии, я не могу не говорить о тов. Пастернаке. <...> Что дал Пастер¬нак для поэзии, для русского языка? Меня некоторые молодые крити¬ки, в частности Анатолий Тарасенков, хотели убедить в том, что Пас¬тернак крупнейший поэт XX века, более крупный, чем Блок и Маяков¬ский. Я в этом сомневаюсь, — и Блок, и Маяковский были кровно свя¬заны со своей эпохой. <...> А когда они создавали новый язык, новые формы, то этого всегда требовали новые идеи, которые они усваивали. Но новых идей я не могу найти в творчестве Пастернака. В основном идеи тов. Пастернака отстали от нашего времени. Ведь сам он сказал, что до 1934 года он не понимал значения коллективизации, что у него был смертельный страх перед этим. Как же можно создавать новую боль¬шую поэзию, если после того, как мы победили — чего никто не может оспаривать, — человек не понимает, что такое коллективизация <...> Поэтому разрешите мне сказать следующее: я знаю Райнера Мария Риль¬ке, основателя этого течения, последователем которого является Борис Пастернак. Сам Райнер Мария Рильке не является и не являлся вели¬ким поэтом, как Байрон, Гейне, Пушкин, Лермонтов, но он был круп¬ным поэтом. Но его значение с тех пор снизилось <...> Продолжатели его тем более не могут считаться великими поэтами. Поэтому у нас есть большие ошибки. Б. Пастернак, по-моему, средний поэт. (Сместа: Раз¬ве это так важно?) Это очень важно, потому что если мы это знаем, — когда вокруг Пастернака и его величия не будут возникать такие горя¬чие споры и когда мы можем совершенно спокойно и смело говорить о политическом содержании творчества Пастернака, — у нас не будет ощу¬щения, что мы стоим перед великаном. Наш крупнейший поэт, как тов. Сталин сказал, был и остается тов. Маяковский. Может быть, это обид¬но тов. Пастернаку и его поклонникам, но это слово правильное» (Сте¬нограмма).
С. 453. …показал ту свою тему, которую назвали оговорками. — «Ого¬ворками» названо в «Литературной газете» начало выступления Пастер¬нака 13 марта: «Странное, а кое в чем смешное впечатление произвело на писательскую аудиторию выступление Б. Пастернака, свое выступ¬ление Б. Пастернак начал с оговорок о том, что он понимает требова¬ния широких масс, предъявляемые к искусству» (15 марта 1936).
У меня бывали случаи, когда на меня готовы были налететь за обмоле-ку… но только вмешательство… партии… — имеется в виду постановле¬ние ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г. «О перестройке литературно-художе¬ственных организаций». Выход в свет «Спекторского» и «Охранной грамо¬ты» в 1931 г., двух наиболее значительных книг Пастернака, сделал его мишенью политико-демагогической критики, возглавляемой лидерами РАП Па. Посвященный новой книге Пастернака «Второе рождение» 13-й литдекадникФОСП, состоявшийся 6 и 11 апр. 1932 г., стал трибуной откры¬тых политических обвинений в его адрес (см. выступление Пастернака на этом «творческом вечере…». С. 429). На втором производственном совещании РАППа 18 апр. 1932 г. Л. Авербах и Е. Трощенко делали вы¬вод, что в условиях сегодняшней классовой борьбы Пастернак из «попутчика» превратился в «носителя буржуазной опасности». Подоб¬ные обвинения должны были привести к серьезным последствиям. Но через неделю постановлением Центрального комитета РАПП был упразднен.
Опять-таки, товарищ Гидаш, я говорю о том, что есть… — А. К. Та-расенков записал в дневнике, что «после второй речи (16 / III / 36) Б. Л. жаловался, что ему мешал говорить Гидаш, — когда Б. Л. говорил о пар¬тии, Нщаш, сидя в первом ряду, укоряюще и неодобрительно качал го¬ловой» (Воспоминания. С. 164).
С. 454. …если задачи, поставленные народом… не разрешат современ¬ные художники… тогда придут другие таланты, гении. — В. Кирпотин сказал: «Пастернак говорил о том, что через какие-то третьи руки к нам обращаются с призывом, где назойливо звучат два слова: формализм и натурализм. Тов. Пастернак, вы не расслышали голоса рабочих, колхоз¬ников, масс созревших (Аплодисменты), которые сейчас понимают не только, как строить заводы и крупное обобществленное сельское хозяй¬ство, но которые понимают искусство и будут диктовать свои законы искусству. (Аплодисменты.) Это не есть «третьи руки» <...> Но надо ска¬зать, что свет клином не сошелся. Если не смогут это сделать писатели, то источник талантов и гениальностей в народе не иссякнет. (Аплодис¬менты.) Если мы не сделаем, — завтра же придут другие, которые вы¬полнят эту задачу» (Стенограмма).
. Мне показалось, что это была угроза. — Защищая Кирпотина, А. Адалис сказала: «Это не угроза, это было самое лучшее место в пре¬красном выступлении Кирпотина, и безусловно самое радостное место было то, когда Кирпотин сказал: «Вы не напишете, в народе найдут¬ся таланты»». Пастернак: «Я действительно думал так ответить тов. Кирпотину, но снял свое возражение, когда он объяснил, что это не так было сказано. Он сказал: свет клином не сошелся, если вы не сделаете, то придут новые таланты. И я думал это связать в том отношении, что, например, когда Белинский и Некрасов открыли Достоевского, то они от радости бегали друг к другу. Я сказал, что это радость» (Стено¬грамма).
..мод прорицателя, под пророка или под служителя муз. — В редак¬ционной статье «Еще о самокритике» Пастернак назван «»служителем муз», замкнувшимся в идеалистическом мирке: «Встав в позу пророка и прорицателя, Б. Пастернак нападал на критиков, договариваясь до не¬приличных утверждений о чиновниках «с оскорбительно равнодушны¬ми руками»» («Литературная газета», 15 марта 1936).
С. 455. …в той же «Литературке» очень достойным тоном Эйдель-ман пишет… — «Точно так же неправильный тон взял Пастернак в от¬ношении «Комсомольской правды» <...> кто может отрицать тот факт, что центральный орган комсомола по-боевому <...> ставит вопросы со¬ветской литературы» (Я. Эйдельман. Дневник дискуссии // «Литератур¬ная газета», 15 марта 1936).
С. 456. …отражая наскоки… хранителейлефовства и т. д., я выступал против формализма. — Имеется в виду выступление Пастернака на дискус¬сии по докладу Н. Асеева «Сегодняшний день советской поэзии» (1931).
На обсуждении подготовки к Пушкинскому юбилею (С. 458). — Сте¬нограмма (РГАЛ И, ф. 631, оп. 15, ед. хр. 75). Заседание президиума прав¬ления ССП СССР. См. об этом заседании: De Visu, 1993, № 4. С. 74.
С. 458. Пункт 1 был посвящен формам проведения столетней го¬довщины гибели Пушкина.
…торжественное собрание, вроде толстовского. Тут уместна оглядка на Достоевского. — Речь идет о праздновании столетия со дня рождения Л. Н. Толстого, отмечавшееся в сентябре 1928 г. целым рядом меропри¬ятий, выставок и торжественных заседаний. Под «оглядкой на Достоев¬ского» имеется в виду знаменитая речь Ф. М. Достоевского о Пушкине, произнесенная на заседании Общества любителей российской словес¬ности 8 июня 1880 г.
Ты сказал… — Пастернак со В. П. Ставским были на «ты».
С. 459. …устроить в Большом театре. — Пушкинский пленум прав¬ления Союза писателей проходил в Колонном зале Дома союзов.
Что по Минску хорошо, то по Пушкину плохо. — Пастернак сопос¬тавляет ход III пленума, проходившего в Минске в 1936 г., с требовани¬ями, выдвигаемыми к следующему, приуроченному к столетнему юби¬лею Пушкина.
Пункт 2 посвящался обсуждению написанных к юбилею книг: И. А. Новикова «Пушкин в Михайловском» (М., «Советский писатель», 1936) и трагедии А. П. Глобы «Пушкин», опубликованной в «Красной нови», 1936, № 4.
Зимняя дискуссия нас напугала… — имеется в виду дискуссия о фор¬мализме (март 1936).
…возразить вам, товарищ Никулин. — Л. В. Никулин назвал роман Новикова аполитичным, слащавым и литературным.
В таком же положении была греческая трагедия. — Пастернак разби¬рал аналогичную ситуацию по поводу «производности Шекспировой сюжетики»: «Текст исключен, элиминирован. Ознакомленье с су¬ществом, сюжетом пьесы идет не ценою текста, когда половина его про¬падает. Но когда знакомство с содержаньем уже налицо (как в греческой трагедии, где мифы были общеизвестны в той же степени, как церков¬ные праздники былым богомолкам. <...> тогда текст освобождается от прикладных и побочных своих назначений» («Заметки о Шекспире», 1939-1942).
С. 460. Пункт Зтого же заседания был посвящен претензиям Б. А. Пильняка к Союзу писателей.
…я долголетний приятель и люблю Пильняка… — начало знакомства Пастернака с Пильняком относится к 1921 г., наиболее дружеские от¬ношения сложились в 1928—1929 гг.
Иван Капитонович Луппол (1896—1943) — историк общественного движения, директор Гослитиздата.
…этот документ. Пильняк мне его прочитал и он мне не понравил¬ся… — по-видимому, речь идет о записке Пильняка в Союз писателей В. П. Ставскому с жалобами на клевету и притеснения. Пастернак не советовал ему начинать объяснения со Ставским.
С. 461. Твой очерк — он не фактографичен. — Возможно, речь идет о публикации в журн. «30 дней» рассказа «Могила Ли-Хва» (1936, № 7) о захвате японцами Маньчжурии.
…это не фронда с машинкой, напрасно вы этим возмущались. — Речь идет о намерении Пильняка, подвергавшегося непрестанным нападкам критики, продать свою пишущую машинку в знак решительного отказа от писательства. Этот факт был воспринят как демонстративный.
На вечере памяти В. Я. Брюсова (С. 462). — Стенограмма (ГНБ, ф. 386, картон 136, ед. хр. 2; без начала, только заключит, часть). О зна¬комстве Пастернака и Брюсова и их отношениях см. в коммент. к: «<Ва-лерий Брюсов. Избранные стихотворения. Пометки на полях>». С. 677.
С. 462. …Брюсову пришлось открыть для Блока урбанизм… — ср. из стих. «Брюсову» (1923): «Что сонному гражданскому стиху / Вы первый настежь в город дверь открыли?».
С. 463. …волновался, когда говорил Шенгели. — В своем выступле¬нии Г. А. Шенгели прочел несколько стихотворений Брюсова.
На заседании национальной секции в клубе писателей (С. 464). — Сте¬нограмма (ГЛМ, ф. 372, on. 1, № 309). Выступление в прениях на засе¬дании, посвященном творчеству Низами. Речь шла о переводе Рюрика Ивнева поэмы Низами «Семь красавиц» (1197).
Низами Гянджеви (ок. 1141 — ок. 1209) — древнеперсидский поэт и философ.
В своем докладе Е. В. Левкиевский пересказал сюжет поэмы, кото¬рый строится на рассказах семи красавиц-царевен, любимых жен царя Ирана Бехрам-Гура, правившего с 420 по 438 г. Притча о Махане отно¬сится к разделу «Рассказ принцессы пятой страны» (хорезмской прин¬цессы). Она повествует о прекрасном египтянине Махане, который по¬знал тщету жизни и приобрел опыт преодоления одиночества (судьба, преследующая Махана, предстает в образе злого дива Хаиля).
