< >
Читателей со вкусом и пониманьем, умеющих отличать истину от видимости, он отсылает к первоначальному журналь¬ному варьянту.
1940
СОВЕТЫ БУЛГАРИНА ПУШКИНУ
«Несколько слов о «Современнике»». «Северная пчела» 1836 г. 127 № в ответ на жалобы «Современника» на распространяю¬щуюся холодность к стихам.
«Будьте народным поэтом, и публика не будет равнодушна к поэзии. Теперь надобно более, нежели одной музыки в языке, чтобы приковать читателей к поэзии. Давайте действия, давай¬те страстей, — поэзия воскреснет…
«Современник» жалуется справедливо на равнодушие публики к поэзии, но и публика имеет справедливые поводы к жалобам».
Между прочим: Инцидент с Палибиным.
* * *
Белинскому, когда летом 1843 г. он изнемогал в своей зависи¬мости от Краевского (редактора Отечественных Записок), один богач (Косиновский) предложил сопровождать его в путешест¬вие за границу с вознаграждением в 6000 за два года. Белинский отказался, выставив мотивом свою приверженность к «старой, кривой, злой, глупой старухе, словом расейской литературе, черт бы ее съел, да и подавился бы ею» (письмо Краевскому 8. VII. 1843).
1940-е гг.
* * *
Для Europe, или кому бы то ни было другому, где бы эти за¬метки представили интерес, с нежностями Эльзе и приветом Арагону.
В июле 1943 года я разыскивал Райфо (Районный финан¬совый отдел) той части города, где я живу, для получения бума¬ги об уплате налога. Было очень жарко, и никто не знал, куда этот отдел переехал. Все время, на остановках трамваев и в ва-гонах, и потом в очереди в учреждении, я в этот день с упоени¬ем читал Crиve-coeur.
Не надо обижаться и сердиться на мою сдержанность. Она — сознательная. Я не только стилистически, но и внутрен¬не во многих отношениях хочу другого, чем все еще у нас при¬нято хотеть. И, прежде всего, несколько больше самой простой, бытовой и обиходной свободы.
Поэтому, может быть, лучше просто отвернуться от меня, чем сочувствовать и потом разочаровываться этим поведением.
Б. П.
22 июня 1946
К СТАТЬЕ О БЛОКЕ
Мы назвали источник той Блоковской свободы, область кото¬рой шире свободы политической и нравственной. Это та сво¬бода обращения с жизнью и вещами на свете, без которой не бывает большого творчества и о которой не дает никакого пред-ставления ее далекое и ослабленное отражение, — техническая свобода и мастерство.
О СВЯЗИ ЖИЗНИ И ИСКУССТВА
Изображения в искусстве это не приметы действительных лич¬ностей, оставшихся в отдалении прошлого, но вакансии для желающих, способных заполнить этот образ.
1952
Не # *
27 апреля 1952 г. Воскресенье.
Как ценит всякий, любящий искусство, чувство меры! Смерть есть чувство небесной меры, приложенное к жизни. То, в чем нет жизни и правды, залеживается без меры ко всеобщей досаде, как мертвый камень. То же, что заключает жизнь и правду, наделено даром конца, будет любимо и должно быть оплакано.
К ВЕЧЕРУ ОБ ИСТОРИИ
История духовное целое. Надо думать об общем одухотворении. Этого недостаточно, что одни из вас удовлетворяют свою идей¬ность об истории тем, что они партийны, а другие тем, что хо¬дят в церковь. Это очень малые доли того, что требуется.
Как ребенок сказал бы, двухдневный план часть текущего очередного урока в 5-тилетнем плане; так пятилетний план есть доля того многотысячелетнего плана, который есть история. История задумана именно как план, и теория этого плана есть Евангелие. И самая ответственная, самая христианская часть этого плана есть социализм.
1946
Не Не Не
Первый том Чеховских рассказов (Марксовское издание). А в поэзии это — Игорь Северянин. Тот же мир, персонажи, общество, дачники и пр. И как у Чехова на границе журналь¬ной юмористики, тон почти пародийный.
1952
Не Не *
Мера требуемой понятности лирико-субъективного произведе¬ния (Фауста) и представляемой на сцене драмы (Шекспира) не одинакова. В первом случае все, что содержится в книге или говорится со сцены, обращено к читателю или зрителю. Если он понял, что ему сказано, то этого и достаточно. Однако такой понятности мало в спектакле, изображающем жизнь и притя¬зающем на сходство с действительностью. Действующие лица в пьесе говорят между собою, а не обращаются к зрителю. Мало того, что он их понимает, его не должно оставлять чувство, что они сами с полуслова понимают друг друга, а это вещи разные. Сверх ясности смысла, требующейся для зрителя, тут требуется гораздо большее: очевидность того, что играющие или действу-ющие лица замысла понимают друг друга так же легко и быст¬ро, как в жизни.
Не Не Не
Когда я читаю или слушаю со сцены нечто субъективное в ли-рико-монологической форме, важно, чтобы понимал это я, — текст обращен ко мне. Но когда я смотрю на сцене пьесу Шек¬спира, написанную в виде картины жизни, мало того, чтобы я понимал слова диалога. Действующие лица обращаются не ко мне, а говорят между собою. Диалог должен быть не только та¬ков, чтобы я его понимал, но чтобы я, подглядывающий и под¬слушивающий со стороны чужой разговор, был уверен, что раз¬говаривающие быстро с полуслова понимают друг друга, как в жизни. Сверх простой понятности, требующейся от книги или монолога, сценический диалог должен обладать очевидностью понятности, понятности, которую зритель наблюдает своими глазами и готов подтвердить, как свидетель.
1952
ПОПУТНОЕ К ФАУСТУ И ШЕКСПИРУ
ДЛЯ ВОЗМОЖНОГО БУДУЩЕГО ПРЕДИСЛОВИЯ, ПОЯСНЕНИЙ И ПР.
Стремление Гете во второй половине и перед концом жизни насаживать новые свои домыслы, представления и воззрения на стержень сильнейшего и жизненнейшего своего произведе¬ния — естественно и правильно. Сильное, жизнеустойчивое, богатое теплом художественное произведение так же точно, как организм, обладает способностью принимать прививку, способ¬но к наращиванию и т. д.
1952
МЕЖДУ ПРОЧИМ О ФАУСТЕ
Черт с Карамазовым все говорит «пакости». А у меня это слово вымарывали в репликах Мефистофеля.
А между тем я в своих «странностях» всегда подчиняюсь каким-то забытым примерам или преемственности, которой сам не сознаю.
1950-е гг.
К сб. «СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ» 1956 г. * * *
Это все только для ознакомления О. В. и Н. В. В апреле займусь всем сам вплотную. О. В. и Н. В. надо будет достать первые издания всех отдельных книг. Многое потом в общие собрания не входило. У Чагина надо будет достать мною данную ему зарезанную книжку Сов. Пис<ателя> в серии Ста лучших книг и т. д., тонкую в желтом картонном переплете. Там много переделанного и неизвестного. Все это только для пер¬вого обзора и отбора, — может быть, ничего из этого не будет включено.
Из забытого, рассеянного по первым изданиям (например, в 1-м издании «Второго рождения» стихотворение, обыгрыва¬ющее «В надежде славы и добра») и по журналам (кажется, в Красной Нови 31 или 32 года стихи о Кавказе с обыгрыванием Мцыри
Где две реки (у ног) горы, (?)
Обнявшись будто две сестры,
Текут, стихов бесстрашных ради
В пропавшей (забытой?) юнкерской тетради
Совершенно не помню стихов).
Достать надо: Однотомник Лд. — 33, Однотомник Моск. 36, Чагинский выбор 1945 и многочисленную мелочь.
Мне кажется, за писанием автобиографии (недели через 2-3) в марте или апреле, сам многое дополню, выправлю, допишу и присоединю новое.
Неотправленное письмо Чагину прилагаю для суда и одоб¬рения.
Вероятно, это меньше половины всего утраченного и за¬бытого, в отношении раннего периода и до «Поверх барьеров».
Февраль 1956
НЕСКОЛЬКО СТИХОТВОРЕНИЙ
Были напечатаны в «Знамени», кажется, в 1936 г. (16 страниц) 2 экземпляра
Искренняя, одна из сильнейших (последняя в тот период) по¬пытка жить думами времени и ему в тон. Сегодня (17 / II 1956) разбирая те немногие дополнения, которые у меня есть и напав на эти стихи, вспомнил отчетливо: я не всегда был такой как сейчас, ко времени написания 2-ой книги Доктора Живаго. Именно в 36 году, когда начались эти страшные процессы (вме¬сто прекращения поры жестокостей, как мне в 35 году казалось), все сломилось во мне, и единенье со временем перешло в со-противление ему, которого я не скрывал. Я ушел в переводы. Личное творчество кончилось. Оно снова пробудилось накану¬не войны, может быть как ее предчувствие, в 1940 г. (На ранних поездах).
Трагический тяжелый период войны был живым периодом и в этом отношении вольным, радостным возвращением чувст¬ва общности со всеми. Но когда после великодушия судьбы, сказавшегося в факте победы, пусть и такой ценой купленной победы, когда после такой щедрости исторической стихии по¬вернули к жестокости и мудрствованиям самых тупых и темных довоенных годов, я испытал во второй (после 36 г.) раз чувство отталкивания от установившихся порядков, еще более сильное и категорическое, чем в первый раз. Я хотел бы что-нибудь в этом роде сказать в предполагаемой в качестве введения к од¬нотомнику автобиографии.
Это очень важно в отношении формирования моих взгля¬дов и их истинной природы.
На стр. 3, 4, 5-й разумел Сталина и себя. Было напечатано в этом виде в «Известиях». Бухарину хотелось, чтобы такая вещь была написана, стихотворение было большой радостью для него.
Стр. 6,7 посвящены смерти и самоубийству Ник. Дементь¬ева тогда же.
Стр. 8, 9 навеяно выходом большой книжки стихов и Ох¬ранной грамоты по-чешски.
Стр. 11 и до конца: в 1933 ездили большой делегацией в Тифлис. Здесь все творческое и все — личное, связанное с семьей Леонидзе.
17 февраля 1956
«ЗАРЕВО»
Полный текст: появившееся в печати вступление и оставшаяся ненапечатанной, начатой и брошенной без продолжения поэмы. Именно ее непоявление в «Правде», для которой писалась по¬эма, отвратило от мыслей продолжать ее. (Десять страниц). 1 экземпляр.
Февраль 1956
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Я еще не был знаком с работой составителя, не видел подготов¬ленной им книги, когда по памяти с завязанными глазами, не проверяя вспомогательного материала, стал писать помещен¬ный выше вступительный очерк.
Теперь, к величайшему моему удовлетворению, данные его пересмотра и плоды выбора мне известны. Осталось и мне приложить руку к составленному собранию и прибавить по его поводу несколько замечаний в дополнение к готовому преди¬словию.
Редактор и его помощники не правы, восставая против пе¬реработки некоторых стихотворений, на которой я настаиваю.
Речь идет не об основном и важном, не о духе вольничания или образной природе моих ранних книг (эти качества я раз¬делял со всеми), не об их ритмическом напоре. Речь о самом несущественном, об отдельных, немногочисленных местах, не¬удачных как на нынешний взгляд, так и с точки зрения далеко¬го прошлого, к которому они относятся.
Эти места, их путаная неясность губят целое, часть которого они составляют, и чтобы спасти стихотворения, ими испорчен¬ные, я позволил себе слегка подновить их отдельные строфы.
Пусть читатель простит мне эти изменения и не винит в них редакторов, всеми силами противящихся этому. Пусть он изви¬нит меня также за исключение некоторых вещей, внесенных в книгу составителем. Они мною выброшены на разных основа-ниях.
Одни потому, что представляют разряд, достаточно пояс¬ненный другими примерами. Другие потому, что содержали долю театральной ходульности, мне не свойственной и в моем случае ложной. Третьи потому, что являлись тем видом ложно-го глубокомыслия на выдуманные и несущественные темы, ко¬торое развилось у нас между тридцатыми и сороковыми годами и дань которому, по-видимому,
