Никитич. Опять на станции дебош. Проезжие дерутся, избивают кучеров. Сделай милость, наведайся. У тебя легкая рука на сканда¬лы. Ты у меня не одну потасовку улаживал, мне жизнь спа¬сал. Сделай милость, сходи ко мне, разними драчунов.
Прохор Никитич (у него руки во время разговора заняты пере-ставлением с места на место на полках и на прилавке посуды, штофов, закусок и прочего). Ну что ты, ваше благородие, гос¬подин отставной, Христос с тобою. Ну куда я теперь отлу¬чусь. Служба отойдет, публика сюды повалит. Даром что Пост. Пойдут лакать, только подавай. Не напасешься. Бла¬говещенье. Да что у тебя там подеялось?
Станционный Смотритель. Я не знаю, как сказать. Сам не пойму. Молоденьких два из Питера, видать сами друг с дружкой сцепились, а потом пошли других задевать. Один, мне поблазнилось не господина ли графа племянник, мо¬жет ошибка, налетает на кого не попадя, я, говорит, при¬ехал хлебопашцев утружденных ослобонять, я всем, гово¬рит, завтрашний день дам волю по всей губернии.
Прохор Никитич. Ясное дело, Ксюша. Графчонок Ксенофонт Усольцев. В пеленках отличался. Ну и что же.
Станционный Смотритель. Орут, орут, никому не дают слова сказать. Какой-то свой дворовый, попробовал, сумлеваюсь, говорит, чтобы была у вас такая власть. Это говорит, будет, когда деревья пойдут корнями вверх расти. Ну и пошло. Своих и чужих по скулам. Молчать, кабальные. Знай свое холопье место. Освобождение крестьян.
Прохор Никитич. Ступай. Может, утихомирились. А то укрой¬ся где-нибудь. Им трактира не миновать. Брюхо скажется. А я их тут разберу.
КОММЕНТАРИИ
Пятый том состоит из разделов: статьи о художественном творчест¬ве, драматические произведения, выступления и очерки, ответы на вопросы анкет, заметки и наброски, стенограммы. Основным содер¬жанием тома стали вопросы творческой эстетики, которую Пастернак понимал как представления о природе искусства и его роли в обществе и истории.
Особое место среди этих работ занимают статьи, связанные с худо¬жественным переводом, они не выделены из общей последовательно¬сти, потому что, по мнению автора, в конечном счете для художника писание с натуры или копирование великих мастеров прошлого пред¬ставляет собой аналогичные задачи. «Настоящий перевод должен сто¬ять твердо на своих собственных ногах, не сваливая своих слабостей на мнимую хромоту подлинника», — писал он, и к своим переводческим работам Пастернак предъявлял «требования, обязательные для всякого самостоятельного литературного произведения» («Заметки к переводам Шекспира. Общая цель переводов», 1946. См. «Ранние редакции». С. 476.). Вынужденный посвятить переводам многие годы, Пастернак занимался серьезным изучением и анализом творчества переводимо¬го автора, результаты которых нужно было донести до читателя. Но переводы, как правило, печатались без авторских предисловий по при-чине особой редакторской строгости идеологического порядка к их тек¬стам. Теми же обстоятельствами объясняется то, что работы этого рода не были при жизни автора собраны в книгу, хотя такие намерения выска¬зывались автором, в частности, в записках к А. Е. Крученых, которому Пастернак отдавал на хранение рукописи многих из них.
Помещенные в этом томе очерки, правленные автором стено¬граммы выступлений, газетные и журнальные заметки, рецензии, конспекты, ответы на вопросы охватывают все полувековое творчество Пастернака.
Не все, что занимает писателя, находит место в его законченных работах. Отсеиваются далеко не второстепенные детали и соображения. Часть этого материала еще при жизни автора по разным поводам появ¬лялась в газетных и журнальных публикациях, кое-что осталось в запи¬сях для себя. Небольшое собрание заметок такого рода составило от¬дельный раздел тома. В него вошли юношеские работы, примыкающие к докладу «Символизм и бессмертие», читанному в 1913 году, и одно-именной книге статей, тогда же анонсированной, но не дописанной. Рас¬сматривая художественный опыт Шекспира, Пушкина, Блока, Маяков¬ского, Пастернак пристально исследовал становление их мастерства в раннем периоде творчества, чтобы понять исток и особенности их дара. Тот же способ исследования применим и к творчеству самого Пастер¬нака, поэтому особый интерес вызывают его юношеские неотделанные записи.
Черновой вид, в котором сохранились эти заметки, характеризует¬ся большим количеством зачеркиваний в тексте, обозначенных квад¬ратными скобками [ ], некоторые неразборчивые и недописанные ме¬ста купированы или раскрыты конъектурами, что обозначено угловы¬ми скобками < >. Распространенные сокращения служебных слов и окончаний, которыми обычно пользуются в записях для себя, специ¬ально не обозначены, поскольку они не имеют смыслового значения, но затрудняют и без того нелегкое чтение (м. б. — может быть, напр. — например, т. е. — то есть). В названиях книг, журналов и других случаях сохраняются особенности правописания того времени. Датировка за¬меток основывается главным образом на биографических данных, ав¬торские даты очень редки; иной раз поставленные задним числом, они нуждаются в уточнении. Материалы семейного собрания приводятся без указания на источник. Переводы иностранных текстов сделаны соста¬вителями.
Приносим благодарность за помощь в работе над томом В. Г. Смо-лицкому, М. А. Рашковской, О. В. Шалыгиной, В. А. Рогатину и Энн Пастернак Слейтер.
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ:
Воспоминания — Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., «Слово/ Slovo», 1993.
ГАРФ — Государственный архив Российской Федерации. ГЛМ — Рукописный отдел Государственного Литературного музея. Джаншиев — Г. А. Джаншиев. Из эпохи великих реформ. СПб., 1907. Ивинская. В плену времени — Ольга Ивинская. В плену времени. Годы
с Борисом Пастернаком. Париж, 1978. Избр.-1948 — Борис Пастернак. Избранное. М., «Советский писатель»,
1948 (тираж книги уничтожен). Избр.-1985 — Борис Пастернак. Избранное в двух томах. Стихотворе¬ния и поэмы. М., «Художественная литература», 1985. «Избранные переводы» — Борис Пастернак. Избранные переводы. М.,
«Советский писатель», 1940. И МЛ И — Рукописный отдел Института мировой литературы им.
М. Горького Российской Академии наук, Москва. Каталог Кристи — Poetical manuscripts and autograph letters by Boris
Leonidovich Pasternak from the archive of OPga Vsevolodovna Ivinskaia.
London, Wednesday, November 27’h, 1996 at 10.30 a. m. Christie’s. ЛН — Литературное наследство. M., «Наука».
Материалы музея груз, литературы — Борис Пастернак. Материалы фонда Государственного музея грузинской литературы им. Г. Лео-нидзе. Тбилиси, 1999.
Музей грузинской литературы — Государственный музей грузинской литературы им. Г. Леонидзе, Тбилиси.
«Об искусстве» — Борис Пастернак. Об искусстве. «Охранная грамота» и заметки о художественном творчестве. М., 1990.
Пыпин — А. Н. Пыпин. История русской литературы. T. IV. СПб., 1913.
РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства.
РГБ — Отдел рукописей Российской Государственной библиотеки.
РО ЦНБ АН, Киев — Рукописный отдел Центральной научной библио¬теки Академии наук, Киев.
Сб. 1956 — Борис Пастернак. Стихотворения и поэмы, 1956. Типограф¬ский набор сборника был рассыпан.
Собр. соч. — Борис Пастернак. Собрание сочинений в пяти томах. М., «Художественная литература», 1989-1992.
Философские конспекты — Boris Pasternaks Lehrjahre. Неопубликован¬ные философские конспекты и заметки Бориса Пастернака. Т. 1. Stanford, 1996.
Slavica Hierosolymitana — «Slavica Hierosolymitana». Slavic Studies of the Hebrew University. Jerusalem.
СТАТЬИ, РЕЦЕНЗИИ, ПРЕДИСЛОВИЯ (С. 5)
В раздел вошли публиковавшиеся или подготовленные к печати ра¬боты Пастернака по вопросам художественного творчества. «В сущнос¬ти едва ли не все сочинения Бориса Леонидовича Пастернака, — писал
B. Ф. Асмус в своей статье «Творческая эстетика Б. Пастернака», — были сочинениями об искусстве: стихи, проза, письма…» («Об искусстве».
C. 8). Вопросы искусства разбираются в его повестях, автобиографиче¬ских очерках и романе «Доктор Живаго». Но в данном разделе тома объ¬единены статьи Пастернака, специально посвященные его взглядам на искусство, которые в прямом смысле слова разрабатывают темы его твор¬ческой эстетики. Обреченный на долгое молчание в своем оригиналь¬ном творчестве, Пастернак по условиям времени и своему глубокому интересу к мировой литературе большую часть своей жизни посвятил переводам с иностранных языков, и многие из представленных в разде¬ле работ являются «заметками переводчика». К его большому огорче¬нию, написанные им статьи были отвергнуты издательствами и остава¬лись неизвестными при его жизни.
«Ни разу не позволяли мне предпосылать этим работам собствен¬ных предисловий. А может быть, только для этого я переводил Гете, Шекспира. Что-то редкостное, неожиданное всегда открывалось при этом и как (!) всегда тянуло меня это новое, выношенное живо и сжато сообщить! Но для… «работы мысли» у нас есть другие специалисты, наше дело подбирать рифмы» (письмо Б. К. Зайцеву 28 мая 1959).
Сокращения в публикациях его работ и чужая редактура текста бо¬лезненно воспринимались автором, который в высшей степени строго относился к сказанному и тщательно работал над точным выражением своих мыслей. Приведенные в разделе «Ранние редакции» сохранивши¬еся отрывки и редакции текста статей дают некоторое представление об этом процессе.
Вассерманова реакция (С. 6). — Первый сборник «Центрифуги» «Руконог». М., 1914. Отклик на статью В. Шершеневича «Футуропита-ющиеся» («Первый журнал русских футуристов». JSfe 1-2. M., 1914). Была написана по заказу С. Боброва, который, по своему позднему призна¬нию, «придавал слишком много значения пустопорожней фигурке Шер¬шеневича, которая в дальнейшем не играла почти никакой роли». «Боря, — писал он о Пастернаке, — разумеется, был прав, негодуя на мой «режим» <...> Боря смотрел на этого литературного проходимца гораздо спокойнее, будучи уверен, что это никакого серьезного значе¬ния иметь не может. И оказался прав» (Воспоминания. С. 63). Вадим Габриэлевич Шершеневич (1893-1942), автор трех поэтических сборни¬ков и книги «Футуризм без маски» (1913), входил в группу московских эгофутуристов «Мезонин поэзии». Пастернак познакомился с ним у своего друга детства А. Л. Штиха, учившегося вместе с Шершеневичем на юридическом факультете университета. В своей книге «Зеленая ули¬ца. Статьи и заметки об искусстве» (М., 1916) Шершеневич процитиро¬вал из «Вассермановой реакции» несколько пассажей и, признаваясь, что не смог ее понять, объявил Пастернака «жертвой обывательской недоступности научного способа мышления». Название «Вассерманова реакция» — медицинский термин диагностики сифилиса.
С. 6. …особая эпоха Георгов? — Время промышленного переворота в Англии XVIII — начала XIX в. пришлось на правление сменяющих один другого королей Георга I, II, III, IV Ганноверской династии.
С. 7. Опиат — наркотическое средство с содержанием опиума.
С. 8. Исходная точка футуризма… — первыми в русской поэзии тер¬мин «футуризм» применили к себе члены литературной группы «Гилея» (1913), в которую входили Д. Д. и Н. Д. Бурлюки, Маяковский, В. Хлеб¬ников, В. Каменский, А. Крученых, Б. Лившиц и др.
Истинный футуризм существует. — Пастернак опровергает поло¬жение, выдвинутое Шершеневичем, что футуризм — это выдумка, выгодно используемая критиками, пишущими статьи и читающими лекции «об истинном футуризме» («Футуропитающиеся»). Созданная в марте 1914 г. группа «Центрифуга» («Руконог» вышел в апреле) не причисляла себя к футуристам. Впервые это название по отношению к поэтам «Центрифуги» (Н. Асеев, С. Бобров, Пастернак) употребил В. Брюсов (в июне 1914 г.). «Первым русским футуристом» «Руконог» объявил И. В. Игнатьева, недавно покончившего с собой поэта, из¬дававшего журнал «Петербургский Глашатай». Там печатались также Василиск Гнедов, Константин Олимпов, Рюрик Ивнев и др.
С. 9. Катрен — строфа в четыре стиха.
Кл иен тел а — форма взаимоотношений между патроном и клиен¬тами, впервые возникшая в Древнем Риме.
…какоморфия… образов… — (от греч. какос — плохой, безобразный, [хорфг] — форма) — некрасивое оформление образов.
Тематизм, другими словами quantitй imaginaire… —уподобляя поэзию комплексной составляющей
