кварти¬ре кому жить? с кем останется Женя? Многое тяжелое в письме не опи¬шешь, в результате: Борис Леонидович переехал с новой семьей на Вол¬хонку, а Е. В. на его квартиру в дом писателей на Тверском бульваре. От¬дельная квартира, две светлых комнаты и крошечная темная кухня, ванна, 1-ый этаж, центральное отопление, во дворе садик, окна на Тверской буль¬вар. Женя наконец, кажется через неделю пойдет в школу, проходит пос¬ледний ячмень, — ну намучался он, бедный, то нарыв, то ячмень!» (Pasternak Trust, Oxford).
3 Из письма Е. М. Стеценко: «Женя… до слез был жалок, когда его спросили с кем он будет жить, бросился к отцу, но наутро, проснувшись остался с матерью. Меня спросил Б. Л.: «Ведь естественно мое желание взять Женю»; я ответила: «Да; но неестественно, чтобы ребенок был не у родной матери! Я еще ни разу в жизни не видела хорошей мачехи, у кото¬рой были свои дети»» (там же).
4 Сын сестры писателя К. А. Большакова, Зинаиды Аристарховны.
5 Следствие взрыва храма Христа Спасителя в декабре 1931 г.
6 Родители Генриха Нейгауза Густав Вильгельмович и Ольга Михай¬ловна.
7 Max Osborn. Leonid Pasternak. Stybel-Verlag. Warschau, 1932.
8 В монографии помещены «Автобиографические отрывки» Л. О. Па¬стернака, посвященные детству в Одессе, «Встречи с Л. Толстым», «Встречи с Р.-М. Рильке» и составленные из писем к П. Д. Эттингеру «Встречи с Ловисом Коринтом». Пастернаку также показалось нескромным упоми¬нание слов Рильке о знакомстве с его поэзией в журнале «Соттегсе» в письме к отцу 14 марта 1926, которые так взволновали его в свое время. Этому он протипоставляет воспоминания о случайной встрече с Рильке в мае 1900 г. на Курском вокзале, с рассказа о которой Пастернак сам начал свою «Охранную грамоту».
9 Имеется в виду художник Н. К. Бондаревский, в 1900-х гг. живший на соседней даче на Большом Фонтане под Одессой.
645. Н. Н. ЛУНИНУ и А. А. АХМАТОВОЙ
19 октября 1932, Москва
19. X. 32
Дорогой Николай Николаевич, сердечно благодарю Вас за успокоительное известие и Анну Андреевну за особенно драгоцен¬ную в ее состоянии приписку1.
Звонил в день приезда Чулкову, он обещал тотчас же обра¬титься по делам Анны Андреевны в Наркомпрос и Оргкомитет2, но этим не ограничился, как Вы уже, наверное, об этом знаете по результатам одной оказии в Ленинград, которой он для этого вос¬пользовался.
Так же горячо ко всему отнесся и Борис3, пообещав намы¬лить голову Тройскому4, главе Оргкомитета. Он собирается к Вам в конце месяца, перед этим я его увижу.
Набравшись храбрости, хочу просить лично Вас, Николай Николаевич, чтобы в этих делах вы не ограничивали допуска нас, посторонних, одними теми минутами, когда Анна Андреевна на¬ходится в опасности, что в отношеньи общества было бы как-то страшно и нечеловечно. Поправка и отдых Анны Андреевны по¬требуют еще больших забот, нежели болезнь, и сколько найдется людей, для которых сознанье, что они хоть чем-нибудь могут быть ей полезны, составит счастье.
Не забудьте позвонить Спасскому (Сергею Дмитриевичу)5, 4-76-99. У них какие-то замечательные связи во врачебно-боль-ничном мире, что для установлены! более твердого диагноза пе¬ред операцией может очень пригодиться, а может быть, и для про¬изводства самой операции, если ее не избежать. И вообще, во всем, вплоть до направленья мыслей и симпатий, Спасские меня легко заменяют и охотно заменят.
На вокзале собирался рассказать Вам, но забыл, — что в Мос¬кву приехал из Англии Святополк-Мирский, был у меня и очень кланялся Анне Андреевне. Он был у меня перед самым моим отъездом, и я толком еще даже и не познакомился с ним. Упуще-нье это восполню на днях, когда увижусь наново и как бы снача¬ла. Тогда помешало состоянье квартиры. Вещи не были еще рас¬ставлены, оконные рамы были частью без стекол, частью с ос¬татками расколотых, и — (был дождливый день) с потолка тек¬ло. Это меня страшно стесняло при встрече, т. е. я не стыдился его, а все это отвлекало вниманье. Но за четыре дня моего отсут¬ствия Зинаида Николаевна произвела настоящие чудеса, и те¬перь жить и принимать друзей можно сосредоточенно и не рас¬сеиваясь6.
Дорогая Анна Андреевна, целую Вашу руку и крепко жму Вашу, Николай Николаевич. Еще раз большое спасибо за доверье и скорое известие. Выздоравливайте!
Впервые: ЛН. Т. 93. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2633, on. 1, ед. хр. 17).
1 Во время своей краткой поездки в Ленинград Пастернак был встре¬вожен известием о тяжелой болезни Ахматовой и передал им деньги, по¬лученные за свой авторский вечер.
2 Друзья Ахматовой ходатайствовали перед Оркомитетом Союза пи¬сателей и Наркомпросом об оказании ей материальной помощи и устрой¬стве в больницу. Активное участие в этих делах принял писатель Георгий Иванович Чулков.
3 Б. А. Пильняк был в это время очень дружен с Ахматовой; ему по¬священо стих. Ахматовой «Все это разгадаешь ты один…», написанное после известий о его аресте.
4 Журналист и главный редактор «Нового мира» Иван Михайлович Тройский был председателем Оргкомитета в 1932—1934 гг.
5 Пастернак писал Спасскому 22 окт. 1932: «От Пунина имел утеши¬тельное известие относительно Ахматовой, но в ответном письме пореко¬мендовал все же обратиться к Вам» (Собр. соч. Т. 5. С. 330).
6 См. письмо Л. О. Пастернаку № 644.
646. Г. Н. ПОПОВУ
22 октября 1932, Москва
22. X. 32
Неоднократно, но безуспешно звонил Вам по телефону 4-59-86, и вот с какой целью. Обратитесь, пожалуйста, в тех же видах, что и ко мне, к поэту С. Д. Спасскому, и мы сможем друг друга поздравить с находкой1.
Я не назвал Вам его с самого начала потому, что, посожалев о невозможности самому взяться за благородную и заманчивую за¬дачу (в особенности после того, что Вы познакомили меня с Ва¬шими сочинениями), я сразу же перестал думать о силах и воз¬можностях близкого мне круга и с места перекинулся мыслями в область более общих возможностей.
Звонил я Вам с тем, чтобы Вы разрешили мне не обращаться к Тынянову, не запросив о том же предварительно С. Д. Спасско¬го. Не добившись связи с Вами, я взял на себя смелость от своего лица поговорить с Сергеем Дмитриевичем, поэтические силы ко¬торого, вкус и мастерство я очень ценю, и вот что я узнал. Оказа¬лось, что Сергей Дмитриевич давно уже носится с мечтою о дра¬матизации интересующей Вас поэмы (видите, как я конспирати¬вен!2) и в свое время уже кое-что набрасывал в этом направлении. Он хорошо знает Пушкина, и именно в том смысле, в каком мы об этом говорили с Вами в вагоне. Как и я, он сейчас занят про¬зой. Но ради Вашего замысла, оказавшегося в каком-то отноше¬нии и его собственным, он согласен и сейчас уже уделить этой работе время, какого она потребует на первых порах. В интерпо¬ляции пушкинского текста, сделанные его рукой, верю тверже, чем в собственные или чьи-либо иные.
Он Вас знает и зажегся мыслью об этом деле. Зовут его Сер¬гей Дмитриевич, живет он на Греческом проспекте, дом 12, квар¬тира 43, телефон 4-76-99.
Что прибавить? Известите, когда будет готов первый акт. Го¬рячность проявляю, потому что страшно верю в Ваше начинание и с нетерпением жду его воплощения.
Впервые: «Советская музыка», 1984, № 8. — Г. Попов. Из литератур¬ного наследия. М., 1986. — Автограф (собр Г. Н. Попова).
1 Знакомство Пастернака с композитором Г. Н. Поповым состоялось по дороге («в вагоне») в Ленинград, куда Пастернак был приглашен про¬вести свой поэтический вечер. Попов обратился к нему с просьбой напи¬сать либретто к задуманной им опере «Бедный Евгений» по поэме Пуш¬кина «Медный всадник». Сотрудничество Попова со Спасским не состо¬ялось. Позже композитор пробовал работать с С. А. Грессом, с О. М. Бри¬ком, но опера так и не была написана.
2 По-видимому, Попов, приступая к этой работе, старался избежать преждевременных разговоров и расспросов о своих намерениях.
647. РОДИТЕЛЯМ
20-е числа октября 1932, Москва
Дорогие папочка и мамуся.
Я боюсь, что папа успеет мне ответить до полученья этой пре¬дупредительной записки, и из его ответа я увижу, что мое гадкое письмо успело огорчить его1. Не думай, пала, что я дуюсь на тебя. Все прошло, все прошло, верь мне. А прежнего тона нет и мне не изобрести его по совсем другим причинам. И было бы фатально, если бы ты продолжал связывать вещи, ни в каком отношеньи между собой не стоящие. Просто, как у многих тут, у меня не¬важное настроенье, потому что я обманулся в ряде обстоятельств, и судьба моей деятельности пошла и сложилась не так, как я ду¬мал и ждал. Удовлетворитесь неясностью этой фразы. В ней нет ничего секретного. Но раскрыть ее в точности значило бы рас¬сказать о пяти последних годах моей жизни, не в части лично-сердечной, а совершенно другой, и для этого потребовались бы томы и томы.
Чтобы тут же отвести всякие гаданья и избавить вас от слож¬ных беспокойств, повторю сказанное Льву Григорьевичу, вам для передачи2. Все личное мое обошлось и устроилось незаслуженно благополучно и (пока, по крайней мере) раз в тысячу лучше, чем могло. У Жени хорошая двухкомнатная квартирка. Она ровна ду¬шой, бодра и хорошо настроена. Весел, кажется, и Женек. Он еще не в школе, но, вероятно, будет в нее помещен. У него в друзьях хороший мальчик, племянник Кости Большакова. Он старше его, они на одном дворе и все время вместе.
Это, почти что счастье, омрачается для меня пока только тре¬мя вещами, из них две — объективного порядка, третья — во мне. Начну с последней.
1) Мне иногда мерещатся всякие ужасы в будущем, общие, все¬народные. В такие минуты я боюсь за их жизнь, и совсем по-осо¬бенному: я боюсь, что за мои грехи вдруг отомстится как раз им, от меня пострадавшим, и эти дикие, казалось бы, мысли внушает мне наблюденье, что, если не везде, то в некоторых местах жизнь идет не только не по справедливости, а как раз наоборот, наперекор ло¬гике. Вот почему я хотел, чтобы они были за границей и вот отчего меня так испугали твои и Федины меры3. Я знал, что вы это знаете.
Это состоянья бредовые и полусумасшедшие у меня. Они всегда будут ко мне возвращаться, потому что это настроенья преступника, а я перед ними преступник. — Перейду к более здравым вещам.
2) Меня огорчает, что находясь в худшем против нас поло-женьи в смысле питанья, Женя наотрез отказывается посылать к нам свою прислугу за распределительской книжкой, по которой она могла бы всегда получать множество неталонных продуктов, как то фрукты, рыбу, птицу, кое-что из гастрономии и кондитер¬ских товаров. Она отказывается от этого из гордости и во избе¬жание людских переносов и сплетен из дома в
