назад и хлопочу-щего о такой же судьбе для младшего собрата, — и только» (DIM, ф. 143, оп. 1,д.24).
2 Имеется в виду выступление А. Белого с докладом «Гоголь и «Мер¬твые души» в постановке Художественного театра» 15 янв. 1933. В фонде Белого (РНБ, ф. 60) среди записок, полученных им после доклада, была подписанная Пастернаком; она экспонировалась на выставке в РНБ в 1990 г., устроенной в честь юбилея Пастернака, но потом была утеряна.
3 Имеется в виду роспуск РАППа после постановления ЦК ВКП(б) от 23 апр. 1932 «О перестройке литературно-художественных организаций».
4 На январском пленуме ЦК ВКП(б) Н. И. Бухарин и А. И. Рыков выступали с покаянными речами и полной поддержкой политической линии Сталина («Известия», 14 и 15 янв. 1933).
659. Г. Э. СОРОКИНУ
16 января 1933, Москва
16.1. 33
Дорогой Григорий Эммануилович!
Горячо благодарю Вас за все сделанное, и, хорошо зная ны¬нешние условья, глазам своим не верю.
Как мне Вас благодарить, и как мне совестно, что я такого Лазаря распустил почти что, может быть, накануне этого денеж¬ного ливня1. Нелегко же, верно, далась Вам и издательству эта бла¬готворящая буря. Тем ценнее она и тем более обязывает меня.
Известье о запрещеньи собранья2 не могло, конечно, не огор¬чить меня, но прямо вслед за ним идущие новые доказательства незаслуженной и неслыханной заботливости обо мне, Вашей и то¬варищеской, все, разумеется, перевешивают, и — что сказать мне? Мало варьянтов благодарности в словаре по комнате на Невском, 13, и просто слов недостает3. Спасибо же Вам всем, спасибо.
Что касается до самого запрещенья, то в моральном отноше¬ньи оно даже скорее кстати. Они правы, что в отношеньи меня все это было как-то уже слишком, и все подряд, одно за другим.
Меня и самого такое щеголянье творческой нищетой, не раз и не два, с возобновленьями, наперед смущало. Тут ведь с 1929 года по давно оплаченному договору Гихл мою прозу набирал, и вот, ка¬жется, наконец выпустит весною4. Так что все это к лучшему, культпроп выводит меня из неловкости, в которую меня постави¬ли бы житейские мотивы, непозволительно легко преодоленные. Буду преодолевать их по-другому, и подостойнее. Пишу что-то сейчас, какой-то сомнительный вздор и, что хуже всего, — точно не для печати. Впрочем, говорить еще не о чем, только что начал5.
Номер журнала с «Повестью» у Фаворского6. Одна из неверо¬ятностей современного быта, — а может быть в особенности мое¬го: я с ним ни разу не виделся, что, наверное, с моей стороны, бестактно. Журнал с «Повестью» ему передали, и у меня нет дру¬гого. Но я это дело поправлю и скоро вышлю Вам текст7.
В дополненье ко всему услышанному примите еще одно мое уверенье. Совершенно особое и громадное Вам спасибо за Ваши письма, живые, щедрые и всегда урочные. Крепко жму Вашу руку.
Искренне преданный Вам Б. Пастернак
Впервые: Ежегодник ПД, 1979. Л., 1981. — Автограф (ИРЛИ, ф. 519, № 507).
1 Имеется в виду письмо 8 дек. 1932: «Простите, что надоедаю Вам, но, если возможно, переведите мне следуемое по договору № 534 в ны¬нешнем месяце в срок, и первую половину, или во всяком случае не мень¬ше половины, — на самых ближайших днях: у меня сейчас нет денег, и Вас это не должно удивлять. Крупная часть посланной в 20-х числах ноября суммы пошла в погашенье домашней задолженности, допущенной преж¬де; кроме того, переоценивая всегда будущие перспективы договоров, т. е. возможность их аккуратного соблюденья при общегосударственной фи¬нансовой конъюнктуре, я не отказываю иногда в поддержке кое-кому из знакомых, из тех, кому живется туже, чем мне; наконец, — и я хочу, чтобы Вы это знали, — у меня 6 иждивенцев, на мне две семьи, два полных от¬дельных хозяйства. Вы не поймете меня, если присвоите сказанному ка¬кую-нибудь интонацию, которой в моих словах не содержится. Не только ни в чем не виноваты Вы и Вас ничего из сообщенного не касается, но, наоборот, я должен у Вас просить извиненья, что посвящаю Вас в такие подробности, ибо такая нескромность бестактна» (там же. С. 209).
2 «Изд-во писателей в Ленинграде» 2 авг. 1931 г. заключило договор с Пастернаком на первый том собр. соч. Была представлена рукопись объемом 3000 стих, строк. Договор был следствием предложения Горького напечатать серию избранных поэтов, от Державина до Блока и Пастернака. Из серии были исключены Пушкин, Лермонтов, Блок и Пастернак с тем, чтобы выпу¬стить этих поэтов полными собраниями в том же издательстве (см. письмо № 601). Пастернак обратился к Горькому: «Сейчас Культпроп ЦК в общем порядке (то есть не в отношении меня одного) предложил Ленинградскому издательству писателей отказаться от моего собранья» (3 марта 1933).
3 «Изд-ву писателей в Ленинграде» (Невский пр., 13) удалось отсто¬ять уже набранный первый том собр. соч. и издать его как «Стихотворе¬ния в одном томе» (1933).
4 Имеется в виду сборник прозы, в который должны были войти «Ох¬ранная грамота», «Повесть», «Апеллесова черта», «Детство Люверс» и «Воз¬душные пути». После исключения «Охранной грамоты» сб. «Воздушные пути» вышел в свет в ГИХЛе в 1933 г.
5 Расторжение договора на издание собр. соч. отразилось на работе над романом, который Пастернак не смог окончить (см. письмо Горькому № 664).
6 «Повесть» Пастернака была напечатана в «Новом мире» (1929, № 7). Журнал был послан Владимиру Андреевичу Фаворскому, который сотруд¬ничал в «Изд-ве писателей в Ленинграде», для иллюстрированного изда¬ния. «Повесть» вышла с иллюстрациями В. Конашевича в 1934 г.
7 Намерение издательства выпустить «Повесть» упиралось в требова¬ние скорейшего получения текста. Книга была сдана в набор 24 янв. 1934 г.
660. Г. Э. СОРОКИНУ
30 января 1933у Москва
30.1. 33
Дорогой Григорий Эммануилович!
Я денег еще не получил, но не только в этом дело. Я знаю, что Вы и издательство ни в чем не виноваты, и привык за эти годы скорее, как чуду, удивляться исполнимости простых вещей, неже¬ли более естественной их неисполнимости.
Но мне хотелось бы, чтобы, как я о Вас, знали и Вы обо мне, что только дотерпев до последней крайности обращаюсь я к по¬мощи телеграфа.
Я не знаю, чтб из того, что я скажу ниже, находится в пределах осуществимости и какая часть осуществимого будет издательством выполнена, однако как ни велика сумма в полторы тысячи ежеме¬сячных, их едва хватает на меня и на семь моих иждивенцев. Как бы ни сложились обстоятельства, все равно, двухмесячное существова¬нье двух семей, в денежной оценке, выразится в трех тысячах с лиш¬ним, и в долговой ли форме или какой-нибудь другой, может быть в будущем на врачей, но они будут израсходованы. Любопытно, что вся эта масса денег ухлопывается, не считая воспитанья детей, почти на один стол, при таком многолюдстве довольно умеренный.
Основную единицу этих расходов, постоянную и слишком мне известную, имел я в виду, когда, с Вашего согласия, определял циф¬ру ежемесячного фикса по договору. Я не про то говорю, что это — контракт, или Ваше слово должно быть свято, — ах, дорогой мой, ведь с того я и начал свое письмо, что все эти химеры, в длящемся этом сновидении бредовых наших условий, вероятно, неисполни¬мые, — а я на то напираю, что, назвав Вам свою цифру, я не мечту в ней выразил (о мебели или квартире, библиотеке или машине или путешествии), я не частичным ресурсом заручился (для «маневриро-ванья», так что ли, — на такие, как сейчас вот, случаи), я назвал Вам голую, периодически восстанавливающуюся необходимость, я на¬звал Вам три четверти своей надобности. Я для того пускаюсь во все эти унизительные признанья, чтобы Вы ко мне отнеслись серьезно.
Когда я вскоре по возвращеньи в Москву усомнился в воз¬можности бесперебойных выплат в регулярные сроки, Вы мне эти сомненья рассеяли, сначала в письме, а потом, в продолженье двух месяцев, и на деле. Большое спасибо. Но теперь опять мне трудно поверить, чтобы выслав обещанную телеграммой тысячу (из ян-варских), издательство спустя две недели было способно перевес¬ти мне новых две (остаток январских с февральскими)? А как ни притязательны эти расчеты, только такая сумма соответствует моим потребностям и договором допущенным ожиданьям. Не ос¬тавляйте меня в неизвестности, ложным образом переоценивая, быть может, мои ресурсы, вот главная моя просьба.
Сердечно благодарю Вас за милое письмо. Очень буду рад Вам, обязательно заходите. Звоните по телефону 1-71-64. Если меня не будет дома, попросите соседей (это их телефон) вызвать жену, Зи¬наиду Николаевну, и ей обязательно назовитесь по имени, она с Вами сговорится. Если будет время, ответьте, пожалуйста, и в от¬вете коснитесь стороны матерьяльно-деловой, прошу Вас. Креп¬ко жму Вашу руку.
Ваш Б. Пастернак
Впервые: Ежегодник ПД, 1979. Л, 1981. — Автограф (ИРЛИ, ф. 519, N9 507).
661. К. А. ФЕДИНУ
12 февраля!933, Москва
12. И. 33
Дорогой Константин Александрович!
Крепко целую Вас. Вы должны знать, как я чту и люблю Вас (как самые скромные из Ваших поклонников), и верно догадывае¬тесь, как полон я был тревог о Вашем здоровье и постоянных мыс¬лей о Вас пока Вы были за границей1, — многочисленные общие зна¬комые по Вашем приезде вероятно надоели Вам моими приветами.
И вот Вы меня предупредили своим драгоценным подарком и памятью2, — и мне ничуть не неловко, к такой совершенной ес¬тественности без малейшего принужденья располагает счастли¬вая и свободная преданность Вам.
И знаете, в чем предупредили? Как Вы приехали, я все поры¬вался написать Вам письмо с короткою просьбой: что бы как-ни¬будь не случилось, что Вы приехали бы в Москву и мы бы не по¬видались. И в таких допущеньях я не Вас заподазривал и даже не самую свою судьбу, а только техническую сторону моего обихода, по которой такая вещь могла бы легко случиться, что Вы были бы в Москве и это знал весь город, а я бы не знал.
И сейчас я к Вам с той же просьбой. Если бы Вы приехали, пода¬рите меня этим, — позвоните по тел. 1-71-64. Вам ответят соседи по квартире. Если они скажут, что меня нет дома, попросите к телефону мою жену, Зинаиду Николаевну, и скажите ей, кто Вы. У меня пред¬чувствие, что Ваш вызов уже содержится в круге сужденного мне сча-стья, что не может того случиться, чтобы Ваш голос меня не застал.
Больше ничего не скажу, потому что слишком сильна надеж¬да на живую с Вами встречу, и никакими письмами ее не заме¬нить. Вы большой, редкий и чудесный, вроде того, книгу о ком подарили мне, т. е. из этой немногочисленной и отмирающей се¬мьи; Ваш приезд огромная радость; в добрый час, поздравляю Вас. Будьте здоровы.
Любящий Вас Б. П.
Москва. Волхонка 14, кв. 9. У Вас был адрес неправильный, и бандероль мне доставили лишь сегодня,
