говоря, я ни перед кем не виноват, ни перед ним, ни даже перед тобой, моя дорогая, родная.

Твой Б.

Впервые: Цветаева. Пастернак. Письма 1922-1936. — Автограф (РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 168).

1 Имеется в виду письмо 22 апр. 1928 с описанием гайморита. «Спус¬ти мне, пожалуйста, пошлость этих расхожих советов, — писал Пастер¬нак, — потому что мне сейчас и думать запрещено, но мне кажется, все устроено как нельзя лучше, потому что ко времени, когда положенье (т. е. значенье затраченной жизни и заключительная безвыходность итога) ста¬новится действительно глупым, глупеешь и кончаешься до положенья и его не замечаешь. Не хочу сказать, что так полностью обстоит сейчас со мной, но равнодушье, которое меня охватило последние дни, дает о том достаточное представленье. Это — равнодушье простое, одноголосное, не расщепленное возраженьями, в своей внутренней молчаливости похожее на беспамятство. Мне не хочется умирать, хотелось бы поскорее выздоро¬веть, но ничего не надо и ничего не нравится. Глупо писать из недр такого туманно-обложного состоянья, и с этого признанья я начал. Я несомнен¬но оттолкну тебя. Но я скорее и не пишу, а извещаю тебя о неписаньи и о его причинах. Благодарю С. Я. за приписку. Прости, разорви письмо и за¬будь о нем. А может быть, поправившись, мы (поколенье сверстников) еще покажем» (там же. С. 486).

2 Поэму «Красный бычок» Цветаева посвятила недавно скончавше¬муся, бывшему участнику гражданской войны на стороне «Добровольчес¬кой армии» В. А. Завадскому. «Длинный, длинный, длинный / Путь — три года на ногах! / Глина, глина, глина / На походных сапогах».

3 «Огорченьем» Пастернак называет опасность упоминания в пись¬мах некоторых имен с точки зрения перлюстрации переписки.

4 О критике спектакля Мейерхольда см. в коммент. к письму № 418. Яков Александрович Слащев — генерал Белой армии, с 1921 г. — в Крас¬ной армии.

5 Жена Мейерхольда, актриса 3. Н. Райх, была первой женой Есени¬на и матерью его детей.

6 В письме к Цветаевой № 349.

7 По просьбе мужа Лили Харазовой, поэта А. И. Ромма, Пастернак написал послесловье к посмертному сб. ее стихов, готовившемуся и не вышедшему в изд. И. Оттенса в Берлине. См. т. V наст. собр. С. 31.

8 Имеется в виду книга Ф. Ницше «Так говорил Заратустра»; в дан¬ном случае речь идет об обыденном восприятии ницшеанской идеи сверхчеловечества, которой оправдывались властные и аморальные пре¬тензии.

9 Кафе поэтов на Тверской, д. 18.

10 Эти слова не вошли в сохранившуюся в бумагах А. Ромма машин, статьи «Лили Харазова» (1928).

11Е. В. Пастернак с сыном уехали 5 июня 1928 г. в Геленджик, на Кав¬казское побережье Черного моря.

432. А. М. ГОРЬКОМУ

30 мая 1928, Москва

30.V.28

Дорогой Алексей Максимович!

Горячо Вас поздравляю со счастливым приездом и со всем тем, чего Вы были виновником и свидетелем1. Надо ли говорить Вам, как я хочу Вас видеть! Но не только не думаю я о встрече в эти первые дни или о часе, мне назначенном, но прямо бы этого не хотел и такой возможности испугался, потому что не выдержал бы разговора с Вами наедине и обязательства, которое бы такой случай на меня налагал.

Я мечтаю о совсем другом. Пройдет время, и Вы может быть как-нибудь соберете у себя кого-нибудь из писателей или из моих сверстников. Я был бы тогда рад получить от Вас разрешенье быть в их числе. Если бы в таком случае Екатерина Павловна меня об этом известила, она без конца обязала бы меня2.

Но наверное и таким пожеланьям нет счету, и они неиспол¬нимы, и среди них отпадает и мое. Я и не для того Вам пишу. Я только хотел Вам сказать, что я тут, т. е. что со вчерашнего дня стал читать газеты и, не видя Вас, все это сопереживаю. Они неуз¬наваемы, как и лучшая часть людей кругом, и неудивительно: среди нас второй день находится высочайший авторитет страны и вре¬мени, тем не менее оставшийся человеком, и живой, — редкость, со времени Вашего отъезда и смерти Ленина и несчастий с Троц¬ким3 утраченная и только вчера возмещенная.

Ваш Б. Пастернак

Впервые. — Автограф (Архив Горького, КГ-П 56.12. 14).

1 Горький приехал 28 мая 1928 г., впервые после 1921 г. Пробыл в Мос¬кве до октября, после чего снова вернулся в Сорренто.

2 Пастернак пробовал высказать свои надежды, которые он возлагал на приезд Горького, на заседании в редакции «Красной нови» 9 июня 1928 г. Но Горький никак не отозвался на его слова. См. письмо N° 549.

314 декабря 1927 г. Л. Д. Троцкий и Г. Е. Зиновьев были исключены из партии, в январе 1928 г. Троцкий с семьей был выслан в Центральную Азию. 18 января 1929 г. было принято постановление ГПУ о высылке Троц¬кого за пределы Советского Союза.

433. Е. П. ПЕШКОВОЙ

1 июня 1928, Москва

1. VI. 28

Дорогая Екатерина Павловна!

Церемония представления по отношению к Вам бессмыслен¬на и излишня, в своей доброте Вы не щадите себя и делаете все, что в Ваших силах, и в этой посредствующей роли я чувствую себя перед Вами очень глупо и неловко.

Но она меня не тяготит, потому что вручительница письма Татьяна Павловна Руднева хлопочет о том же, чего всей душой хотел бы и я, убедить же ее в том, что никаких писем к Вам ей не надо, и что ни одно из них Вам не скажет больше того, что Вы почувствуете сами, мне не удалось.

Т<атьяна> П<авловна> живет по соседству с нами. У ней я и видел однажды ее сестру, Е. П. Васильчикову1. Это — девушка, уже и в детстве натерпевшаяся неисчислимых бед и испытаний и те¬перь совершенно больная. Надо верить, что подозренья, основан¬ные на ложной видимости, рассеются, а одно происхожденье ос-нованьем к обвиненью служить не может. Ее вероятно освободят и так, но в виду ее болезненного состоянья Т. П. хлопочет о том, чтобы это случилось по возможности скорее.

Не присоединяю к ее голосу своего, и не прошу Вас обо всем этом особо, потому что знаю Ваше сердце, и с высотой Вашего деятельного участия своим словесным и ничего не стоящим равняться не смею.

Глубоко уважающий Вас и признательный

Б. Пастернак

Впервые. — Автограф (Архив Горького, Ф ЕП — Кр. 45.11. 1).

Е. П. Пешкова — первая жена А. М. Горького, работала в Красном кресте, помогавшем политическим ссыльным и заключенным. В ее архи¬ве сохранилась аналогичная просьба Пастернака (вероятно, 1935 г.), каса¬ющаяся Георгия Венуса (см. коммент. к письму N° 725).

1 Екатерина Павловна Василъчикова — художник-иконописец, после ос-вобождения вышла замуж за пианиста А А Егорова, скончалась в 1980-х гг.

434. Е. В. ПАСТЕРНАК

13 июня 1928, Москва

Дорогая Женичка!

Спасибо тебе за телеграмму и открытку из Краснодара. Мне пришло в голову, что ты считаешь телеграмму извещением об ад¬ресе и будешь молчать, пока я тебе не напишу. Извести меня все же, нравится ли тебе в Геленджике и рада ли ты, что в нем посели¬лась? Кроме того, справься и напиши точно, куда и как посылать деньги. Ходят также всякие тревожные слухи о юге, о хлебных кар¬точках и прочем. Успокой меня и на этот счет. Если ты разочаро¬валась, то не пугайся видимой бессмыслицы, какая бы получи¬лась в отношении сделанных затрат, и поскорее возвращайся, ни¬какой бессмыслицы не будет, наоборот, было бы бессмысленно оставаться там, где тебе не нравится. Мы бы тут поселились под Москвою. А если там у тебя хорошо, то тогда, разумеется, не о чем и говорить, живи, не отказывай себе ни в чем. Постараюсь деньги тебе выслать через неделю.

Похвалиться ничем не могу, чувствую себя неважно, не сплю. Первое время, пока было холодно, было довольно хорошо. Но вот второй день духота и это, ты знаешь, как бред. Еще два раза видел Горького, второй раз на редакционном собраньи «Красной Нови». Говорили ничего не значащие общие места, исключеньем явились слова Конст. Федина и Ник. Никитина. Пробовал сказать и я.

Когда я кончил, Горький встал и, не глядя на меня, простил¬ся со всем собраньем, ссылаясь на недосуг. Никто ничего не по¬нял. Я же говорил понятно и, думаю, что не пустяки. Так думают и другие1. Оттуда в обществе Ал. Толстого, Никитина, Катаева и Олеши пошли к Буданцевым. У них новая квартира в две комнаты на Петровке. Он, как и многие, продал собранье сочинений в Гизе, вышел уже Ш-й том. Живут они во всех отношеньях прекрасно, тебе бы понравилось, и, правда, не налюбоваться. Она ему посвя¬тила всю жизнь, даже в работе помогает, он ей сказал, не подумав, двусмысленность, она надулась, все хором стали упрашивать их помириться, что они скоро и исполнили. Они оба с дарованьем и мне нравятся.

Вообще, конечно, они из числа тех немногих людей, с кото¬рыми я почти не встречаюсь потому, что они близки, и я с ними хотел бы встречаться и надо бы. Лето они проводят в Кашире. Нам надо было смотреть на заводском берегу, мы этого не знали, там сдаются настоящие дачи.

В конце недели едут в Евпаторию Асеевы. Я у Коли провел полвоскресенья. Вчера смотрел «Растратчиков» в Художествен¬ном2. Катаев написал мне записку, когда я пришел домой и ее раз¬вернул, то увидал, что она — на два лица.

Я предложил Стелле, и очень рад, потому что один побоялся бы идти в театр (т. е. просто не пошел бы, — я плохо сплю), а так, — был связан обещанием. Кроме того, ее соседство успокаивало меня.

Было большим несчастием, что грипп с головой пришлись на самую весну. При здоровье я, может быть, справился бы со сро¬ками, как прошлый год, и мы были бы все вместе. Потом, как по¬нимал, я все-таки предлагал тебе комбинацию с общей дачей для нас и месячным санаторным отдыхом для тебя. Для меня это было бы счастьем. Но грех говорить о нервности, о нездоровое™ лет¬него одиночества, когда рядом — случай, где те же самые начала развились до угрожающих размеров, в которых уже обращаются к врачам. Таков случай с Ниной. Я не вправе в письме рассказывать тебе о том, что узнал от Коли3.

У него дрожат губы, и он сдерживает слезы, когда об этом за¬говаривает. Разумеется, он дрожит только за нее и о себе не дума¬ет. Как и ее состоянье, так и их жизнь — гораздо сложнее, чем ты думала (помнишь наш разговор по дороге в Тайнинку?). Я изу¬мился его выдержке и нравственной высоте. Кроме того, он хоро¬шо делает, что ничего не говорит родным.

Напиши мне, пожалуйста. Я не жалуюсь. Есть единственное светлое пятно в той грустной каше, в которой