Вы меня поняли, то все остающееся и гораздо более суще¬ственное добавите и сами, — и гораздо лучше моего. Скажу толь¬ко, что в моих словах нет ничего противозаконного, и если здоро-вейшей пятилетке служит человек со сломанной ногой, нельзя во имя ее здоровья требовать от него, чтобы он скрывал, что нога его укорочена и что ему бывает больно в ненастье4.

А теперь несколько слов совсем в другом роде. Последние V/2 страницы рукописи я отделаю или, может быть, перепишу в гран¬ках. Т. е. самый конец приведен будет в бблыпий порядок. Это во всяком случае; этот недочет будет восполнен, — это в моих еще силах. — Конец станет более тем, чего мы требуем от всякого кон¬ца. Вот почему я и попрошу, чтобы корректуру мне предоставили недели на V/2 — на две. — Сейчас я этого сделать не могу, потому что только что отбросил строк сто, тему окончанья развивавших5. Они совершенно немыслимы, потому что их бы неминуемо лож¬но истолковали. И вот мне нужно на известный промежуток вре¬мени отложить работу и перебить чем-нибудь иным. В том, что отсылаю рукопись в таком виде, нет никакого риску. Если бы я не считался со своей уверенностью, я сделал бы это раньше6.

Крепко жму Вашу руку. Всего, всего Вам лучшего. Благодарю Вас за письмо, простите, что не ответил. Ваш Б. Пастернак

Впервые: ЛН. Т. 93. — Автограф (РНБ, ф. 474, on. II, ед. хр. 7).

1 Посланная рукопись «Спекторского» состояла из 9 глав, семь из которых ранее публиковались в журналах, а две последние — только что написаны.

2 Предисловие не было написано.

3 Речь идет об эмиграции и разорванности общественного сознания, трагически переживаемого в среде русской интеллигенции.

4 Ср. «И разве я не мерюсь пятилеткой, / Не падаю, не подымаюсь с ней? / Но как мне быть с моей грудною клеткой / И с тем, что всякой косности косней?» («Борису Пильняку», 1931).

5 Первонач. редакция концовки неизвестна, в публикации в «Крас¬ной нови» (1929, N° 12) 9-я глава обрывается эпизодом участия Спекторс¬кого в разборке конфискованного имущества на Сыромятнических скла¬дах. Через год для отдельного издания романа (ГИХЛ, 1931) конец главы был переписан заново.

6 Через неделю, 15 дек., Пастернак посылает деловую записку: «До¬рогой Павел Николаевич! Я обошел молчаньем денежный вопрос, так как у меня были расчеты на другой источник. Но они не оправдываются, во всяком случае их реализация задерживается. Если будет возможность, по¬торопите, пожалуйста, Ленгиз, чтобы не задерживали высылки 40% по пун¬кту 8-му договора. Очень этим обяжете. Крепко жму Вашу руку. Ваш Б. Па¬стернак» (РНБ, ф. 474, on. II, ед. хр. 7).

513. С. Н.ДУРЫЛИНУ

7 ноября 1929, Москва

7 ноября 29 г. Дорогой мой Сережа!

Какая неожиданность! А ведь знаете, я Вашу руку узнал сра¬зу, до вскрытого конверта, хотя и не сразу с первого взгляда, а толь¬ко после того, как был смутно откинут в то самое прошлое, о ко¬тором речь у нас у обоих (в Вашем письме и в моем отрывке) и благодаря которому мы нашли друг друга на таком расстояньи1.

Тут ничего словом не передашь, и потому чудесности проис¬шедшего не буду касаться. Но и о себе ничего не скажу. Вы меня знали; как ни старался я всю жизнь измениться (потому что был всегда в тягость себе) — ничего из этого не вышло, я тот же. Я тот же, и потому Вы легко догадаетесь о моем преимущественном, что¬бы не сказать — постоянном, самочувствии последних лет. И, ра¬зумеется, я не исключенье. Разумеется, мы увидимся. И если даже это произойдет не завтра, Вы-то ничего от этого не потеряете. В первую минуту мне захотелось написать Вам большое письмо и о многом. Но теперь вижу, что это трудно и ни к чему: как бы мрач¬ный мой тон не омрачил и без того, вероятно, невеселого Вашего настроенья. Вот видите, по какому пустому поводу возникают уже затрудненья. Что же сказать о главном. «Охранная грамота», т. е. № 8 журнала «Звезда», придет к Вам обязательно, но с некоторым запозданьем: у меня этого №-ра нет, и я сегодня же напишу в ре¬дакцию, чтобы мне выслали давно испрошенные оттиски. Одна¬ко, чтобы предохранить Вас от неизбежного разочарованья, тут же скажу: иркутские Ваши знакомые2 указали Вам страницу для нахожденья строк, приведенных Звягинцевой. И Вы их знаете. Понятно, и контекст, в котором Вы названы, думается, местами будет близок Вам. Вы вправе были бы оскорбиться скупостью моей памяти и неблагодарностью только в том случае, если бы «Охр<ан-ная> гр<амота> «была рядом воспоминаний в прямом и собствен¬ном смысле слова. Однако это не так, и вот какое убежденье легло в ее основанье. В конце 26-го года в Швейцарии скончался R.-M. Rilke. Мне так и не удалось написать о нем статью в ближайшие к его смер¬ти месяцы. Самую мысль о ней отклоняли, даже и в предположе¬ны!, намечая для нее людей надежнейших и официальных3. Но дело не в том. Пожив в кругу размышлений, такой замысел предваряю¬щих, я подивился тому, насколько не рвусь я узнать его биографию, или лучше сказать, насколько не от нее жду решающих указаний для работы. И тут то самое, что я чувствовал всю жизнь, я впервые понял очень отчетливо. Что истинная биография большого, веко¬вого поэта состоит в том, что делалось и случалось с людьми, его пережившими и на нем сложившимися, и поняв свою жизнь, как часть его сборной, темной и бесконечной биографии, я и принялся ее излагать в этом духе, посвятив свою запись его памяти. Она не кончена еще, мне пришлось работу бросить на первой трети или на половине. Мне пришлось ее упрощать. Так, например, соображе¬нье, легшее в основу этой вещи, было на своем месте выражено луч¬ше и осязательнее, чем тут в письме. И я его вымарал, из боязни, что эта мысль покажется сложной и ее не поймут4. Были и курьезы. Страница о Когене и Марбургской философии вызвала такое осуж¬денье, что мне ради ее сохраненья пришлось сделать сноску в са¬мом начале «Охр<анной> гр<амоты>», где в дальнейшем обеща¬ется переоценка всего высказанного5.

Дорогой Сережа, я не могу отделаться от чувства связаннос¬ти, когда пишу Вам, и как это несправедливо и печально. И это почти вошло в привычку, эта связанность, эта осужденность на ложное толкованье, почти на каждом шагу вероятное, сковала все, что нуждается в дыханьи, чтобы существовать, — жизнь, работу и все прочее.

Благодарю Вас за присланные стихи6. Сильно состарился и я. И я рад старости: в моих обстоятельствах это возраст уместный и подходящий.

Еще раз горячо благодарю Вас за письмо и обнимаю Вас.

Ваш Боря

Впервые: «Встречи с прошлым». Вып. 7. М., 1990. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2980. Новое поступление).

1 Ответ Пастернака на письмо Дурылина от 1 нояб. 1929 из Томской ссылки, где он получил от В. К. Звягинцевой выписку из «Охранной гра¬моты», касающуюся первого знакомства Пастернака с Дурылиным.

2 Имеется в виду профессор Г. С. Виноградов, этнограф и фолькло¬рист, в то время преподаватель Иркутского университета.

3 См. письмо № 371 о разговоре Пастернака с Полонским, который сказал, что о Рильке «дадут писать» только «облеченному доверьем знатоку <...> потому что в эту и без того жгущуюся тему я только масла подолью».

4 В оконч. тексте «Охранной грамоты»: «Всей своей жизни поэт при¬дает такой добровольно крутой наклон, что ее не может быть в биографи¬ческой вертикали, где мы ждем ее встретить. Ее нельзя найти под его име¬нем и надо искать под чужим, в биографическом столбце его последовате¬лей. <...> Область подсознательного у гения не поддается обмеру. Ее со¬ставляет все, что творится с его читателями и чего он не знает».

5 Речь идет о сноске: «Все сделанные в отрывке оценки являются вос¬поминаньями: их жар надо отнести к тем далеким годам, когда они со¬ставлялись и впервые произносились. Как именно остывали эти убежде¬ния и какими заменялись, будет показано дальше» («Звезда», 1929, № 8).

6 К письму было приложено стих. Дурылина «К гитаре», написанное в 1928 г.

514. В. С. ПОЗНЕРУ

Ноябрь 1929, Москва Дорогой Владимир Соломонович!

Я выслал Вам «Поверх барьеров» с очень многословной над¬писью — компенсацией за ненаписанное письмо. Теперь я сооб¬разил, что этот способ замещенья не пригоден. Книга не скажет Вам, что Ваши «Стихи на случай», сверх всякого ожиданья, сво¬евременно дошли1.

Я должен был тогда же поблагодарить Вас и этого не сделал. Вот причина. Мне делали операцию летом, — Вы верно об этом слышали, — и чуть ли не первым моим чтением после нее была Ваша книга.

Известить Вас вовремя о ее полученьи мне было трудно.

Теперь я здоров, и Вам интересно, верно, узнать что-нибудь о ней самой, а не об исправности почты.

Догадываетесь ли Вы, что мне о поэзии судить очень трудно, что я в ней ничего не понимаю? Это не обмолвка, не кокетство, не увер¬тка. Это точное обозначенье того, что я знаю за собой очень издавна, с первого темнейшего детского переживанья искусства. Разумеется, это — недостаток. Но мне бы не хотелось с ним расставаться.

Высылке книги, сколько помню, предшествовали оговорки с Вашей стороны. И напрасно. Вам книжки не надо (и не приходит¬ся) стыдиться. Читать ее было приятно. Даже в невыгоднейших для поэзии расположены^, в жанре, например, невыпуклой задумчи¬вости с обезличенным словарем (какова вся 1-я часть), Вы с проме¬жутками, от страницы к странице, нападаете на значащие строчки. Они — Ваши союзницы. От них узнаешь, что и страницы Вашей художественной несамостоятельности (умышленной, разумеется) — восходят к самостоятельно пережитому. Тогда их перечитываешь по-новому. Эта перечитка, не подымая их эстетической судьбы, спаса-ет их творческое достоинство. За ними обнаруживается живой опыт. Всего больше таких защитниц у Вас к концу отдела, на стр. 33, 35, 37-ой. И на 20-той2. И в других местах.

Лучше (в счастливейших своих частях), — второй отдел. Тут есть композиционные удачи. (Стр. 47, 493).

И больше всего их в отделе Ш-м (65,67,69,73,74,78,80,814). Тут есть вещи положительно хорошие.

Но Вы уловите сдержанность в моем отзыве. Слух не обманет Вас. Все, что я Вам говорю, я сказал искренно. Но с примесью грусти.

В самом деле, порядок ли это и так ли справедливо, чтобы большинство писало с помощью средств и на основаньях, только что изложенных, с верой (сбывающейся) в предрешенное распо¬ложена читателя, в то, что смысл и образ, звук и краску и сило¬вую игру принесет он сам из дому и из жизни? А немногим несча¬стным с первых шагов приходится заводить пожизненную драму с ним и его пустыми руками, годными лишь для