пожелания редакторов и доделывать разные мелочи в Петефи и «Короле Лире» (так же, как например, в Мерани), а потом я возьмусь за роман. Крепко целую Вас. Зина — тоже. Привет Ните.
Ваш Боря
Впервые: «Дружба народов», 1998, № 7. — Автограф (ГМГЛ, № 24951,8).
1 Мария Эдуардовна Киреева — домашняя работница.
2 Тревожный стук ветки в окно стал эпизодом ночной грозы перед отъездом Живаго из Мелюзеева в главе «Прощанье со старым» романа «Доктор Живаго».
3 Записки с переделками своего перевода Н. Бараташвили Пастернак посылал через Нину Табидзе Бесо Жгенти, как редактору изд-ва «Заря Востока», где печатался сб. грузинских переводов Пастернака. Сохранилась одна, адресованная непосредственно Жгенти: «Дорогой Бесо! Нина, как оказывается, не достала билета и не могла выехать сегодня. Мое письмо достигает Вас не так скоро, как я хотел бы. Мне очень не хотелось переделывать Мерани. Он сразу вышел легко и выразительно. Вот что я предложил Вам (это в письме у Нины в городе), привожу по памяти: Лети, Мерани, конь мечты моей! / Пусть каркает вдогонку ворон черный. / Рвись без оглядки мыслию упорной / Без устали вперед за грани дней. Потом это же входит в соединение с другими строфами. Целую Вас. Ваш Б. И» («Литературная Грузия», 1966, № 2. С. 88). Этот вариант не вошел ни в одно издание.
1035. А. И. ПУЗИКОВУ
14 октября 1947у Переделкино Дорогой Александр Иванович!
Предлагаю издательству «Короля Лира» в моем переводе. Мне очень хотелось бы, чтобы Гослитиздат выпустил его по примеру прежних отдельных моих Шекспировских переводов: Гамлета, Ромео и Джульетты, Антония и Клеопатры и Отелло.
Меня очень огорчает, что давно принадлежащий издательству и оплаченный им перевод исторической хроники «Король Генрих Четвертый» до сих пор не напечатан. Это та хроника, в которой выведен знаменитый Фальстаф. А я так старался, чтобы текст получился в понятном, легко усвояемом изложении. И вот все зря.
Не можете ли Вы повлиять как-нибудь на все эти событья! Будьте другом, — я не могу сказать, как я буду благодарен Вам1.
Сейчас ползимы я попишу свое собственное, роман в прозе, а потом обязательно возьмусь за начатого уже «Фауста», — Вы не бойтесь. «Лира», если потребуется, — знает и читал Михаил Михайлович2. Кажется он нравится ему.
Ваш Б. Пастернак
14 октября 1947
Впервые: «Ново-Басманная, 19». М., «Художественная литература», 1990. — Автограф (собр. адресата).
1 А. И. Пузиков был гл. редактором Гослитиздата, но ни он, ни директор Ф. Головенченко не реагировали на предложения Пастернака и через четыре месяца, 21 февр. 1948, Пастернак снова возвращался к тем же вопросам: «Дорогой Александр Иванович! Не найдет ли кто-нибудь из отдела времени живым образом поинтересоваться «Генрихом» и прочесть работу не с точки зрения «экспертизы» или «шекспирологии», а просто обыкновенного читательского чтения. Ведь это та хроника, в которой выведен знаменитый Фальстаф и которую так любил Пушкин. Затем, нельзя ли будет вступить в договорные отношения по «Лиру». Сердечный привет. Ваш Б. Пастернак» (там же. С. 483). «Генрих IV» и «Король Лир» вышли в Гослитиздате только в 1949 г.
2 М. М. Морозов был главным авторитетом в области текстологической «экспертизы» переводов Пастернака и «шекспирологии».
1036. Е. Д. ОРЛОВСКОЙ
22 ноября 1947, Москва
22 ноября 1947
Дорогая Елена Дмитриевна!
Я не получил писем, о которых Вы упомянули в письме, полученном мною от Вас месяц тому назад. На это последнее я стал было тут же отвечать Вам открыткой, да раздумал отсылать ее, — я слишком скомкал в ней то, что скажу Вам и здесь.
В тот же день я справился у Скосырева по телефону о судьбе стихов, посланных Вами в «Дружбу»1. Они не появятся вовсе не вследствие Вашей «переводческой беспомощности», как Вы говорите. Наоборот, их не напечатают, потому что они очень или даже слишком нравятся, больше, чем позволяют сопутствующие им иные обстоятельства.
Вы очень добры ко мне и все преувеличиваете. При всем том Ваше письмо очень проницательно и талантливо и дышит большой посвященностью во все эти большие вещи, так что мне уместнее будет выразить Вам восхищение им, чем благодарить.
Но представьте, в одном отношении Вы не ошибаетесь. Неизвестно за что и с забвением всех моих недостатков и малости сделанного, мне освобождено или очищено на свете большое место и теперь мое дело занять и оправдать его.
И хотя писание романа (мне на полгода ради заработка пришлось прервать его), хотя его писание является главным заполнением этого места в теории и идее, — на практике, в ежедневной, каждому обозримой жизни мне приходится пока наполнять эту вакансию главным образом недоумением и страданием, да и как может быть иначе, когда так захлестывает стихия извращения и софизма, что захлебываешься. Одно хорошо, что мне не приходится и распространяться, даже если бы меня захлороформировали трусостью. Будут говорить мои ноги и руки, так все ясно, так определенно.
Не падайте духом, не воображайте, что скучно Вам. Различие между «шумною» столицей и глушью сейчас так несущественно, так призрачно. Везде более или менее одинаково. И ведь настоящие местности — душа и совесть, а не города. На столе письмо Ваше и Вы тут больше, чем сотни презираемых мною лауреатов, и сейчас я с вами обоими мыслью и душой.
У меня нет или не осталось удачных фотографий, но одна, как бы то ни было неудачная (как она еще выйдет в репродукции!) будет отложена к книжке избранных стихов, выпускаемых «Сов. писателем». Как только книжка выйдет, я пошлю по экземпляру Вам и К. Кулиеву2. Есть ли у него и у Вас «Гамлет» в моем переводе и мои «Грузинские поэты»?
Скажите Кайсыну, что его все здесь с любовью вспоминают. Пусть он легче относится к тому, что происходит с ним. После Есенина он самая яркая встреча на моей памяти, в смысле живой очевидности таланта и прямоты его обнаружения. Он должен знать, что нынешние его злоключения такая же ничтожная и преходящая условность, какою бы могло быть его начинавшееся тогда благополучие3, — подумайте, какой бред при-шлось бы ему повторять, если бы он попал теперь под полный «Юпитер»!
Нет предела творческим правам большой личности, одухотворенной истинною смелостью, то есть готовностью к жертвам. История души на свете едина и всенародна, что бы там ни говорили. Ничего не пропадает, ни о чем не надо жалеть, ничего не надо бояться.
Простите, что пишу Вам так на ходу и наспех. Половину этой мазни нужно было бы выразить глаже и точнее, но когда урвать время!
Будьте здоровы и счастливы тем, что Вы с ним такие настоящие.
Как только будет что-нибудь послать, не премину это сделать. Благословляю Вас. Ваш Б. Пастернак
Впервые: «Новое русское слово», 13—14 нояб. 1999, Нью-Йорк. — Автограф (ЦА ФСБ РФ). Письмо было перехвачено на почте и до адресата не дошло.
1 Е. Д. Орловская послала в собиравшийся П. Г. Скосыревым альм. «Дружба народов» свои переводы стихов Кайсына Кулиева.
2 Тираж сб. был уничтожен.
3 Речь идет о тяжелых условиях жизни во Фрунзе, куда добровольно отправился в ссылку Кайсын Кулиев по приказу Сталина о переселении балкарцев и несмотря на полученное Фадеевым разрешение избежать ее. Кайсын Кулиев решил разделить эту участь вместе со своим народом. См. коммент. к письму № 1016.
1037. М. К. БАРАНОВИЧ
29 декабря 1947, Москва Дорогая Марина Казимировна!
С Новым годом! Всего лучшего Вам, Насте и всем Вашим!1 Не унывайте! Отчего так ярки воспоминания? Оттого что это основы, задатки и обещания того ярчайшего целого, которое нужно досказать, доделать, довести до конца. И оно все впереди. Не унывайте. Надо быть бодрыми.
Вот эта ерунда. Это хуже прошлогоднего2. Но я уже послал это Клавдии Николаевне, посылаю и Вам3. За прозу я теперь берусь серьезно. Пожелайте мне упорно и честно просидеть за ней месяца два-три и кончить. Пусть мои любезности не связывают Вас. Если надо будет, выругайте эти стихи по заслугам. Будьте здоровы. Ваш Б. /7.
Впервые: «Литературное обозрение», 1988, № 5. — Автограф (Hoover Institution Archives, Stanford). Датируется по штемпелю на конверте.
М. К. Баранович, в прошлом актриса, впервые познакомилась с Пастернаком в изд-ве «Узел» в 1920-х гг. Профессионально занималась переводами и перепечаткой разных рукописей на машинке.
1 Настя — дочь М. К. Баранович и друзья матери, в частности бывшие на устроенном год назад чтении «Доктора Живаго»: вдова А. Белого К. Н. Бугаева, А. С. Кочетков с женой, М. С. Петровых и др.
2 То есть стихи, написанные в 1946 г. и тогда же подаренные Баранович, которая вспоминала: «27 декабря 1946 года Б. Л. читал у меня первые главы романа. В тот вечер он подарил мне книжечку «Грузинские поэты» изд. 1947, «Советский писатель». На шмуцтитуле надпись: «Марине Ка-зимировне Баранович на память о ее рождественском гостеприимстве 27 декабря 1946 года с пожеланием счастья». На шмуцтитуле и вклеенных четырех листках написаны стихи: «Импровизация на рояле» (переделка старого стихотв. 1915 г.), «Гамлет», «Бабье лето», «Зимняя ночь», с дати-ровкой: Дек. 1946» (там же. С. 102).
3 К письму приложены стих. «Рассвет», «Чудо», «Земля» с небольшими разночтениями.
1038. В. К. ЗВЯГИНЦЕВОЙ
29 декабря 1947, Москва
Дорогая Вера Клавдиевна, с Новым годом Вас и Александра Сергеевича1, и всего лучшего Вам обоим! Сравнительно очень недавно я опять принялся за роман, и как в прошлый раз, прозаический мир начинается у меня с беспорядка, задуманного в сти-хотворной форме. Эти вещи гораздо хуже прежних, которые нравились Вам, но Клавдии Николаевне Бугаевой я все же посылаю их, «вместо цветов», и хочу набраться смелости сделать это и Вам, может быть они Вам доставят удовольствие. Но позволительна ли такая упорно продолжающаяся «ретроспекция»? Наверное, я совершенно утратил себя, и это плохой Блок и притом никому не нужный2.
Впервые. — Автограф (РГАЛИ, ф. 1720, on. 1, ед. хр. 201). Дата получения поставлена адресатом.
1 А. С. Ерофеев — муж В. К. Звягинцевой.
2 Приложены стих. «Рассвет», «Чудо», «Земля» с небольшими разночтениями. Обозначенная связь с Блоком в первую очередь относится к стих. «Рассвет», по настроению и теме соответствующему «Второму крещенью» Блока (1907).
1039. Б. К. ГУБАРЕВУ
10 января 1948, Переделкино
10.1. 1948
Дорогой Борис Кириллович!
С Новым годом! Вновь большое спасибо Вам за Ваши добрые слова. Разумеется я не забыл о своем обещании1, только половину которого, к сожалению, удастся исполнить. «Охранной грамоты» не достать, романа я еще не дописал2, но часть того, о чем был разговор, я Вам подберу и вышлю. Случай, и как видно скоро, представится по выходе нового сборника «Избранных» в «Советском писателе»3. Недостатком сборника (его составляла редакция) будет не только односторонность подбора, но и то, что «1905 год» даю там полностью, а это — растянутая вещь,
