с которым Вы знакомы, и яркого, хотя и кратковременного знакомства с которым я никогда не забывал3. От всей души желаю ему здоровья и счастья. Мы часто его тут вспоминаем с одинаковой и неизменной теплотой. Если Вы чего-нибудь не разберете в моем письме (я пишу непозволительным для писателя образом, бессвязно и многословно) — покажите его Роману 0сиповичу, и он исправит мои недостатки, т. е. даст Вам дополнительные объяснения, если они потребуются.

Мне хотелось чем-нибудь осязательным выразить мою благодарность. Т. к. я давно не писал ничего нового, пришлось ограничиться совершенным пустяком. Я выслал Вам сборник моих переложений с грузинского4. Чудесные лирики, и я рад, что дал тут у нас некоторое о них понятье.

Сносились ли Вы с Незвалом и руководителями «Manes»’a? Предполагают ли они что-нибудь выпустить?5

Если Мелантрих собирается выделить что-нибудь для меня в виде гонорара, он может поступить так же, как я в свое время предложил «Manes»’y, т. е. сохранить у себя предназначенную мне сумму на случай моего проезда через Прагу или приезда в нее, известив меня о ее размере. А впрочем, может быть, все это сделается без нас, — и вообще все это неважно.

Еще раз сердечно Вас благодарю и крепко жму Вашу руку. Всего лучшего!

Ваш Б. Пастернак Если ответите, пишите мне по моему домашнему адресу.

Впервые: «Вопросы литературы», 1979, № 7. — Автограф (Литературный архив Музея национальной письменности в Праге, ф. Й. Горы, R-14, sklu A fascikl 1113). Факсимиле письма опубликовано в издании «Охранной грамоты» (Boris Pasternak. Gleit. Praha, SNKLU, 1965).

1 Ответ на письмо чешского поэта Йозефа Горы, извещавшего Пастернака об издании сборника его стихотворений по-чешски в изд-ве «Мелантрих», был написан 14 окт. 1935. В нем Пастернак отказывался авторизовать перевод Горы, ссылаясь на более раннюю договоренность с

В. Незвал ом, публиковавшим свои переводы стихов Пастернака в изд-ве «Manes».

2 Это чувство передано в стих. «Все наклоненья и залоги…» (1936), отразившем впечатления от переводов Йозефа Горы: «На днях я вышел книгой в Праге. / Она меня перенесла / В те дни, когда с заказом на дом / От зарев, догоравших рядом, / Я верил на слово бумаге, / Облитой лампой ремесла».

3 Знакомство Пастернака с Р. О. Якобсоном завязалось в доме у Бриков и Маяковского в конце 1910-х гг. В начале 1920-х Якобсон стал сотрудником советского дипломатического представительства в Праге.

4 Б. Пастернак. «Грузинские лирики». М., «Советский писатель», 1935. Книга с автографом Пастернака хранилась в архиве Й. Горы, но была утеряна.

5 В письме 14 окт. 1935 Пастернак писал о своих отношениях с этим издательством: «Прошлой осенью издательство «Manes» телеграфно испросило у меня право исключительного изданья моих произведений в Чехословакии. Так как я сделал в жизни очень мало и сделанному, несмотря на искусственный шум, поднятый вокруг меня помимо моей воли, большой цены не придаю, то запрос «Manes» меня рассмешил и показался плодом какого-то недоразуменья. В ответном письме я предоставил им де-лать, что они захотят, на каких им заблагорассудится условиях. Они предполагали выпустить мою книгу прозы под названием «Охранная грамота» и сборник стихов в переводе Незвала. Вам надо снестись с издательством «Manes», потому что, хотя согласье мое и не оформлено юридически, оно тем крепче связывает меня морально, и без согласья «Manes’a» на выпуск Ваших переводов в издательстве Мелантриха, появленье их в последнем, мне кажется недопустимым» («Вопросы литературы», 1979, № 7. С. 182).

745. Г. В. БЕБУТОВУ

15—16 ноября 1935, Москва

15. XI. 35

Дорогой Гарегин Владимирович!

Летом Вы писали мне. Ваше письмо я получил в августе в Ленинграде1. Я долго не мог Вам ответить, потому что, как Вы наверное слышали, я долгое время был болен. В письме Вы спрашивали о поездке и конгрессе. Теперь до Вас могли уже дойти рас-сказы Чиковани или Галактиона Табидзе, которые видели меня (первый — перед отъездом на съезд, а второй — в Париже). Сейчас я и сам с трудом понимаю, что со мной творилось, но это было нечто в роде психостении и продолжалось с апреля месяца до конца августа. В Париж мне пришлось поехать в самом ее разгаре.

Очень жаль, что, несмотря на Ваше заботливое напоминанье (точно угадывавшее мои собственные пожеланья), я не воспользовался вовремя открывавшеюся возможностью и не предварил Тифлисского изданья посылкой московских корректур, выверенных мною самолично. Если я опоздал в отношении современников (в Антологии2), то может быть это еще не поздно по отношению к Змеееду, в первом издании которого были опечатки не в одной пунктуации, как Вы думаете, айв тексте3. Впрочем, огово-рюсь: может быть это вина переписчицы, т. е. может быть ошибки были в ремингтонированном оттиске, с которого набирали изда-нье. Для большей выпуклости и легкости их обнаруженья, я наряду с «Грузинскими лириками», в состав которых входит выправленный Важа Пшавела, высылаю Вам старое Тифлисское изданье Змеееда с нужными поправками4.

После столь растянувшейся бессонницы, от которой я не надеялся избавиться, так она укоренилась, я не мог, конечно, остаться тем, каким был до нее. Я должен был измениться, и об этом не жалею. Я стал трезвее и уравновешеннее, и Вы будете несправедливы, если это письмо Вам покажется сухим.

Я давно собирался написать Вам, и хотел поговорить о многом. Но вот пришел последний номер «Рубежа»5 и мои намеренья показались мне наивными, и, несмотря на отрезвленье от недавней болезни, недостаточно реальными. Я хотел поделиться с Вами радостью за Леонидзе и Тициана, должно и с неожиданной проницательностью и глубиной оцененных Д. П. Мирским в Литературной газете (дошла ли до них и до Вас эта статья?6). Для меня она именно с этой стороны была настоящим праздником, в особенности в отношении Георгия Николаевича, — Мирский точно что-то прочел в моей душе7. В свое время я говорил о Леонидзе с Тицианом, это было в гостинице, и он лежал в гриппе. О Леонидзе же я писал (или же только предполагал писать) Николаю Ми-цишвили. Но кажется моя точка зренья не имела успеха. И вдруг на нее, как по уговору, становится и Мирский, с которым я ни разу ни словом об этом не обмолвился. Вы знаете, как я люблю Паоло (жена иногда в раздражении говорит мне, что я никого на свете не люблю: а если и наблюдается эта слабость в отношении двух, Тихонова и Яшвили, то это только оттого, что оба далеко, один в Ленинграде, другой в Тифлисе) — Вы знаете, говорю я, как дорог мне Паоло. И если я не выражаю радости по поводу его успеха (в статьях Тарасенкова, Мирского и в отзывах читателей), то только оттого, что этот успех не новость: Яшвили тут хорошо и широко знают, он был признан первым. — Всем этим я хотел с Вами поделиться.

Но Ваша статья расхолодила меня8. Я понимаю, этот род оценки изобрели не Вы, и наверное без особого увлеченья внесли свой вклад в этот невольный жанр писанья об искусстве. Но неужели у Вас там все еще приходится лишь под таким утлом подбирать цитаты? Странно, странно. (Не поймите меня превратно. В свое время я сам просил авторов о досылке вещей, политически содержательных, —по не в них одних ведь только дело?) Не обижайтесь, пожалуйста. Не питай я к Вам искреннейшей и самой дружеской симпатии, я бы конечно умолчал об этом впечатлении связанности и несмелости, которое у меня получилось. Я знаю, Вы могли б написать по-другому, особенно о людях, среди которых протекает Ваша жизнь, и которых Вы видаете ежедневно.

В заключенье просьба и самая неприкрытая: о деньгах. Она отчасти вызвана шестимесячным пробелом в работе, естественно отразившемся и на заработках. Итак: переведите, пожалуйста, как можно скорее, тысячными частями, с промежутками в 2 недели или в месяц, все, что я еще имею выручить с добавочных тиражей по Антологии и Змеееду по адресу: Москва Тверской бульв. 25 (дом Герцена) кв. 7, Евгении Владимировне Пастернак, и простите, если я заблуждаюсь насчет действительных размеров просимого, я ведь об этом не имею представленья.

Передайте, если встречаетесь с ними, сердечнейший от меня привет Серафиме Васильевне и Борису Ивановичу Корнеевым. Крепко жму Вашу руку.

Ваш Б. Пастернак

P. S. Вчера писал Вам, сегодня зашел в издательство «Сов. Писатель» и видел превосходные работы Гудиашвили к книге. От души поблагодарите его, если увидите. Особенно за обложку9.

Среди предполагаемых дополнений есть два стихотворенья Карло Каладзе. Их не было в рукописи, которую увез Леонидзе. Надо их будет показать Гудиашвили для исполненья заставки и концовки к Каладзе.

Прилагаю дополненья:

2 стихотворенья Каладзе 1 » Гаприндашвили

1 » Т. Табидзе

3 » П. Яшвили

Всего лучшего. Жду с нетерпеньем авторских Змеееда.

Впервые: «Литературная Грузия», 1969, JNfe 11/12 (с купюрами). — Автограф (РГАЛИ, ф. 3100, on. 1, ед. хр. 150).

1 Пастернак провел в Ленинграде по возвращении с Конгресса в Париже несколько дней в середине июля 1935 г.

2 Имеется в виду сб.: Поэты Грузии в переводах Б. Пастернака и Н. Тихонова. Тбилиси, Закгиз, 1935.

3 Речь идет об издании поэмы Важа Пшавелы «Змееед» (Тбилиси, Закгиз, 1934).

4 Дарственная надпись на сб. «Грузинские лирики»: «Гарегину Владимировичу Бебутову на добрую память от переводчика. Москва. 16. X. 35». О поправках на «Змеееде» Бебутов писал: «В посланном экземпляре «Змее-еда» Борис Леонидович исправил отдельные места перевода, а в двух случаях — опечатки. И в дальнейшем всегда с такой тщательностью следил он за исправностью текста и безукоризненностью корректуры и печати» (Гарегин Бебутов. «Отражения». Тбилиси, 1973. С. 73).

5 В октябрьском номере газеты «На рубеже Востока» (1935) была опубликована рецензия Г. В. Бебутова на сборник грузинских переводов Пастернака и Тихонова.

6 Статья Д. П. Святополка-Мирского «Пастернак и грузинские поэты» была опубликована в «Литературной газете», 24 окт. 1935 г.

7 Святополк-Мирский отмечал «динамическое восприятие природы» и «исключительно окрыленный лиризм» Леонидзе, равно показанные в переводах Пастернака и Тихонова.

8 В своей рецензии Бебутов, по его признанию, «старался показать тематическое разнообразие стихов, решительный поворот поэтов к темам современности» с тем, чтобы снять с них обвинения «в националистических пережитках… Характеру обзорной статьи соответствовал и подбор цитат» (Гарегин Бебутов. «Отражения». Тбилиси, 1973. С. 73).

9 Оформление книги Б. Пастернака «Грузинские лирики» (М., «Советский писатель», 1935) было сделано грузинским художником Ладо Гудиашвили.

746. И. В. СТАЛИНУ

Конец декабря 1935 Дорогой Иосиф Виссарионович!

Меня мучит, что я не последовал тогда своему первому желанию и не поблагодарил Вас за чудесное молниеносное освобождение родных Ахматовой1; но я постеснялся побеспокоить Вас вторично и решил затаить про себя это чувство горячей признатель-ности Вам, уверенный в том, что все равно, неведомым образом, оно как-нибудь