Симон, с тем большей безропотностью соглашайтесь со всем, что услышите, чем оно будет абсурднее. Евангельское подставле-нье левой щеки в дополнение к правой2 есть не чудо святости или вершина подвижничества, но единственный практический выход из положения, когда видимость судит действительность.
Но ведь Георгий Николаевич, большой человек и поэт, сам наверное не даст Вас в обиду. Я написал Нине и через нее послал по записке семьям Шаншиашвили и Леонидзе3. Наверное Нина нашла, что все это написано недостаточно красноречиво, и в наказание молчит. Ее, Марийку, Вас и всех перечисленных крепко целую.
Ваш Б.
И приезжайте поскорее. Помните, мы Вас ждем.
Впервые: Борис Пастернак. Из писем разных лет. — Автограф (ГМГЛ, № 147, 16).
1 Речь идет о резкой критике в адрес Чиковани и снятии его с поста первого секретаря Союза писателей Грузии, который он занимал с 1944 г.
2 «Вы слышали, что сказано: «око за око, и зуб за зуб». А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5, 38-39).
3 Письма №1157 и 1158.
1161. Н. ТАБИДЗЕ
2 мая 1951 Дорогая Ниночка!
В последнее время, в тех редких случаях, когда я пишу Вам, я пишу не свои, какие-то холодно-философские письма. Это оттого, что я был отвлечен общею темой, поездкою наших к Вам, пребыванием детей в Грузии и параллелями и сближениями, которые это во мне подымало. И за этими дурацкими письмами Вы могли забыть, как я люблю Вас и что Ваши права на меня безмерны.
Сегодня пришла телеграмма от Шалико Гловели с благодарностями за подарок. Если это не за переданные ему скверные фотографии, то очевидно за что-то, что сделали Вы своими золотыми руками, милая моя, чудная Нина1.
Ах, Нина, Нина, как прикусываю я всегда язык, лишь только берусь за письмо Вам. Вы, громадный Вы человек, сливаетесь для меня с целым миром горьких тайн, вспоенных кровью сердца и омытых слезами, начиная с Гивиного дедушки и кончая этой бедной и безумной, которая так много мне прощала2 и при которой никакая шея не заболела бы у меня, или прошла бы в три дня. Нина, иногда мне кажется, что Вы — это моя душа, в образе женщины отброшенная в пространство, чтобы мне легче было разговаривать с самим собой.
Майские и пасхальные дни. Мне хотелось написать О. В. туда3, но, наверное, лучше не надо, и эти ноты звучат в письме к Вам. Вы их слышите?
Я с Симоном и Марийкой отправил Вам кусок прозы. Прочтите и напишите мне.
Крепко-крепко Вас целую. Благодаря фотографиям, рассказам и завязавшимся между детьми связям, Нита, Алексей Ни-колаевич и Гивик больше, чем это бывало раньше, вошли в мое сознание и жизнь. Кланяйтесь им.
Ваш Б.
Милая Нина, ангел мой, целую Вас.
Впервые: «Литературная Грузия», 1980, № 2. — Автограф (ГМГЛ, № 021913, 1).
1 О подарке для Ш. Гловели — в коммент. к письму № 1159.
2 Речь идет об О. В. Ивинской.
3 Письмо было написано через месяц (№ 1162).
1162. О. В. ИВИНСКОЙ
31 мая 1951 у Переделкино
31 мая 1951 г. Дорогая моя Олюша, прелесть моя! Ты совершенно права, что недовольна нами1. Наши письма к тебе должны были прямо из души изливаться потоками нежности и печали. Но не всегда можно себе позволить это естественнейшее движение. Во все это замешивается оглядка и забота. Боря на днях видел тебя во сне всю в длинном и белом. Он куда-то все попадал и оказывался в разных положениях и ты каждый раз возникала рядом справа, легкая и обнадеживающая. Он решил, что это к выздоровлению, — шея все его мучит. Он послал тебе однажды большое письмо и стихи2, кроме того я тебе послала как-то насколько книжек. Видимо все это пропало. Бог с тобой, родная моя. Все это как сон. Целую тебя без конца.
Твоя мама
Впервые: Ивинская. В плену времени. — Автограф (собр. И. И. Емельяновой). Адрес на открытке: Ст. Потьма Мордовской АССР, поселок Явас, п/я 385/13 О. В. Ивинской. Адрес отправителя: Москва Потаповский пер. 9/11 кв. 17 от Марии Николаевны Костко.
1 Письмо написано от лица матери О. Ивинской; заключенным разрешалась переписка только с близкими родственниками.
2 О большом письме и стихах ноября-декабря 1949 г., которые Ивинской не выдали на руки, а дали только прочесть, см. там же. С. 129. Сохранилась более ранняя открытка, ошибочно датированная публикатором 1952 г.: «Родная моя, ангел мой! Здравствуй, здравствуй! Мысленно постоянно говорю с тобой, слышишь ли ты меня? Страшно подумать, что ты перенесла и что впереди, но ни слова об этом. Не падай духом, мужайся, мы хлопотали и хлопочем, не надо терять надежды. Как чудно ты написала свою открытку, все вложила в несколько строчек, я так не умею. Буду узнавать о тебе от твоей мамы. Я не буду писать тебе, так будет лучше. Да и к чему? Ты все знаешь» (там же. С. 130—131).
1163. 3. А. НИКИТИНОЙ
14 июня 1951, Переделкино
14 июня 1951
Дорогая Зоя Александровна!
Благодарю Вас за скорый ответ1. Лучше действительно не соединять этих двух операций. Рассчитайтесь, как Вы обещаете, со мной в рамках старого договора, а заявление и справки я Вам пошлю, как только они будут готовы. У меня не осталось ни одной книжки из тех изданий и о точных сведениях на этот счет я запрашиваю издательства.
Но всех этих изданий, помимо двух по 5.000 экземпляров в двухтомных сборниках «Искусства», было:
«Гамлета» 1 издание в Гослитиздате (вероятно 10.000 экземпляров) и два в Детгизе (одно в 10.000 и другое в 25.000).
«Ромео и Джульетты » одно в Гослитиздате (25.000) и одно в Детгизе (тираж выясню)2.
«Отелло» был выпущен только один раз, в Гослитиздате (тираж 25.000).
Но это, по окончательном уяснении, я сообщу Вам в точности.
Помните, что у меня есть новый «Макбет», который сразу пойдет в запроектированный Детгизом Шекспировский сборник, а отдельным выпуском нигде пока не предполагается3.
Впервые. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2533, on. 1, ед. хр. 321).
1 Ответ на письмо Пастернака, написанное 5 июня 1951: «Дорогая Зоя Александровна! Уж я сам было составил заявление, о котором была речь, но потом решил удостовериться в тиражах прошлых изданий. Оказалось, что раз Гамлет вышел в Детгизе в 50.000 экземпляров, Ромео и Джульетта в 25.000 и Отелло в Гослитиздате в 25.000. Таким образом о первом массовом издании не может быть разговора, не так ли? Но с другой стороны и 25.000 это не 15.000 запроектированных. Как тут быть и надо ли что-нибудь делать? Жду Вашего совета и желаю Вам всего лучшего. Привет от 3. Н. Ваш Б. Пастернак» (там же).
2 См. письмо редактору Детгиза А. С. Гребешковой № 1164.
3 Речь идет о собрании пяти переводов Пастернака в книге: Вильям Шекспир. Трагедии. М., Детгиз, 1952. «Макбет» отдельной книгой не издавался.
1164. А. С. ГРЕБЕШКОВОЙ
14 июня 1951, Переделкино
14 июня 1951
Дорогая Анна Семеновна!
Будьте другом, не откажите мне в следующей услуге. Мне требуется справка о том, сколько раз и какими тиражами в каждом отдельном случае выходили в Детгизе «Гамлет» и «Ромео и Джульетта» в моем переводе. Насколько помню, Гамлет выходил дважды, в первые годы войны (не помню, каким тиражом) и в 1947 г. (25. 000 экземпляров). Ромео и Джульетта вышли одним изданием (каким гаражом?). У меня не сохранились эти книжки, потому и затрудняю Вас. Напишите мне об этом по городскому адресу, мне перешлют сюда на дачу. Простите за беспокойство. Привет Зинаиде Тимофеевне.
Всего Вам лучшего. Ваш Б. Пастернак
Москва 17 Лаврушинский 17/19 кв. 72
Впервые. — Автограф (DIM, ф. 143, on. 1, д. 22). Анна Семеновна Гребешкова — редактор Детгиза.
1165. 3. А. НИКИТИНОЙ
23 июля 1951, Переделкино
23 июля 1951
Дорогая Зоя Александровна!
Здоровы ли Вы? И не в отпуску ли? Я Вам отправил по адресу издательства письмо с тиражными данными и надеялся, что Вы ответите и в отрицательном случае, то есть если наши расчеты остаются в договорных границах и больше не на что претендовать. Мне говорили, что до 47 года этих разрядов (массовых тиражей, тиражных единиц и счета по ним и т. д.) не существовало, и что по Ромео и Джульетте и Отелло возможен какой-то разговор, но я в этих вопросах несведущ и не имею собственного мнения. Книжек я еще не получил. Напишите мне, пожалуйста, в каком состоянии все эти вопросы1.
Загадка с моими болями в левом плече, спине и шее разъяснилась. Это довольно большой жировик, который надо вырезать. Откладываю это вероятное избавление месяца на полтора-на два до окончания перевода Фауста и нашего переезда в город.
Всего Вам лучшего. Преданный Вам Б. Пастернак
Впервые. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2533, on. 1, ед. хр. 321).
1 Вслед за сообщением о состоянии дел Никитина обратилась к Пастернаку с просьбой о материальной поддержке ввиду длительной болезни мужа, писателя М. Э. Козакова. Пастернак ответил 5 авг. 1951: «Дорогая Зоя Александровна! Простите за невольное запоздание: летом почту мы добываем случайными оказиями. Оба Ваши письма я получил на даче вчера (4-го) вечером. Сегодня, 5-е, — воскресенье. Завтра 6-го Зина достанет нужное и сдаст на телеграф. Очень рад оправдать свое существование чем-нибудь полезным такому милому человеку как Вы. Большое спасибо за благоприятный оборот в издательстве. Сердечный привет Михаилу Эм-мануиловичу, и пожелание всего лучшего вам и ему. Ваш Б. Пастернак» (там же).
1166. А. С. ЭФРОН
25 июля 1951 Дорогая Аля!
Прости, что не отвечал тебе и, судя по твоей сегодняшней телеграмме, своим молчанием заставил тебя беспокоиться. Я тебе и сам должен и хочу написать по-настоящему, а пока наскоро несколько слов, из Переделкина едут в город, и я хочу этим воспользоваться, чтобы отправить письмо воздушной почтой.
Причина (или одна из причин) моих таинственных болей в шее, левом плече и затылке выяснилась летом. Это давно нараставшая в этой области опухоль, незлокачественная, жировик, который надо вырезать и тогда можно надеяться, я перестану «мучиться». Но это избавление я откладываю, вместе со всем отсроченным подобием жизни, еще доступным мне, до окончания перевода Фауста (всего) и переезда в город, т. е. месяца на 1У2 — на два.
Я не знаю, чем и насколько я рискую этой медлительностью, и со стороны может показаться непонятным этот избыток выносливости и стоицизма, но ты поймешь, если я скажу, что все стороны жизни слились неотделимо и каждая сковывает и причиняет боль; и что из этих пустяковых незлокачественных опухолей главный жировик это Фауст, с удаления которого я хочу начать эти (в мечте) облегчительные операции.
Ты такая умница, что за этими словами угадаешь и то,
