такого замечательного человека, как Уразова. Ей нельзя писать безразличных пустяков, а именно это я часто и делаю. Мне очень хочется поговорить с ней или ей написать. Письмо ее мне много сказало и произвело большое впечатленье» (т. V наст. собр.). На листе с запиской рукой Крученых приведена дарственная надпись Пастернака Уразовой на книге «На ранних поездах»: «Ура! Зову / Уразову. Екатерине Михайловне дружески Б. Пастернак. 10. VII. 43» (РГАЛИ, ф. 1334, on. 1, ед. хр. 184).
1 В собр. Е. М. Уразовой сохранилась первонач. машин, с авт. правкой статьи «О Шопене».
957. О. М. ФРЕЙДЕНБЕРГ
13 июля 1945, Москва
13. VII. 45
Дорогая Оля! Не стоит писать писем, так их много пропадает1. 31-го мая умер папа. Я об этом тебе писал, но письмо, наверное, не дошло2. Я страшно огорчен твоей болезнью. Приезжай к нам, поживи у нас на даче. Я уверен, тебе понравится. Если буду жив и здоров (у меня четыре месяца болит правая рука и я ее большей частью держу на перевязи), я зимою постараюсь приехать в Ленинград по делам. Кажется Чиченецкая3 задержалась тут. Повидай ее. Обнимаю тебя. Твой Боря
Впервые: Переписка с О. Фрейденберг. — Автограф. Датируется по штемпелю на открытке.
1 Пастернак не получил ответа на свое первое письмо с сообщением о смерти отца, N° 950, и 28 июля он ей писал: «Твое молчанье беспокоило меня. Я даже начал телеграфные розыски. Вчера косвенно узнал, что ты жива и написала мне» (там же. С. 237).
2 «Читала ли ты статью Грабаря о папе в номере 28 (960) «Советское Искусство», пятница 13 июля 1945», — спрашивал Пастернак 28 июля (там же). В заметке «Памяти Леонида Пастернака» И. Э. Грабарь писал: «Недавно в Оксфорде умер в возрасте 83 лет выдающийся русский художник Л. О. Пастернак. В свое время в конце XIX и начале XX века он играл весьма заметную роль в русском искусстве как видный художник и замечательный педагог, воспитавший несколько поколений художников, из которых многие впоследствии стали крупными мастерами».
3 Правильно: Чечельницкая, о ее приезде к Пастернаку см. в письме № 950.
958. П. И. ЧАГИНУ
6 августа 1945, Переделкино
Вот заявление о Шекспире1. Достаточно ли оно многословно и глупо, чтобы казаться мотивированным и академичным? — Мне также думалось, что его надо составить без обращенья. Если оно не годится, не давайте ему ходу, но вопрос, пожалуйста, поставьте на рассмотрение сами, и поскорей, прошу Вас.
Поторопите, пожалуйста, также брошюровку «Избранных» и печатанье «Отелло»2.
«Генрих» готов, я его переписываю, думаю дней через 10 приеду сдавать и за ответом3.
От души всего лучшего Вам и Марии Антоновне.
Искренне преданный Вам Б. Пастернак
6. VIII — 1945
Впервые: Альманах библиофила. Вып. XI. М., 1981. — Местонахождение автографа неизвестно.
1 Речь идет о заявке на издание сб. переводов Пастернака из Шекспира. См. о нем письма Федину и Фадееву № 964, 965.
2 Книга Бориса Пастернака «Избранные стихи и поэмы» вышла осенью 1945 г. «Отелло» — в конце 1945-го.
3 «Только что кончил черновик Генриха, — писал Пастернак 3 авг. 1945 Чиковани. — Он почти весь совпал с болезнью руки, и был сделан левою. Теперь надо будет его отделывать набело (у меня никогда ни в чем не совпадают эти редакции, черновая и чистовая, это абсолютно разные тексты). На это уйдет еще две недели» (ГМГЛ, МЬ 147, 5).
959. Н. Н. НИКИТИНУ
12 августа 1945, Переделкино
Дорогой Николай!
Большое тебе спасибо за милую открытку. Это тоже — записка, а не письмо. В виде исключенья (?!) деньги как раз сейчас нужны до зарезу. В городе часто бывает Зина, на ее имя их и надо перевести, хорошо бы телеграфом. Адрес: Москва 17, Лаврушинский 17/19, кв. 72, Зинаиде Николаевне Пастернак. Обо всем этом недавно писал Лихареву, может быть он уже передал тебе1. Не скупитесь. Я вам все отработаю не только переводами всяких важных юбиляров, но, может быть, и своей собственной прозой2. Очень хочу прочесть твои рассказы3, страшно рад неожиданности, что дела идут через твои руки, и крепко обнимаю тебя. Рукопись «Отелло» была не абсолютно окончательной, после нее были ис-правленья, я нуждался в корректуре и писал об этом Лихареву, но все равно, черт с ним (с отрывком). Поторопи деньги.
Искренне твой Б. Я.
12. VIII. 1945
Впервые. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2575, on. 1, ед. хр. 326). Николай Николаевич Никитин — писатель, входивший в литературную группу «Серапионовы братья».
1 Борис Михайлович Лихарев — поэт и главный редактор журн. «Ленинград», где печатались отрывки из перевода «Отелло» (1945, № 13-14). Набросок письма Лихареву сохранился на обратной стороне записки Пастернака жене с перечнем издательских переговоров: «Дорогой Борис Михайлович! Вот Вам два Шевченки и несколько Бараташвиль. Воспользуйтесь чем хотите для «Ленинграда», и рассуйте, куда можете, Саянову или еще кому-нибудь. Бараташвили переводили в свое время в Москве и Ленинграде, есть два издания, хорошие, кропотливые переводы, а теперь к юбилею заказали всего мне, от доски до доски, и я его сделаю в две недели. Я только еще начал…». В «Ленинграде» было напечатано большое стих. Шевченко «Средь нашего земного рая…» (1945, № 19-20) и шесть — Бараташвили (1945, М9 21-22).
2 Намерение переводить Н. Бараташвили к юбилею и первые мысли о романе в прозе.
3 Судя по письму Б. Лихареву 2 нояб. 1952, Пастернак читал прозу Н. Никитина в журн. «Ленинград», 1945, N° 3: «Дорогой Борис Михайлович, я уезжал чрезвычайно поспешно в Тифлис и второпях написал Вам очень скомканную записку. У Вас очень милые стихи в «Ленинграде», не хуже Прокофьева, Тихонова, Антокольского, а «Дети» и просто удовлетворительные без сравнения. Журнал мне очень понравился, в особенности мемуарная его часть и сопровождение, написанное
Никитиным. Строчки последнего — лучшее место в журнале. Я поручил в Гослитиздате, чтобы Вам выслали всего Бараташвили, не знаю, исполнили ли они мою просьбу. На днях пришлю Вам «Генриха». Это будет только у Вас без повторений, а что-то из Бараташвили, наверное, возьмет «Октябрь», не знаю, что именно. Будьте здоровы, вышлите № с Шопеном» (цит. по кн.: Д. Хренков. Друзья мои — стихи. Л., 1966. С. 136). В «Ленинграде» (1954, № 15-16) вышел сокращенный вариант статьи «Шопен».
960. Н. ТАБИДЗЕ
14 августа 1945, Переделкино
Дорогая Нина! Пишу Вам страшно второпях. Раз двадцать собирался я Вам написать. Когда в первый раз напугали нас Ниточкиным глазом. Потом, когда успокоили, сказав, что ей лучше. Господи, что бы я отдал, чтобы увидать и обнять Вас, мой друг!! И как мы всегда ждем Вас здесь, и ждали! И сейчас я позволяю себе писать Вам только оттого, что приедет в Тифлис Женя1, и ничего не передаст и не расскажет Вам, и Вы огорчитесь. И пишу сейчас только в перерыве работы, пока просыхает наклейка с исправленьями на рукописи. Вы подумайте, какая собачья жизнь!
Я только для Вас задумал это: поездку в Цхалтубо, Бараташвили2 и пр. и пр., только чтобы Вас повидать. И ничего из этого не выйдет, — некогда. Все некогда и некогда. Некогда было, когда умирал бедный Адик и мы его схоронили, некогда было в дни смерти моего отца3, некогда лечить руку, которая четыре месяца болела, — результат писарского, а не писательского переутомленья (ведь зарабатывать приходится пропорционально потраченным чернилам, а не пропорционально роли и качеству сделанного, ведь я гордый, как Вы, Ниночка), некогда лечить глаза или дать им тре-бующийся отдых (хронический конъюнктивит). Но грех жаловаться, милая Нина!! Что-то все время живет и держится в душе, что и в горе является источником радости и все время увлекает и захватывает и помогает сносить удары. Так что, благодарить Бога надо и удивляться ему, а не унывать!
Опять ничего не выйдет с приездом моим в Ваши дорогие места, и опять, как мне кажется, расстаюсь я с этой мыслью ненадолго, с надеждой на ее скорое возобновление. Но, конечно, не надо умолкать на такой большой срок, как это сейчас с нами случилось. Простите меня, Нина.
Напишите мне, пожалуйста, поподробнее о Ните. И умоляю Вас, сделайте мне одолженье. Когда будут всякие эти случаи и оказии, не хлопочите, родная, не посылайте ничего. У нас всего очень много, и это я, свинья, должен был бы ловить едущих к Вам и об этом думать, а не Вы нам. Серьезно, Ниночка, это каждый раз меня убивает. Простите меня, пожалуйста, за грубость.
Ну, рукопись просохла, — крепко, крепко, крепко целую Вас и Ниту, горячо желаю Вам и ей здоровья, бодрости, спокойствия и удачи. У меня еще в жизни много планов, и вообще, внутренне мне очень хорошо, мой друг, и Зина тоже — молодец, это моя пара. Простите за эту бешеную скороговорку, я так быстро написал Вам, что от письма пыль летит. Зина, Стасик (хороший пианист) и Леня кланяются.
Ваш всегда и каждую минуту Боря
14. VIII. 45
Напишите, как Нита.
Впервые: «Дружба народов», 1996, N° 7. — Автограф (ГМГЛ, N9 121912, 3).
1 О помощи Е. В. Пастернак, направлявшейся в санаторий в Сагу-рамо, Пастернак писал Чиковани 4 авг. 1945: «Вчера я Вам отправил большое деловое письмо по почте, а сейчас из города приехал мой старший сын Женя и сказал, что его мать Евгения Владимировна получила лит-фондовскую путевку в Сагурамо и завтра туда вылетает. Пользуюсь случаем, чтобы еще раз от души поклониться Вам. Я знаю, что если бы Евг. Влад. понадобилось какое-нибудь содействие словом или советом, Вы наверное ей в этом не откажете, и заранее благодарю Вас. … Сказанное в особенности относится к возможностям ее обратного отъезда. Без протекции это теперь ведь трудно или даже почти невозможно. Тогда помогите ей» (ГМГЛ).
2 Намерение сделать переводы из Николая Бараташвили к его юбилею и приехать в Тбилиси на торжества было осуществлено в сентябре и октябре 1945 г. В письме 3 авг. 1945 Пастернак просил Чиковани: «Если это возможно и совершенно Вам удобно, заключите, пожалуйста, по моей доверенности договор с Закгизом на переводного Бараташвили, получите 25% аванса, половину каким бы то ни было образом, под любым предлогом навяжите Нине Табидзе, чтоб она даже не знала, откуда они, а другую почтой или телеграфом переведите нам на имя Зины … Простите, Симон, это свинство, что я Вас затрудняю, но Вы меня уже знаете с этой плохой стороны, и хуже я в Ваших глазах не стану. Просьбу мою, если она исполнима, соблюдите, пожалуйста, с особенной энергией по Нининому пункту» (ГМГЛ, № 147, 5).
3 Адриан Нейгауз скончался 29 апреля 1945 г., художник Л. О. Пастернак—31 мая 1945
