Скачать:TXTPDF
Африка

Африка, Франческо Петрарка

Неревод, составление, статья, примечания
Предуведомление к поэме «Африка»,
Петром Павлом Вергерием изложенное

Нервая песнь ведет в небеса, в приюты блаженных;
песнь вторая гласит о судьбе и Рима и римлян;

третья глаголет, отколе пошло Ромулидово племя,
Лелий в четвертой гласит о вождя младого геройстват;
в пятой — плачевный рассказ о браке царицы нумидян;
в песни шестой Ганнибал отплывает из Лация в море;
далее — бой: Сципион победил, финикиец, повержен;
песнь восьмая дарит побежденным условия мира;

в песни девятой грядет Сципион: в небывалом триумфе.

Предуведомление к песни первой

В чем причина бед, какой рововою ошибкой

римский мен фипикийским мечам подъялся навстречу,
чтобы решить борьбу по воле неверного Марса,—
это — первой песни предмет. Объятый глубоким

сном Сципион, увидя себя на своде небесном,

здесь узнает про жестокую смерть отца и отцова
брата, здесь узнает, какая посмертная участь

лучшим дана из мужей, и видит души блаженных,
коим не скоро еще суждено сойти. к человекам.

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Тоже и мне честного в трудах и грозного в бранях,
муза! мужа воспой, которому Африка званье
в вечную славу дала, сокрутась клинком Италийским!
Всласть уста утолить Геликонской влагой святою,
милые девять сестер! дозвольте, если забавны
вам стихотворства мои: я вновь в пристанище сельском,
луг со мной п ручей и полей безмолвие праздных,
реки со мной и холмы, со мною сени лесные —
все воротила мне Фортуна, а вы воротите
песни певцу, вы пыл воротите!

Ты же, надежды
горний Оплот, Упованье людей, присночтимый Попратель
прежних богов и Эреба цепей, Ты, Коего тело
беспорочное зрим в наготе и в стигматных ранах, —
иже если в небесех, номоги! С Нарнасских отрогов
благочестивую песнь принесу к Тебе, ежели будут
любы песни Тебе, а если придутся нелюбы,
слезы примешь мои. Безумный, капля по капле
долгий коплю я плач, пока изольюсь пред Тобою!
Песнь первая

«Гы, из героев герой, властитель земли Тринакрийской,
страи закагных краси, поколенья нашего слава,

ты. чьим судом на престоле певцов воссесть я достигнул.
лавр долгожданный стижая и Цоэта зпатное званъе,
выие тебя молю! Иримы приветно и кротко

соб подносимый дар: пусть в екуке виршей неспошных
мнитея, будто бы слух я тешу ворожним бряцаньсм,

так уж зато и в конце читателю мевьше досады,

Ты сквозь годон череду навек и наверно к потомкам
дальлий мостьшь себе путь — кому же дерзости стапет
хаять то, что но нраву тебо? ‘Гакого оспорит

всякий сведущий муж, которого сведущим мужем

сам ты -— лишь миагни! —- о назначиль. Гляди, как во храмах
робкой толпе па позор висят трофеи, а выкань

вон их — им зрителей яет, Толико с честью твоею
соиряжена удача моя: в сени милосердной

‚лавного имени я не страшусь извящей отравы

зависти — лак захоти сокрыть и от злого забвенья,

дабы п снедь червям обо мно не сгинула намять.
Лучший из королей, молю, приди мне ие помощь,
ласковым взором приветь, затцити благочестною дланью,
я же до звезд досягоу твоих деяний хвалою
достодолжной и песнь сложу, коль случай дозволит —
скоро сложу, ибо близкая смерть не терцит отсрочек! —
песль о честном короле и дивных твомх королевских
подвигах. конм мы все самовидцы, хоть рапьше о равном
слуху никто не слыхал! В заботах сходных нередко
вспять обращались певцы: иные стремились не ближе
тысячелетней меты, а иным и такая зазорна,
Собственный век не уважил никто, дозволяя привольно
музе лукавой бродить по торным тропам ничейных

дел и времен; один вспоминал троянцев погибель,

Фивы пел другой и Ахилла юного прятки,

третий гласил о римских костях в Эмафийских долинах —
так не иристало и мие деянья педавние славить,

но преисполию дух Авсонийским Марсом, исторгшим
Афрекую нечисть © земли вперекор всесильной гордыне!
Сердцем влекомый всегда к тебе, король, воротиться,
ныне тропу ироложу в обход твойх подвигов громких,
робость смутивших мою: величью подетать величавость,
я же помыслить страпгусь соседствовать в чести е тобою.
Лучше дар испытать, где проще, и ежели в деле

не нодведет простом, тогда с окрепиею силой

к высям твоим воспарю! Преславная Парфенонея

спова откроет мне широкие стогны и снова

в римском меня венке узрит н в званье Поэта.

Нынче я первый росток щинлю с нерасцветитего древа,
Африка

ради почина в предмет молодца избрав Сципиона,
после придет черед плодопосным ветвям — героем
станешь сказанию ты, сиятельный! мой укрепляя
шаткий калам, певцу твоему твоею же славой

7` лучший прежнего лавр добудешь от нашего века,

Где причина зол? Откуда бедствий начало
произошло? И кто виноват, что лютой враждою
влажной меже вопреки взъярилось племя на нлемя?
Ливию кто воздвиг на бврону? Нто двинул Европу
в Ливию, обе страны очередным губя истребленьем?
Что до меня, то без долгих трудов таковую причину
уразуметь могу: всех зол отравленный корень
зависть, коей побег при самом всходе смертелен.
Грустно в слезах лицезреть любую чужую удачу,
а на процветиий Рим глядеть наипаче несносно.
Так ревновал Карфаген от начала, а после со злобой
равным совместника зрит, а вскорости силой возросший
видит град — и нора учиться покорству пред новым
мощным владыкой и дани нести. п чуждых закопов
слушаться, и глотать обиды, пепями полнясь,
полнясь угрозами, ибо левмочь злосчастной тордыне,
не закусить удила, свои же беды удвоив.
Суткат тоска и стыд мужей, надолго познавших
рабского бремени груз, да притом в жестокие души
*® подлая вкралась корысть, ненасытная в алчных желацьях
Оба города ждут одного: надеются оба
править своим и чужим, н оба мнят, что достойны
оба народа держать, пад целым начальствуя светом,

Да и урон велик: уже насильем неправым

остров Сардинский отъят, взята в нолон Тринакрия,
тоже Испания, общий сосед враждебных народов.

Эта страна, желанная всем. завидной добычей

всем на терзалье дана и в долгие ввергнута муки —
точно как стаей волков настигвута, мечется в страхе

*° тучная жиром овца: сюда ли от насти зубастой

или туда? —но нет! мокра от собственной крови

надает, чтобы ее размыкали хищники тело.

Самая местность стране во вред: положила Природа
быть ей меж двух племец, у коих враждою воздвиглись
брег па брег, на душу душа. на державу держава,

бог на бога, закон на закон и злоба на злобу;

даже стихии — в войне: друг другу ветры вавстречу
рвутся, и в пелном бою морские дыбятся волны.
Трижды в схватках лихих изливалась ненависть кровью:

первая — битвам почин, во второй почти до победы
10

Африка

дело дошло, как ведаеть сам, а в третьей навеки
бранный репгалея спор, пепомерных трудов не доставив.
Повести нашей предмет — великой распри средина,
подвиги славных вождей и второй войны занершенье.

Звездного юношу зрит, изнурясь мятежною смутой,
жестоковыйный край Гесперийский — время изведать
Римского бремя ярма и ратей мощь Авсонийских:
время пришло стремглав бежать морскою дорогой
фипикиялпам — все для них в страх: полководца младого
громоразящая длань и нрав, и самое имя,
и новизна страстей боевых, и бедетвий воевных
знатный кровью почин -— итак, Гасдрубал вероломпый
еле до маврских брегов достигпул, от скорого ирячась
натиска, —

так олень затравленный мчитси в испуте,
чуя псов за спиной, по крутым отрогам: смятенный
перевести бы дух в укрытье дальних утесоп.

Вот до края земли шагнул укротитель иберов,

до рубежа, где челпы и волны трудом иеременным

камень крушат Столпов — сюда колесницу с зенита

гонит вечерний Феб омыться от нота и ираха.

Сей рубеж для силы людской заповедан Природой

властпой: никто преступить да не смеет! —и тут полководеи
стал, не насытив пыл воипственный и сокрушаясь

о недобитых врагов спасенье. Нежнее Фортуна

не приласкала дух любочестный, ибо пятнала

подвигов славных блеск Карфагена прежняя хелость.

Въяве отселе видать, как упрямец издали метит

дротом дрожащим, вцепясь в древко полумертвою дланью..
да и худая молва, докативюмись от дальней отчизны,

войску гласит и вождю о новом великом позоре:

как одпу за другой Авсонийские крепости боем

взял Ганлибал и до Римских врат достигнул пожаром,
как изничтожил вельмож, дотла закатные земли

выжег и пашни всхолмил телами мертвыми павших.

Мести сыновий долг велиг благочестью немедля

мачатый труд завершить: да уньются мучителей кровью
лютой родимых святынь непелижща и отчие маны,

да истребится стыд с чела страны Италийской!

Страсть сия трепещет в груди пресветлого сына

Сцитионова — лик озазяет, огнем полыхает

в юных очах. ножар расналяет в пламениом сердце:

ночь в тревогах, в заботах день, полководцу локоя

нет ни на час, ибо нет узды ретивому духу.
Песнь первая 41

Средь таковых трудов, когда, укутаны мраком
ласковой ночи, луга росистые дремлют и греет
нежных объятий теплом ‘Гифония хладного старца —
треет, пока не зовут госпожу рабыпи, на прялках
века прядущие нить, отворить розоцветные двери
настежь и распахнуть окошек сверкающих ставни —
как-то притилось и ему забыться. Усталые вежды
сладким смежились сном — и тут с безмолвного свода
сквозь пелену облаков исполинскок, тенью родитель
милому. чаду предстал, являя отверзтые раны

на животе, на груди и на всем изрубленпом теле.
Юноша, сколь ни смел, цепенеех в ужасе: члены
хладны, дыбом власы, по пришиец отеческой лаской
страх упимает и к сыну гласит приветное слово:

«Нашего рода краса бессмертная и во вселенной

слава! едивый оплот качаемой смутой отчизне!

ты не пугайся, но все, что скажу, прилежно запомни.

Сей короткий час — из коего, если захоченть

многое выйдег тебе па радость —— Олимпа владыки
редкостный дар: мольбами склонен, соизволил оп неба
звездный отверзнуть рубеж, допустив до полюсов горних
вживе тебя, а меня тебе назвачив вожатым,

дабы ты светила прозрел на петлистых дорогах

и отечества труд, и твой, и судьбы какие

туго-натуго странам земли прядут зтихомолку

сестры — зорко гляди! Видны ль в обители Австра

грузные стены и гнусный чертог, на холме проклятом
строенный хитрой женой? Видны ли лютых смутьянов
сходки и жаркий ток толною пролитой крови?

Горе! на нашу беду сия твердыня воздвиглась!

Горе! край к италияпкам злой! иль вповь воздымаенть
сломанный меч и гонишь полки в кладбименский ценел?
Баёграда топкая! ты ль над Тибром победным взгордилась?
Дикая Бирса! ты ль взпеслась Калитолия выше?

Что ж, попробуй опять —ло плетке признаешь хозяйку!
Этот подвиг тебе, дитя! и этою славой

Марс по праву тебя с богами сравняет — порукой

раны святые мои, которыми щедрой отчизне

долг я отдал сполпа и которые доблести бранной

путь открыли горе, и когда терзали мне члены

вражьи клинки и скорбела дута, отрываясь от плоти,
боль утишалась — клянусь! — линии, созпаньем великой отрадлы,
ибо я зрел, как по смерти моей отважный отметитель

в пашем восстанот роду, и сия благая падежда,

прежде изгнав боязнь, легчила горькую муку».
Африка

Так он изрек, а сын к нему ириникает, взирая

в скорбной тоске на злодейство рав, кровавящих тело
от головы до пят,— душа томится кручиной,

слезы рекою текут, из груди без удержу рвется

стон, и, прервав отца, возглашает юноша с плачем:
«Горе и ужас очам! Цто смел жестоким железом
милое сердце пронзить? И чья десница дерзнула
достопочтенный лик оскорбить преступным ударом?
Отче, ответь! никакую речь невозможно мне слышать
прежде ответа!» — и слезной мольбы возвышенный отзвук,
полня небес немоту, обители звездной досгигнул.

““ Если прилично сравнить высокое с низким, то рыба,

из пресноводной реки нырнувтши в море и горечь
чуждой соли хлебнув взамен знакомой и сладкой
влаги,— даже опа павряд ли так изумится,
как изумился сонм святой. Обида и злоба.
гнев, печаль, пред будущим страх, пред смертию трепет,
тысячи прочих забот горемычного нашего мира,
ради которых мы счастья часы упускаем и скукой
лучшие годы мрачим, — вот зрелище бренной юдоли;
а в небесах, осиян присносущим светом, не меркпет
12 ясный дець — не грызет его грусть, тоска не тревожит,
ненависть не иламенит; но впервые звук непривычный
слуха коснулся богов: взмеслось благочестное слово
В недостижимый свет, безмолвие вечное полня.

Сына крепко обняв и нежною лаской смиривши

слезные всхлипы, отец его наставляет сурово:

«Не расточай печаль, сие отнюдь

Скачать:TXTPDF

Африка Петрарка читать, Африка Петрарка читать бесплатно, Африка Петрарка читать онлайн