ми речами персонажей.
691-197 А между тем она…— Здесь Петрарка начинает наверстывать упущенное.
У Ливия: «Сокрушенная бедою Лукреция посылает гонца — в Рим к отцу ив Ардею
к супругу (преступление совершилось не в Риме, а в Коллации, имении Коллатина;
Ардея была столицей латинского племени рутулов, которую тогда осаждали рим-
ляне.—Ё. Р.), чтобы призвать их с несколькими верными друзьями: есть-де в них
нужда, пусть поспешат, случилось превеликое несчастье» (Г, 58). Далее Петрарка
пересказывает Ливия столь же близко к тексту и столь же многословно.
738—189 Годько Брут среди всех..- Луций Юний Брут был племянником Таркви-
ния Гордого: его отец Марк Юний, о один из зпатнейших патрициев, женился на
царской сестре, однако это не спасло ни его, ни его старшего сына, когда ‘Гарквиний
расправлялся с виднейшими гражданами. Младший сын Юния Луций прикинулся
для снасения жизни слабоумным, отсюда его прозвище Брут («Бгици$» — «тупица»).
Посылая своих сыновей Тита и Аррунта в знаменитое Дельфийское прорицалиже
за оракулом, Тарквиний дал им в спутники Брута, на глупость которого всецело
полагался. Оракул возвестил, что власть достанется тому из юношей, кто первым
поцелует мать. Но любимцем отца был Секст, и, опасаясь его, царевичи решили
держать оракул в тайне, а кому пз них первым поцеловать мать — это пусть решит
жребий. Только Брут верно понял пророчество и сразу, для виду оступившись, по-
целовал землю, общую мать всех смертных, хотя еще долго потом в Риме продолжал
изображать глупца (Ливий, 1, 56).
747-148 Коль держать взаправду умсет…— Эти два стиха рифмуются глагольными
окончаниями также и в оригинале («епегевоуеге»), так как Петрарка был не
совсем свободен от средневековой традиции, в которой — в отличие от античной —
рифмующиеся гексаметры были вполне приняты.
„скорбные муж и отец…- Перевод по конъектуре Коррадини.
лев Длить ли рассказ? — Низвержение царской власти датируется 510 г. до
н.э.: римский консульский список начинается с 509 г. консулами Луцием Брутом и
Тарквинием Коллатином. Однако Тарквинии, не желая лишаться царства, затеяли
войну и приобрели немало сторонников. Только в битве при Регильском озере в
496 г. Тарквании, поддержанные некоторыми латинскими племенами, былн окон-
чательно разгромлены, Секст Тарквиний погиб раньше, убитый старинными недру-
гами, рядом с которыми искал убежища. А так как Тарквиний Коллатин после смер-
ти Лукреции не женился и потомства пе оставил, то © его смертью прекратинся и
род Тарквиниев.
715-78 Лала бессменная власть… Определяющими характеристиками демокра-
тических магистратур являются коллегиальность и краткосрочность. В результате
любая единоличная пожизненная власть воспринималась римлянами как беззакон-
ное тиранство — так к числу тиранов оказались негласно отнесены все вообще рим-
ские цари (хотя по отдельности каждого из первых шестерых традиция не пори-
цала), и самое слово «царь» сделалось таким же ругательством, как слово «тиран».
В столь любимых Петраркой письмах Цицерона Цезарь, которого Цицерон не тер-
пел за державные амбиции, называется попеременно «тираном» и «царем» {для
грека разница была бы огромна — см. примеч. Ш, 316}.
718—180 Первый розги для нас… В другом месте (1, 528} Петрарка вслед Флору
называет фасции нововведением Тарквиния Древнего. В действительности, эти и не-
которые другие инсигнии и даже должности (например, диктатор) существовали и
в доримском Лации.
789—184 .траня с великим рвением волю… В 509 г. до н.э., в консульство Брута
и Коллатина, был открыт заговор римской молодежи, державшюй сторону Таркви-
ниев. Среди заговорщиков были сыновья Брута и племянники Коллатина. Коллатин
заступился за племянников н вынужден был уйти в отставку и покинуть Рим,
а Брут приговорил родных сыновей к смерти и проследил за испознением приговора
(Ливий. П, 3—5).
186-795 .ыогда войну царевич затеял…- Войну затеял Аррунт, с которым Брут
ездил в Дельфы, но Петрарка не называет его по имени, возможно, потому, что это
Песнь четвертая 289
позволяет читателю полагать, будто Брут своеручно отомстил преступному Сексту,
хотя тот погиб при почти случайных (относительно преступления) обстоятельствах.
О гибели Брута и Аррунта пишет Ливий (И, 6).
797-802 ‚весь город оплакал гибель героя…- Римляне почтили Брута статуей на
Капитолии. Так как брат Брута погиб ранее, а сыновей он казнил сам, то эта леген-
дарная отрасль рода Юниев с ним прекратилась. Тем не менее через некоторое нремя
народный трибуп (т. е. плебей)} Юний самозванно принял прозвание «Брут», под-
деркивающее его репутацию защитника народа, убийца Цезаря был дальним по-
томком этого Брута. О трауре по Бруту Древнему пишет Ливий (1, 6-7).
ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ
28-31 не гони коней белоснежных, Аврора…- Свою полуироническую-нолусерь-
езную речь Сифак завершает так же, с долей иронии, шутливо обыгрывая миф о
Тифоне, престарелом супруге Зари (см. Ё, 155-156 и примеч.).
34-36 моему ли витийству под силу…- Ср. начало речи младшего Лелия у Ци-
церона: «Да и я-то кто таков? Мне ли по силам такие вот рассуждения? Говорить о
заданпом предмете без подготовки умеют — кроме разве ученых умников —- одни лишь
греки!» («О дружбе», 17). Кекропский — аттический (см. ПШ, 209 и примеч.) Благо-
даря небывалому расцвету словесности в Афинах У-[У вв. до н.э. аттический
диалект греческого лзыка сделался (с очень незначительными изменениями) обще-
греческим литературным языком, так называемым аттическим всенаречисм. Более
раннее по времени возникновения, хотя употребительное и позднее, «эпическое все-
наречие» возникло на основе ионийского диалекта, и упоминаемая Лелием далее
«Илиада» создана именно на этом, общем для всех греков, языке героического эпоса.
37.0 юноше спел безрассудном…— «Г. е. об Ахилле (первый стих «Илиады» гла-
сит: «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…»). Безрассудным Ахилл назвая
потому, что гнев его был вызван личной обидой на главного ахейского полководца
Агамемнона и не нанес тому особого ущерба, зато послужил причиной множества
бедствий для грекоз и для самого Ахилла, который лишился своего друга Патрокла,
убитого Гектором.
$ грубый Энний..- См. И, 445 и примеч. Здесь слово «грубый» передает ла-
тинское чгизНсиз» (деревенский, неотесанный), близкое но смыслу к «га915» ий явно
им спровоцированное, хотя ни один античный писатель «деревенщиной» Энния не
называл (это лишний раз показывает, что и «ти!» понято Петраркой слишком
буквально). у
43—45 ..Зрю, как со временем вольной хвалою…- Это не прямое пророчество об
«Африке» (но ведь и Лелий — не поэт и не небожитель), одвако несомненный на нее
намек: кроме как с Петраркой (и тогда, конечно, в пользу Петрарки) Энния в ка-
честве певца подвигов Сципиона сравнивать просто ие с кем. Какую зависть имеет
в виду поэт, сказать трудно: честолюбивые завистники героя явятся в повествова-
нии позднее, «суровый» завистник Катон (И, 143—144) явится еще поздяее и вне
пределов повествования, а «грубому» и зависимому от Сципионов Эннию ничья за-
висть не мешает — остается полагать, что Нетрарка уже в который раз не удержал-
ся помянуть недобрым словом этот столь ненавистный ему порок.
48-69 Ни у кого никогда природного столько величья…- Скульптурный портрет
Сципиона Петрарке известек не был и, всего вернее, он не знал даже портрета «Муж-
чины со шрамом», существующего в нескольких экземплярах и долгое время счи-
тавшегося портретом победителя Ганнибала, так как шрам знаменует храбрость
(теперь этот портрет пожилого лысого мужчины идентифицирован как портрет
жреца Исиды). В 1972 г. Сцицион был (пока безоговорочно} опознан в «Воине в ко-
жаном шлеме» (музей в Эрбахе) — эта скульптура ИГ в. до н.э. представляет собой
голову широколицего п лано ятлетнчески сложенного молодого мужчины приятной
наружности с коротко подстриженными кудривыми волосами, выбивающимися из-
под плотно прилегающего ко лбу и внскам кожаного шлема, украшенного диадемой.
Однако, пусть и не видав портрета Сципиона, Петрарка не мог не знать портретов и
статуй римлян времеп республики, да притом их внешний вид описывалея в читан-
ных им книгах. Петрарка не мог не знать, что римляне коротко стриглись, практи-
10 Франческо Петрарка
290 Примечания
чески никогда не бызали блондинами, редко отличались высоким ростом (особенно
аристократы, так что полководец всегда бывал ниже своей же отборной дружины,
куда набирались воины поздоровее), а также, что сравнение с царем было в Риме
весьма сомнительным комплиментом и касательно преимуществ царской наруж-
ности римляне отнюдь не обольщались, а слишком уж «услаждающая взор» внеш-
ность молодого человека попросту вредила ого репутации (так случилось, например,
с Цезарем). Судя по письменным источникам, Сципион был крепким и здоровым
молодым человеком с открытым лицом, на котором читались сразу энергия и добро-
душие,- точво таков Эрбахский портрет. Богоподобным златокудрым и притом не-
стриженым красавцем саженного роста Сципион викак не мог быть, а Нетрарка
никак не мог вовсе об этом не знать, но средневековые каноны рыцарской красоты
были именно таковы и отклониться от них поэту было гораздо труднее, чем наде-
лить своего героя совершенно фантастическим для родовитого и просвещенного рим-
лянина облячьем.
76 ‚еще не изжил и третий десяток… О возрасте Сципиона см. примеч. Ё 115,
Хотя родовитые римляне не так уж редко совершали свок первые полководческие
подвиги в ранней молодости, это всегда привлекало внимание, так н Ливий отмеча-
ет, что Сцинион отправился в Испанию, когда ему «едва минуло двадцать четыре
года» (ХХУТ, 18).
98—94 По всей стране Гесперийской..- Намек на имеющийся у Ливия рассказ о
том, как Сцицион после очередной победы брал заложников от испанских племен,
й в числе этих заложников оказалась некая красавица, невеста молодого кельти-
берского князя Аллуция: расспросив девицу и узнав о предстоящем ей браке, Сци-
пион призвал ее родителей и жениха, обласкал их, а принесенный родителями вы-
куп, отдав им прежде дочь, вручил Аллуцию как свадебный подарок, после чего тот
«радостный от таковых даров и почестей, был отпущен восвояси и новсюду среди
соплеменников своих по заслугам ипрославлял Сципиона, что явился-де юноша,
точь-в-точь бог, и что сколь всепобеден он оружием, сталь же добротою и добро-
хотством» (ХХУЬ 50).
105-114 Да повторять ли сказки все? — «Намеренно или же по случайности, а за-
ставил сей муж кое-кого поверить расхожему среди простонародья мнению, будто
он — отрасль божья, и так перенес нз себя прежнюю молву об Александре Великом,
равно пустую и баснословную, будто был он зачат от соития © исполилским змеем
и будто в спальне матери его весьма часто примечали оное диво, но стоило взойти
туда человеку, как оно мигом взвивалось кольцами и скрывалось от глаз» (Ливий,
ХХУИ, 19
115-122 Часто, от всех удалясь…- Сципион посещал храм Юпитера Капитолий-
ского (см. примеч. ПТ, 475—479), которого в народе и почитали его небесным отцом,
как некогда почитали отождествленного с Амоном Зевса отцом Александра Маке-
донского. О посещениях Сципионом храма Ливий упоминает кратко и с некоторым
холодком (ХХУГ 19), считая, что именно этим способом Сципион поддерживал слух
о своем чудесном рождении, в рассказе Лелия чудесное рождение представлено
едва ли не как достоверность (хотя это противоречит Ги И песням), а посещения
храма оказываются его естественным следствием.
123—126 С твердой надеждой…- Еще ранее (в той же главе). Ливий отмечает:
«И то сказать, Сципион вызывал восторг не только действительными своими доб-
лестями, но также и неким измлада изощренным умением их обнаруживать перед
толпою, действуя то ли в согласин с ночными своими видениями, то ли словно по
божественному наитию,— быть может, и собственный его дух пребывал во власти
некоего суеверия, а, быть может, все это было для того, чтобы собственные его при-
казы и советы исполнялись без промедления, словно ниспосланные гласом судьбь».
Далее следует рассказ о посещениях храма, а затем о молве про чудесное рождение.
У Петрарки, напротив, Лелий
