В большинстве эпических поэм песни пе слишком сильно различаются разме-
ром — читатель так привык к этому, что вряд ли замечает. А вот в «Африке» деле-
ние на песни очень неравномерное, причем это касается песен, о законченности ко-
торых и вопроса не возникает. И причина тому вполне очевидная: каждая песнь
обладает определенной внутренней цельностью, от количества строк не зависящей.
Например, две первые песни, если вычесть вступление, но объему не больше УП пес-
ни, но все-таки Петрарка делит сон Сципиона на две части — в первой он узнает о
прошлом, во второй о будущем, а граница (н соответственно связь) этих тем под-
черкнута разделением на две песни. Подробнее о композиции см. статью в настоя-
щем издании, а здесь ограничимся рассмотрением связи между ТУ и У песнями.
В песни ТУ Лелий завершает похвалу Сциниону рассказом о проявленном им при
взятии вражеского города целомудрии — а носле эффектного обрыва строки песнь У
повествует о том, как в сходных обстоятельствах Массинисса повел себя точно на-
оборот, хотя под конец оказался обуздан все тем же благочестным Сцилионом. Конт-
раст между самоотверженным целомудрием и греховной страстью создает границу
между песнями (дополнительно подчеркнутую просодией), а тема преодоления
страстей создает между песнями прочную связь. Если бы между песнями был дол-
гий интервал, заполненный повествованием о событиях, пусть имеющих прямое от-
ношение к Сципиону и к войне, но не имеющих ни малейшего отношения к страсти
и к целомудрию, то не было бы ни контраста, ни прочной связи (ведь у последова-
тельного Ливия этого нет) — и столь важная для Петрарки тема ушла бы из поэмы,
растворившись в летописи войны, так как целомудрие Сципиона и страсть Масси-
ниссы делают эту тему эффектной, лишь будучи в тесном соседстве, иначе это две
отдельные истории. Создать тесное соседство можно было единственным способом:
пропустить все, что было между взятием Нового Карфагена и взятием Цирты,—
и Петрарка все это пропустил, так как мораль интересовала его больше, чем исто-
рия, поэтического же своеволия ему было не занимать и «неправильность» такого
‘огромного пропуска наверняка не была ему страшна, потому что он выполнял лишь
те задачи, которые задавал себе сам.
ПЕСНЬ ПЯТАЯ
В поэме довольно миого стихов, так или иначе перекликающихся © итальян-
скими произведениями Петрарки: в некоторых особо существенных случаях такое
сходство отмечается, но в несущественных (а их большинство) — нет, потому что
главной задачей этого комментария является не доказательство внутреннего единст-
ва творчества поэта, а обнаружение его связи © античной традицией и способов
трансформации этой традиции. Однако песнь У представляет собой своеобразное ис-
ключение: имея основным предметом олисания любовную страсть, она не просто ве-
рекликается с итальянскими стихами Петрарки о любви, но фактически является,
как уже отмечалось многими исследователями, их квинтэссенцией -— едва ли не
каждая строчка соответствует строчке того или иного (а часто и не одного) стихо-
творения к Лауре. Если при обращенин к другим темам поэту удается в той или
иной мере оставаться «римлянином», то о любвк он пишет как человек своего вре-
мени, используя античные образы лишь в качестве уместных метафор и сравнений,
каких у него множество и в итальянских стихах. Исчервывающее сопоставление
лирики Петрарки с У неснью «Африки» имеется в комментарии Коррадини. Не повто-
ряя его труда, но полагая необходвмым подчеркнуть указанную особенность У пес-
ни, мы ограничимся приведением выборочных примеров, пользуясь для сопостав-
дения только сонетами в переводе Вяч. Иванова в кн.: Петрарка. Автобиография,
исповедь, сонеты. М., 1915. С. 233—267 (использовать разные переводы для наших
Песнь пятая 297
задач нецелесообразно, а интерпретация Вяч. Иванова при всем ее весовершенстве
кажется — опять-таки для наших задач — предпочтительной, так как Вяч. Иванов
был не только крупным поэтом и переводчиком, но и эрудированным классическим
филологом),
$ Се величавый грядет победитель… — Массинисса (чаще его имя пишется чуть
иначе — Масинисса, но поэт, вероятно, следовал орфографии имевшегося у него эк-
земпляра Ливия) был сыном Галы, царя массилов, обятавших в Восточной Нуми-
дии, т. е. между Карфагеном и западнонумидийскими массесилами, подданными Си-
фака. Детство и юность сн провел в Карфагене, где получил хорошее образование,—
имел представление даже о греческой и латинской литературе. Он был принят в
доме Гасдрубала Гисгонида и обручен с его дочерью Софонисбой, так что в будущем
молодой нумидийский царевич должен был (благодаря такой карфагенской дипло-
матии) оказаться карфагенянином на нумидийском престоле, главой буферного го-
сударства массилов, соседом и врагом союзного в ту пору римлянам Сифака, с ко-
торым Массинисса успешно воевал и которого (после гибели старших Сципионов)
принудил к договору с Карфагеном. В Испании он воевал нод началом Гасдрубала
и участвовал в гибельной для старших Сципионов военпой операции (см. примеч. Г,
260—261), но когда юный Сципион отвоевал Иснанию и великодушно отпустил нле-
ненного Массиву, племянника Массиниссы, между молодыми полководцами стали
завязываться доверительные отношения. Вскоре Сяфак изменвл союзу с Римом и
женился на Софонисбе, а смертельно обиженный Массинисса сделался еще более
привержен Сципиону и Риму. Тут умер его отец, но враждебный Массиниссе Сифак
сразу напал на него и вынудил бежать, так что раненому царю пришлось даже
прятаться в пещере, да и когда он взошел на отцовский престол, эти нумидийские
усобицы продолжались. Вскоре но прибытии Сципиона в Африку Массинисса от-
крыто перешел на сторону римлян и участвовал в их военных экспедициях. В 203 г.
до н.э. он вместе с римлянами разгромил войско Сифака и (уже только со своими
массилами) вступил в Цирту.
2-6 „.радостен зреть пенатов отчих…- Цирта была единственной в Нумидии цар-
ской резиденцией, но принадлежала роду Сифака, т. е. массесилам, и вноследествии
Массинисса, хотя и сделался с римской помощью царем «единой и неделимой» Ну-
мидии, столицей своей назначил так называемый Царский Гиппон — город, основан-
ный финикиянами из Тира на территории массилов. Однако законным царем еди-
ной и неделимой (пусть еще не существующей в таком качестве) Нумидии он вы-
веден уже в этих стихах, а, стало быть, резиденция неважно каких нумидийских
царей представлена родиной его предков, куда наконец-то возвращается наследник
«дедовских палат».
2..вот и она…- Софонисба. В описании ее отношений с Массиниссой Петрарка
довольно близко следует Ливию (ХХХ, 12—15), однако, по мнению Г. де Санктиса,
сам Ливий заимствовал эту историю «в уже романизованном виде» из какого-то
скорее поэтического, чем исторического источника,— вероятнее всего, из «Анналов»
Энния, хотя среди сохравившихся фрагментов ни один к данному сюжету не отно-
сится. Петрарка нишет об этой несчастной страсти также в «Триумфе любви» (2,
29—58 Прелести светоч ее… Описание красоты Софонисбы буквально в каждой
<трочке совпадает с рассеянными в итальянских стихах Нетрарки и утомительными
для цитирования описаниями красоты Лауры, тоже, разумеется, златокудрой (при-
чем ее элатокудрость, в отличие от златокудрости Софонисбы и тем более Сципиона —
ср. ТУ, 50-51,- вполне достоверна, так как уже римские дамы умели при желании
быть блондинками, а итальянские достигли в этом искусстве еще большего совер-
ото и при некоторых поворотах моды делались блондинками практически пого-
човно).
39-40 ‚.Медуае вослед…— см. Ш, 181—183, 407-408 и примеч.
41-43 Блеск недавних слез… Ср. сонет СУ, 423(5-8):
Затмили слезы двух светил хрусталь
Светлейший солнца. Кротких уст моленье,
Что вал сковать могло б и сдвинуть даль,
Изнемогло, истаяло в томленье.
298 Примечания
То же в сонете СУТ, 124(5-8):
Невинностью и прелестью смиренной
Пленителен красы унылой вид.
Богиня ль то, как смертная, скорбит?
Иль светит в скорби свет богоявленный?
48 кости слоновой белей.- В нашем восприятии слоновая кость имеет желто-
ватый оттенок и для сравнения с красивыми зубами не подходит: гораздо привыч-
нее сравнение с жемчугом или сахаром. Отсюда можно сделать лишь вывод об от-
носительности всякого эталона, так как жемчуг при всей своей белизне перелива-
ется разными цветами, что вряд ли свойственно красивым зубам, а у сахара из-за
мелкокристаллической структуры поверхность никогда не выглядит вполне гладкой,
что оплть-таки вряд ли свойственно красивым зубам. Любопытно, что само по себе
представление о хороших зубах (белых, блестящих, не очень крупных и не очень
мелких, образующих плотный и ровный ряд} на всем протяжении европейской куль-
туры характеризуется редкостной стабильностью (в итальянских стихах к Лауре
Петрарка сравнивает ее зубы с жемчугом — ср. сонет СУ, 124(42) и др.).
0-63 бот так Громовержца молила Венера..— Намек на эпизод «Энеиды» (1,
223-253), когда к озирающему Ливию Юпитеру «грустная, слезы в глазах блестя-
щих,- подходит Венера» (1, 228} и просит положить конец скитаниям Энея; ..ногбе
по волнам носило Трою… т. е. когда троянские беглецы скитались по морям в гс-
исках новой родины. Просьба за внука намекает на эпизод «Метаморфоз» Овидия
(ХУЬ 765-778), когда богиня, видя Рим в смуте (у Петрарки ‹качало Рим благо-
честный») и убийц наготове, пытается заступиться за их будущую ‘хертву, Юлия
Цезаря, говоря: «Он мне остался один от крови дарданского Юла!» (ХУТ 767).
Действительно, Цезарь был последним из рода Юлиев, если считать прямое потомет-
во, так как Октавий был внуком его сестры и сделался наслединком лишь через
усыновление. Нельзя не отметить, что в обоих случаях Венера просит безуспешие.
89—14 Цует воитель…- Ср. сонет ШИ, 3:
Был дель, в который по Творце вселенной
Скорбя, померкло Солнце. Луч огня
Из ваших глаз врасплох настиг меня:
О госпожа, я стал их узник пленный!
Гадал ли я, чтоб в оный день священный
Была потребна креникая броня
От нежных стрел? что скорбь страстного дня
С тех пор в душе пребудет неизменной?
Был рад стрелок! Открыл чрез ясный взгляд
Я к сердцу дверь, беспечен, безоружен,
Ах, ныне слезы лью из этих врат.
Но честь ли богу — влить мне в жилы яд,
Когда, казалось, панцырь был не нужен?
Вам — под фатой таить железо лат?
Ср. также ХХГУ, 87 (12-14):
Как молнией и громовым ударом,
Был ослеплен и оглушен зараз
Тем светом я — и слов приветным даром.
73 „тах и он смяечен и пленен… — Этот стих представляет собой почти прямую
цитату из Ливия: «Победитель был пленен любовью к пленнице» (ХХХ, 12). Ср.
также у Горация:
Греция, быв пленена, нленителей грубых пленила…
(«Послания», И, 4, 156)
- имеетсл в виду проникновение в Рим греческой учености)
Песнь пятая 219
76-116 Болзливо приблизясь, царица… — Ср. у Ливия: «На самом пороге ветре-
тила его жена Сифака Софонисба, дочь карфагенянина Гасдрубала, и так как Мас-
синисса был приметев среди толпы воинов своими доспехами и не менее того всем
своим обликом, то она догадалась -и верно догадалась, что он и есть царь. обня-
ла его колени и промолвила: «Всякую, какая ни есть, власть надо мною дали тебе
боги и доблесть твоя и счастие, но ежели дозволительно пленнице воззвать к госпо-
дину жизни и смерти ее, ежели дозволительно ей принасть к коленам его и к по-
бедной его деснице, то я прошу и молю тебя—ради царского величия, коим недавно и я
была наделена, ради чести племени нумидийского, бывшей общею у тебя и у
Сифака, ради блюдущих сей дворец богов, кои да приветят тебя здесь знаменьями
получше тех, коими провожали отсюда Сифака— яви мне милость по мольбе моей!
Ты сам, самолично, вынеси пленнице твоей любой приговор, какого душа твоя ни
пожелает, но не допусти никого из римлян вершить надо мною горделивый и же-
стокий суд! Будь л не более, чем жена Сифака, и тогда предпочла бы я довериться
нумидянину, африканскому
