са, после чего Кинир, мучимый совестью, лишил себя жизни, а Мирра преврати-
лась в мирровое дерево.
35-56 „Орфей, грабитель Аверна…— 0б Орфее см. примеч. У, 675-679; Аверк
здесь означает преисподнюю, у хозяев которой Орфей добился возвращения ему
Евридики. Однако отнустили ее с одним условием: пусть она уходит вслед за му-
жем, но он нусть не оборачивается, а если обернется, то жена его немедленно во-
ротится к теням и уже навсегда: Снедаемый беспокойством Орфей не выдержал,
оглянулся и так потерял Евридику. В тоске воротился он на землю и жил одиноко
в своей Фракии, чуждаясь женщин, этим он навлек на себя ненависть вакха-
нок и был растерзан ими, когда их охватил очередной приступ вакхического безу-
мия.
57 Сильномогучий бродит Атила..- Появление Ахилла среди ногубленных лю-
бовью душ несколько странно, так как до того Петрарка онисывал героев и геро-
инь, ногубленных их же собственной любовью. Однако и Ахилл — жертва любви,
только чужой, а именно любви Париса к Елене. После многих лет войпы ахейцы и
троянцы, не желая дальнейшего кровопролития, решили кончить дело миром, по
условиям которого Елена должна была быть возвращена грекам: по одной версии —
Менелаю, у которого была похищена, и с тем, что Ахилл женится на троянской
царевне Ноликсене, а по другой версии Елену хотели отдать Ахиллу, главному
ахейскому герою, но так или иначе без участия Ахилла дело не обходилось, а Па-
рис неизбежно терял жену. Поэтому он, воспользовавшись перемирием, подстерег
безоружного Ахилла и предательски убил его отравленной стрелой, попав в пятку,
единственное уязвимое место на теле героя. Переговоры тут же прекратились и
снова началась война, в ходе которой Нарис был убит Филоктетом стрелою из Гер-
кулесова лука. `
59-62 0 в стороне Парие..- В отличие от Ахилла Нарис пал жертвой собствен-
ной преступной страсти, Обычно он изображается трусом — см. строки о нем в оде
Горация (Р, 15, 29-32), где он сравнивается с робким оленем. Энона была возлюб-
ленной Париса, когда он еще пас отцовские стада и не знал Елены, однако она
продолжала любить его до конца, а когда он погиб, бросилась в его погребальный
костер.
62 „.царская дочерь…- Елена, земным отцом которой был спартанский царь
Тиндарей, виновница Троянской войны.
%& „Тут и Турн..- отвергнутый жених Лавинии, супруги Энея (см. 1, 509-
510 и примеч.)
85—66 Только двоих… вместе идущих..- Пирама и Фисбу. Эти юные вавилоня-
пе, которым родители не позволяли жениться, встречались но ночам у забора, но
как-то назначили друг другу свидание на окраине. Фисба пришла первая, испуга-
Песнь шестая 303
лась льва, задравшего овцу, и убежала, потеряв плащ, испачканный в овечьей
крови. Явившийся позже Пирам решил, что Фисба погибла, и закололся, а вернув-
шаяся через какое-то время Фисба увидела тело Пирама и закололась его мечом.
11-73 Втуне..-— Массинисса умер Ф0-летним старцем в 148 г. до н. э. и за свои
подвиги сподобился, но мнению Петрарки, описанного в первых двух песпях не-
бесного пристанища героев. Софонисбе же вскоре предстовкт встреча с нелюбимым
Сифаком (см. УТ, 274—275), который наверняка окажется на «полях скорби», бу-
дучи жертвою собственной страсти к вероломной жене, как он ранее (У, 330—370)
жаловался Сципиону.
81—88 А Сципион, страшась…- О беспокойстве Сципиона за Массиниссу — «как
бы он с горя чего-нибудь над собою не совершил» — пишет и Ливий, объясняя
последующее щедрое одаривание царя именно желанием отвлечь его и развлечь
(ХХХ, 15).
*%® Люцифер — см. У, 249—252 и примеч.
73 Провна — поэтическое название ласточки. Дочери африканского царя Нанди-
она Прокна и Филомела были превращены (за детоубийство) одна в ласточку ни
другая в соловья, но которая женщина в которую итицу — здесь предание расхо-
дится н, например, Овидий (чуть ли не главный мифологический источник Петрар-
ки) не только не уточняет сюжетную развязку, но даже не называет птиц прямы-
ми названиями («Метаморфозы», УТ, 669). Однако соловьи поют по ночам, а Прок-
на Петрарки — на рассвете, вместе с другими птицами, т. е. в данном контексте
она — ласточка (в европейской традиции соловьем чаще представляется Филомела,
букв. «Милозвучная»).
$ ..с высоты своей..- В римском лагере около шатра полководца ставился по-
мост (амвон), с которого ов обращался к созванным на сходку по тому или иному
поводу воинам.
106 ‚песчаные Сирты.- Две песчаные отмели на побережье Африки (так вазы-
ваемые болыпой Сирт и меньший Сирт), создающие опасность для судоходства в
Средиземном море к востоку от Карфагена. Сципион из Утики отправляется на вос-
ток, чтобы пройти з глубь страны.
и! .Марсом коварным… — См. У, 361 и примеч.
119-125 околь вернется тот… — Сцанион действует почти наверняка: осадив Кар-
фаген, он выманивает из Италии Ганнибала, которого, скорее всего, призовут за-
щитить отечество, а в случае, если Ганнибал не вернется, Карфаген непременно бу-
дет взят и неприятельская армия в Италки окажется без тыла.
189—130 на высь Капитолия гневно изблизи… — Угроза взятия Рима Ганниба-
лом возникла в 216 г. до н, э. после битвы при Каннах (отсюда вошедшее в посло-
вицу «Ганнибал у ворот!»).
1921 новый Марс карфагенский… — Гамилькар Барка (это прозвище значит
Перун»), великий карфагенский полководец, которого карфагеняне ночитали «вто-
рым Марсом» (Ливий, ХХТ, 10} и усилиями которого Карфаген вернул часть своих
владеняй, потерянных во время Г Пунической войны. Он погиб в 228 г. до нэ., оста-
вив четырех сыновей («лютых львов»): Ганнибала, Гасдрубала, Гисгона и Магона.
Гасдрубал погиб при Метавре (в Галлии} в 207 г., Гисгон умер, Магон также умер
от ран, но при возвращении в Африку (см. ниже), т. е. уже во время похода Сци-
пиона на Карфаген, так что, говоря о едином наследнике, римский вождь несколько
опережает события — Магон еще жив.
140 …00 старости дожил… — См. 1, 115; Ц, 44 и примеч. Впрочем, трое из сыно-
зей Гамилькара умерли молодыми, так что старший из них, и притом переживший
их, Ганнибал мог восприниматься старше своего действительного возраста.
42 „.прослыви благородной кончиной… —Т, е, самоубийством (см. П, 112-113 и
примеч.; У, 523-526 и примеч.).
143-16 „только сразит тебя эта рука!- Ничто из обещаний Сциииона не сбылось:
он не убил Ганнибала, он не почитался причиной его смерти (этого добились рим-
ские дипломаты, когда Сцизиов уже давно отошел от дел), о пространвых надписях
на могиле Ганнибала ничего пе известно. Однако в целом Сципион прав — его побе-
да над карфагенским полководцем оказалась для того причыной сначала изгнания,
а затем смерти.
149-176 „ты, Массинисса цестной..- Вот как описывает награждение Массивис-
310 Примечания
сы Ливий (ХХХ, 16): «Желая отвлечь юношу от будораживших его в ту пору мыс-
лей (о смерти Софонисбы. Е. Р.), Сцицион велел звать воинов на сходку и, взойдя
на амвон, начал с того, что поименовал Массиниссу царем и расхвалил в самых ле-
стных выражениях, а затем вручил ему в награду золотой венок и золотой кубок, и
престольное кресло, и слоновой кости скиптр, и златотканую тогу, и раститую паль-
мами тунику, объяснив к наипущей чести Массиниссы, что нет у римлян ничего,
красою превосходящего триумф, а у триумфаторов нет отличий, превосходящих ве-
ликолепием те, коими римский народ удостоил цочтить Массиниссу, который един-
ственный из чужеземцев сподобился такого… Сии почести утешили царя и внушили
ему твердую надежду завладеть всею Нумидией, раз Сифак ему более не помеха».
Дарованные Массиниссе отличия и привилегии были ратифицированы Сенатом, ког-
да Лелий с первой партией пленных явился в Рим, причем вдобавок к тому, что
дал Сципион, Сенат послал Массиниссе коней, всадническике доспехи и т. п., а так-
же отпуствл без выкупа всех пленных нумидян (там же, 17— у Петрарки коней в
колесницу дарит не Сенат, а Сципион). Значение полученных Массиниссой званий
и даров трудно приуменьшить. В качестве «друга и союзника римского народа» Мас-
синисса делается зависим от Рима (как он был зависим н ранее —в исторические
времена Нумидия независимой не бывала}, но оказывался вправе требовать у рим-
длян защиты от чьих бы то ни было посягательств, т. е. мог не опасаться «карфагенской
опасности», а Карфаген (пусть ослабленный войнами) был единственным опасным
соседом нумидян, и Массинисса до конца жизни имел главною своею задачей сло-
мить и уничтожить этого своего соседа. В качестве «царя» Массинисса, быв прежде
фактически всего лишь племенным вождем, превращался в самовластного правите-
ля всей «единой и неделимой» Нумидии, которая ему еще ве принадлежала в опи-
сываемое время, но которую римляне признавали его владением (частично наслед-
ственным, частично подаренным за победу над Сяфаком), а следовательно, в каче-
стве союзников должны были помочь ему (и помогли) сделаться из юридического
царя настоящим. Наконец, если для других «друзей и союзников» их союзнические
преимущества неизбежно сочетались с умалением царского престижа, то Массанис-
са вдобавок к званию царя получал еще и все наиболее престижные права римско-
го гражданива: право на триумф и право заседать в Сенате. Если присовокупить
сюда упомянутое Ливием престольное (курульное) кресло, полагавшееся в Риме
высшим должностным лицам, то получается, что Массинисса делался сразу нуми-
дийским самодержцем и римским сановником, что придавало его зависимости от
римлян специфический оттенок — ведь он и сам становился как бы римлянином с
пожизненными царскими полномочиямн и был членом того самого Сената, от кото-
рого зависел. Из перечисленных Петраркой даров почти все — инсигния триумфато-
ра, включающие золоченую колесницу, запряженную четверкой белых коней (у
Петрарки названа только колесница), золотую диадему и наряд (пурпурная тканая
золотом тога и расшитая нальмами туника}. Кубок Нетрарка явно тоже считает ин-
сигнией триумфатора, чем-то вроде державы, по это неверно: траумфатор держал в
одной руке жезл слоновой костя (так и у Ливия), а в другой лавровую ветвь. У Ли-
вия кубок назван в числе даров Сената, между тем как дары «триумфальные» вру-
чает Сципион (ХХХ, 17). ‘
175 сей венец, что златом тяжеи… — Золотой венок был одною из высших воен-
ных наград, не требовавших утверждения Сената и раздававшихся самим полковод-
цем.
183 средь радости, плеска и шуток… — Шутки упомянуты не случайно, так как
входили в ритуал триумфа: победоносное войско часто даже распевало во время
праздничного шествия весьма язвительные (а то и непристойные) песенки о своем
полководце. Этим поддерживалась и в известной мере дублировалась специфичес-
кая обязанность государственного раба, державшего над триумфатором золотой ве-
нок, но и твердившего ему на ухо: «Помни, что ты человек!»
202 ,„одолевая любовью любовь… — Перевод по конъектуре Коррадини. Ср. у Ци-
церона: «Считается, что старую любовь надобно, словно клин клином, выколачивать
новою» («Тускуланские беседы», ГУ, 35); ср. также у Овидия:
Всякую ломит любовь новой явленье любви.
(«Лекарство от любви», 462)
Песнь шестая 341
226—230 Что за пагубу злую на нивы… — Сифак имеет в виду Дидону, представляя
ее бегство (НЕ, 418 и примеч.) в новом свете, без всякого героического ореола. Си-
донский (по финикийскому Сидону) — в поэтическом языке часто подменяет «фи-
ннкийский», т. е. противоречия с происхождением Дидоны из Тира здесь нет. Вдох-
новленная Дидоной страсть к войне ассоциируется с ее пророчеством в «Энеиде»
(ГУ, 607—629) -— ср. примеч. У, 727-773.
232-236 разъяла Природа… Здесь жалоба Сифака перекликается с описанием
страждущей Испании (1, 203—208).
255 ..за преступную каятву!- О знаменитой Ганнибаловой клятве Ливий расска-
зывает, что когда Гамилькар собирался нереправляться с войском в Испанию (236
