(именно его скромность и указывает, что это вовсе не было наследственное
имение), но поэт пользуется случаем помянуть Цезаря, да притом и не представля-
ет размаха римской фактической и психологической урбанизации (и легкой смены
квартир).
308-907 Эсквилин, Виминал, Квиринал — римские холмы, ве столь знаменитые
и богатые историческими достопримечательностями, как Палатин и Капитолий.
908—910 Овут нагих исполинов.. — Эти статуи пережили не только победителей
Карфагена, но и Петрарку: они стоят на Монте Кавелло, причем на подножии одной
нанисано по-латыни «творение Фидия», а на другой — «творение Праксителя», —
однако даже если бы это было так, т, е. если бы статуи были хотя бы копиями
работ великих греческих скульпторов У (Фидий) и ТУ (Пракситель) вв. до н.3.,
то во всяком случае точно известно, что в Рим они были привезены при Тиберии,
через 200 с лишним лет после прогулки послов по Риму, еще не завоевавшему
Грецию и не слишком богатому ее художественными сокровищами. Ст. 909 пере-
веден по конъектуре Коррадини.
312—913 ‚дворец Сципиадов… — Петрарка полагал, что даже видел руины этого
Дворца и что они находились на Корнелиевой улице, где-то между Капитолийским
холмом и выходом на Марсово поле. На самом деле дом Сципионов находился не
К северу, а к юго-западу от Капитолия, был снесен еще во Ш в. до н.э., и на его
месте была выстроена базилика. Выражение «знакомые знаки» приводит на ум
герб, которого карфагеняне прявыкля бояться в бою и который вдруг видят над
воротами, при Петрарке это было бы именно так, но у римлян гербов не было и
богатый дом Сципиона отнюдь не был нохож на родовой замок. Если вообразить
описываемую сцену вживе, то узнать, что дом принадлежит Сциниону, послы
могли только от своих провожатых.
914-917 к Фламинийским воротам… — Эти ворота, действительно выходящие на
Марсово поле, были построены лишь при императоре Адриане, т, е. через 300
с лишним лет после прогулки послов, и поэт, судя по его же (приведенным Корра-
дини) письмам, это знал. Рим Петрарки все более и более приобретает черты веч-
ного в высшем смысле — вневременного — города, в котором зримо соседствуют бы-
лое, сущее и грядущее. Иногда Петрарка искажает хронологию намеренно, чаще
невамеренно, но причина в обоих случаях одна: хронология для него малоактуаль-
на и, следовательно, может быть изменена (или просто забыта), будучи вытеснена
более значимыми ценностями, прежде всего доблестью, тоже вечной и вневремен-
ной, и средоточием этой доблести — вечным Городом.
316-925 „поле Марсово… — На Марсовом поле находились так называемые Три-
умфальные ворота, которые не были проемом в стене к фактически представляли
собой триумфальную арку знакомого нам типа: «воротами» они были потому, что
после прохождения под этой аркой триумфатор считался вошедшим в город. На
самом поле находились храмы Марса, Беллоны и некоторых других богов (древний
храм Минервы стоял на Целийском холме, но вноследствии, уже пря Империи,
был поетроен еще один, слева от проходящей через Триумфальные ворота Широкой
дороги, см. примеч. УПЕ, 914—917). Само поле было предвазначено прежде всего
для обучения новобранцев, что не мешало все новой и новой его застройке храма-
ми, цирками, портиками, театрами и т. д. Свои военные успехи римляне объясняли,
в частности, «вольным» государетвенным устройством, которое, в свою очередь,
явилось результатом изгнания царей и гражданской войны — соответственно имен-
но на Марсовом поле послы слышат о подвиге Лукреции, об изгнании Тарквиниев,
о Бруте и его сыновьях, о ликторских фасциях, т. ©. о том, что уже успел расска-
зать Сифаку Лелий (см. Ш, 645-802 и примеч.). Ст. 918 я 920 переведены по
конъектурам Коррадини.
928 „на правом возвышенном бреге… — Естественной гранидей Рима считался
Песнь восьмая ЗА
Тибр, за которым лежали земли, некогда контролировавшиеся этрусками, хотя на-
селенные латинами. Послы перешли Тибр, видимо, по Триумфальному мосту, так
как для дальнейшего им следует оказаться недалеко от Ватиканского поля.
218—933 „оный великий валун… — Об исчезновении Ромула и его явлении Про-
кулу ем. примеч. 1И, 514-518. Ливий сообщает в связи с этим, что народ подозре-
вал сенаторов в убийстве и что подозрения эти весьма основательны, так как сена-
торы могли воспользоваться солнечным затмением и убить царя в темноте, а уж
потом, боясь народных подозрений, найти «свидетеля апофеоза» (Т, 16). Место, где
исчез Ромул, Ливий называет Козьим болотом (там же) — это близ Ватиканского
поля, у излучины Тибра по дороге к Яникулу. В память о Ромуле там стоял чер-
вый тесаный камень пирамидальной формы, несколько похожий на цирковую мету
и потому прозванный «Ромуловой метои». Бытовало также мнение, что это и есть
могила Ромула, т..е. что под «метой» погребено его тело — ср. «кости Квирина»
У Горация («Эподы», ХУГ, 13).
934-945 обидят ы холм… — Яникул, холм за Тибром (т. е. не из «семи»), соеди-
нявшийся Е городом благодаря пресловутому Свайному мосту Анка Марция. Ян
(или Янус), один из древнейших собственно римских богов, был не только богом
входа и выхода, но почиталея также древнейшим (прежде золотого века) царем,
обитавшим именно на Яникуле (Овиди. «Фасты», Т, 241—149), так как в ту пору
боги жили еще вместе с людьми: Сатурн, изгнанный Юпитером с неба, явился к
Яну и тоже поселился на берегу Тибра (там же, 235—240) — золотой век в латин-
ской „литературе часто зовется «веком Сатурна» (см. Ш, 143-146 и примеч.)
794 „авсонийских царей имена… — тех, которые правили после Сатурна,
но прежде появления в Италии Энея. Итал — древний царь, правивший на юге
Италии, получившей свое имя якобы от него (сведения об этом персонаже скудвы,
так как единственным его мифологическим назначением было дать имя стране).
Пик — сын Сатурна, живший в роще у подножия Авентинского холма, первый царь
Лация и первын авгур (птицегадатель), впоследствии почитавшийся богом полей
(сыном его был Фавн). В историческую эпоху на склоне Авентинского холма име-
лось убежище, хотя опекающим его божеством считалась Диана, богиня лесов;
в этом (и любом подобном ему) убежище мог укрыться преследуемый законом или
местью беглец и внутри убежища оставался неприкосновенвым (хотя с правом
убежижа связано несколько исторических анекдотов, указывающих на относитель-
ность этого права).
9419 преданья память хранят… — Имеются в виду войны с Тарквиниями и
© их союзником Порсеной в начале республики, когда главной базой этой враждеб-
ной Риму коалиции был этрусский Клузий. О Порсене см. примеч. УПТ, 876-877.
Гай Муций Корд, после того как Порсена оказался отрезанным от Рима ‘Гибром
{после разрушения Свайного моста — см. примеч, УИ, 876—877), однако оставался
опасным противником, с соизволения Сената провик в неприятельский лагерь, что-
бы убить Порсеву, но по ошибке убил его писца и был схвачен. Тогда на глазах
у разгневанпого царя он «наказал» свою ошибившуюся правую руку — положил ео
на стоявшую рядом жаровню и сжег, рассказывая при этом Порсене, что в Риме
еще 300 юношей поклялись сго убить. Потрясенный царь поспешил заключить
с римлянами мир, а доблестного Муция отпустил восвояси, после чего тот приобрел
себе новое прозвище — Сцевола, т. се. «левша» (Ливий, П, 9—12).
945—\8 Ликаонийский мост… — Посреди Тибра, напротив Капитолийского холма,
лежал островок, некогда именовавшиися Ликаонийским (происхождение этого гре-
ческого названия пе известно и до сих пор рождает гипотезы), но чаще просто
Тибровым (ТГиберина). По сохраненному Ливием преданию, островок образовался,
когда римллне после изгнания Тарквиниев разрушили их дворец и выкинули все
обломки и вообще все царское имущество в Тибр (ИП, 5). Опиравшийся на островок
двухпролетный мост Петрарка называет Ликаонийским ошибочно — это был мост
Фабриция и Цестия, фактически два моста (от правого берега до острова — мост
Цестия, от острова до левого берега — мост Фабриция), причем оба были выстроены
при Империн. Ст. 947 пореведен по конъектуре Коррадини.
950-31 про Фабиев дом… — О подвиге Фабиевн сы, ии, 528—529 и нримеч. Кре-
мера — правым приток Тибра, самый опасный участок тогдашних римских рубежей,
который и защищали Фабии,
343 Примечания
255-988 предстает им тоипище тех… — Об освобожденных без выкупа карфаген-
ских пленниках см. примеч. УПТ, 849—852. Петрарка ради дополнительного ноэти-
ческого эффекта создает единство места: где пленникой просят, там же их всех и
отдают (а не посылают Сципиону дополнительных распоряжений, как у Ливия).
Коррадини предполагает, что «темница» (ст. 979), где томятся пленники, уже
доставленные в Рим, это Туллиева тюрьма, не раз упоминаемая Ливием, а также
Саялюстием, Варроном и даже Горацием, но представляется маловероятным, что
Петрарка имел в виду какое-то конкретное узилище. Следует отметить словосоче-
тание «рабы к гостям» (ст. 980). О том, что послы — гости, см. примеч. УШ, 856-
857, по они гости 4е Гас®, между тем как иленники суть военная добыча, которая
бывает одушевленной и неодушевленной, причем первая делится на скотов и
рабов, так что 4е ре пленники — рабы, которым присутствие «гостей» подает на-
дежду на обретение сходного статуса, что с иными из них и происходат, В ст. 985
некоторые переписчики заменили «двести» на «триста», что противоречит Ливию,
но демонстрирует высокое мнение средневековых книжников о римском милосердии.
1001—1004 разрешив Свои узы… — Это не только отсылка к одному из важнеиших
догматов христианства, но и намек на текст пасхальной литургии (в русском ва-
рианте: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробе
живот даровав»),
1005111 По возвращенье приемлет его Сципион… — Ср. у Ливия: «Карфагеняне
воротились в Африку, прибыли к Сципиону ин заключили мир, условия коего пере-
числены выше» (ХХХ, 43), Сципион в данном случае выполнял поручение Сената
(см. примеч. УП, 483—491), в архивы которого и должны после ратификации (для
которой послам пришлось снова съездить в Рим — Ливий, ХХХ, 44) поступить соот-
ветствующие документы. Об условиях мира см. ст. 640—674 и примеч. О принесе-
нии в жертву свиньи Ливий пе упоминает (он и вообще не упоминает о жертвах,
но просто ввиду избыточности такой информации — при заключении мира жертвы
приносились всегда), и не совсем ясно, почему Петрарка выбирает для мирной
жертвы именно это животное, свинья относилась к «мелкому скоту», а по серьез-
ным поводам в жертву обычно приносился крувный скот, чаще всего быки. Берд-
жин и Вильсон предполагают, что поэт выбрал в жертву свинью под влиянием
Вергилия: Дидона посылает прибывшим в Африку изнуренным троянцам двадцать
быков, сто овец и сто «огромных свиней со щетиной жесткой» («Энеида», Г, 633—
635), однако весь этот скот, как и вино, посланы ею, чтобы накормить и напоить
изгнанников, а какие «почетные жертвы» приносит опа вместе с Энеем (там же,
632), у Вергилия ие сказано. Можно предложить другую интерпретацию, основан-
ную на двух простых положениях. Во-первых, дело происходит в лагере Сципиова,
который в полевых условиях без труда может спешно добыть овцу или свинью,
но вряд ли быка. Во-вторых, приносится не жертва всесожжения, а обычная жерт-
ва, малая часть которой будет уделена богам, но все остальное предназначается
для совместного пира, и готовить жаркое будет римский повар — а то, что у римлян
самым парадным блюдом была зажаренная целиком свинья, этого Петрарка не
знать не мог, так как римская литература переполнена пиршествепной темой.
Сочиняя отсутствующие у Ливия подробности, поэт мог сознательно или бессозна-
тельно избрать в «мирную жертву» самое вкусное из допустимых
