самым парадным блюдом была зажаренная целиком свинья, этого Петрарка не
знать не мог, так как римская литература переполнена пиршествепной темой.
Сочиняя отсутствующие у Ливия подробности, поэт мог сознательно или бессозна-
тельно избрать в «мирную жертву» самое вкусное из допустимых обстоятельствами
животлых,
8012—1027 Суипион.. награждением занят… — О том, что Сципион подарил Мас-
синиссе Цирту «и другие города и земли Сифакова царства, доставшиеся во власть
римскому народу», сообщает также Ливий (ХХХ, 44), но «и другие» у него не
означает «все», так как кое-что римляне на всякий случай оставили Вермине (см.
примеч. УПГ, 439). О наказаниях Ливий пишет: «С неребежчиками обошлись суро-
зее, чем с беглыми рабами: тех перебежчиков, кон были латинского племеци, обез-
главили, а кои были племени римского, тех распяли на крестах» (ХХХ, 43). Извест-
ное презрение, которое питали римляне к «рабской душе», бывало причиной неред-
кой снисходительности к рабам, от которых никто и не требовал доблести, благо-
честности и нрочих гражданских добродетелей, а беглых рабов в Ганнибаловом
войске хватало, так как, перейдя на сторону врага (точнее, врага своих хозяев),
они обретали свободу. Римляне подвергаются более позорной и более мучительной
казни, чем латиняне, именно потому, что римское гражданство было гораздо почета
Песнь девятая 343
нее латинского и как бы повышоло цену предательства. Под римлянами здесь
понимаются не жители Рима, а те, кто пользовался правами римского граждан-
ства, это право римляне порой давали не отдельным лицам, а целым городам,
желая улестить их соответствующими привилегиями, хотя по разным причинам
такое гражданство все равко было второсортным. При ноявлении в Италии Гання-
бала эти «римские граждане», часто всей душой ненавидевиие Рим, по тем или
иным мотивам переходили нод карфагенские знамена, под которыми уже бились
их менее привялегированные земляки. Однако до Африки добрались только вемпо-
гие из этих «перебежчиков». Ст. 1025 переведен по конъектуре Коррадини.
1031 „оласит любезное слово… — Эту речь Петрарка сочинил, у Ливия Сципион
после заключения мира никаких речей не произносит, но читатель уже привык,
что герой поэмы многословнее своего ‘исторического двойника. Куда любопытнее,
что речь с оценкой заключенного мира у Ливия содержится, но это — речь Ганниба-
ла (ХХХ, 44), предеказывающего согражданам весьма жалкую участь. Воспользо-
ваться этой очень эффектной речью Петрарка не мог, так как «его» Ганнибал уже
сбежал к Антиоху.
1047 ..мир возлюбите… — Перевод по конъектуре Коррадини.
1058 „отсекли зараженную плоть. — Ср. в Евангелии от Матфея: «Если же рука
твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя: лучше тебе войти
в жизнь без руки или без ноги, нежели с двумя руками и с двумя ногами быть
ввержену в огонь вечный» (18, 8).
1061 „тоть и влечет человеков оно…- Перевод по конъектуре Коррадини.
1089—1070 .приказанье все предать огню корабли… Сожжение военного флота
карфагенян было одним из условий мира. Ливий, ссылаясь на «иных летописцев»,
сообщает, что сожжено было до 500 судов, и добавляет; «Финикияне были в таком
горе, словно пылал сам Карфаген» (ХХХ, 43).
1972 Тефия — это морская богиня, в поэтических текстах выступает как одице-
творение моря (отсюда возможность словосочетаний тина «Эгейская Тефия»).
1973—1075 „Солнцев сын..- Фаэтон, сын Гелиоса, пожелавший прокатиться на
отцовской колеснице, не совладавший с упряжкой, сделавшийся виновником миро-
вого пожара и погибший (остановить всесожигающую колесницу удалось лишь це-
руном).
1977 „сгорели в прежней войне..- Вероятно, Петрарка имеет в виду многократ-
ио упоминавшуюся гибель карфагенского флота при Эгатах, результатом которой
была победа Рима в Г Пунической войне. Как ни тяжелы была для карфагенян тог-
дашние условия мира, выдачи римлянам всего оставшегося флота они не включали.
1079 афинский флот, спартанцами схвачен… Имеется в виду пресловутая Си-
ракузская экспедиция (см. примеч. УЁ 586—588). Сиракузяне сами уничтожили
афинский десант и афинский флот, но для Афин это было очередное поражение
в Нелопоннесской войне, когда Афины и Спарта соперничали за первенство в Эл-
ладе. у
1081—1084 Оуепенелой толпой..— Петрарка намеренно развивает замечание Ливия
(см. примеч. УШ, 1069-1070), так что и у читателя складывается впечатление, будто
Карфаген взаправду горит, хотя сожжет его другой Сципион и гораздо позднее.
Однако окончательное. уничтожение Карфагена было относительно легким и обес-
печивалось победой Сципиона над Ганнибалом — поэтому Петрарка и показывает
сожжение флота как бы на фоне послоднего (хотя еще только предстоящего) по-
. жара.
ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ
1% .ты, средь стольких трудов…- Участие Энния в африканском походе вымы-
шлено Петраркой. Энний, который до 184 г. до ин. э. не имел даже римского граж-
данства, проходил военную службу на Сардинии, где и привлек внимание Катона
(будущего цензора и врага Сцинионов), когда тот по пути из Африки в Рим посетил
этот захолустный гарнизон. Катон взял способного центуриова с собой, и так тот
в 204 г. до н. э. оказался в столице, сблизился со многими вельможами-эллинофи-
лами, а затем (по окончании африканского похода) и со Сцапионами, особенно с
344 Примечания
Публием. Энний был почти одвих лет с героем, хотя пережил его (умер в 169 г. до
н.э. на 70-м году).
17—22 „если сонмом святые камены…- О Геликоне и Кастальском ключе см. при-
меч. УП, 500—504 (представляется примечательным, что упоминавшаяся компакт-
ность мифологической топографии влияет уже и на комментаторов «Африки» —
Берджин и Вильсон пишут, что Кастальский ключ бьет ва Геликоне). Обращает на
себя внимание, что Сцинион в перечне даров, которыми наделяют поэта Аполлон
и камены, называет калам — слово это в поэме употребляется во второй, но не в
последний раз и требует пояснений. Собственное значение этого слова — «тростин-
ка», так как жители древнего Средиземноморья первоначально пользовались только
тростниковыми перьями, в переносном же значении «калам» — любой инструмент
писания (отсюда дожившее до наших дней выражение «арзаз саапи» — «описка»).
В нервый раз поэт говорит о своем «шатком каламе» во вступительном обращении
к Роберту Анжуйскому (Т, 69), на чью ноддержку надеется. Это упоминавие калама
вызывает в сознании привычный образ: стол, стул, чернильница и пишущий нечто
на белом листе писатель — вариации этой умозрительной картинки будут незначи-
тельны. Действительно, древние писатели, которым хочет подражать Петрарка, ни-
сали (тем или иным каламом} или диктовали секретарю (нисцу, а порой и стено-
графу, но так или сяк «человеку с каламом»), причем среди них были своеобраз-
ные «чемпионы черновиков», сравнимые с самим Петраркой: одним из таких чем-
ционов был, как известно, Вергилий, переделывавший каждый стих «Энеиды» по
многу раз и в результате оставивший иные стихи незавершенными. И тем не ме-
нее в перечне даров что-то ве так, этот вручаемый каменами калам режет слух
всякого хоть немного сведущего в античной литературе читателя и режет не слу-
чайно, потому что каламу в этом перечне места нет. Античная мифология ноэзия,
по происхождению своему греческая — а именно к этой мифологии обращается Сци-
пион,- включала множество по-разному комбинируемых мотивов: поэт был избран-
ником Аполлона и/или муз (иногда одной музы), поэт пил воду Кастальского ключа
или Гиппокрены, поэт был связан с местами почитания Аполлона и муз (с Парна-
сом и Геликоном), на устах у поэта был мед и т. д. однако «инструментом» поэта —
а это для нас сейчас важнее всего!- была лира, но калам никогда. В античной тра-
диции процесс писания и соответственно пибьменные принадлежности мифом почти
не осмыслялись, что и понятно: миф возник в эпоху, когда слова были неотделимы
от напева, т. ев. лира была — при всех своих мифологических коннотациях — необхо-
димой принадлежностью поэта, ибо поэзия была устной н не ассоциировалась с
грамотностью и атрибутами грамотности. Как ни кратко (сравнительно с дальней-
шим) было время этой сугубо устной традиции, но представление о веобходимых
поэту духовных и физических «дарах» сформировалось именно тогда и впослед-
ствии уже не менялось. Не санкционированный мифологией калам не был к тому
же исключительной принадлежностью поэта — хотя каламом писали поэты, но’ та-
ким же каламом писал кто угодно и что угодно: грамотность в античную эпоху была
практически всеобщей, столь же всеобщим было наличие письменных принадлеж-
ностей, к никакие музы никому их не дарили. Так называемые «темные века» ран-
него Средневековья сократили число грамотеев до минимума, а число поэтов (пусть
неважных поэтов) при этом осталось весьма значительным — почти всякий человек,
начитавшийся чужих стихов, мог написать свой. Для средневекового сознания
поэт — один из сравнительно немночисленных грамотоев-клириков, имеющий отли-
чительным признаком своей причастности к ученому сословию письменный прибор.
И хотя Петрарка жил в сравнительно просвещенную эпоху, инерция этого пред-
ставления была такова, что разбуженные основоположником гуманизма древние
камены сохранили за нисьменным прибором его средневековый престиж.
32—33. наградой… лицо твое.- Изображенне поэтом наружности Сципиона см. ТУ,
46—69 и примеч. Возможно, Петрарке был еще неизвестен (или справедливо казался
неподлинным) первый предположительный портрет Сципиона. Судя по данному
стиху, поэт надеется увидеть портрет своего героя — такие надежды касательно раз-
ных деятелей древности в ту пору и позднее питали многие, и надежды эти чаще,
чем кажется вероятным, оправдывались, так как итальянские ваятели были доста-
точно искусны, и современники редко опознавали подделку: поэт наверняка ожи-
дал, что вот-вот где-нибудь объявится и портрет «звездного юноши».
Песнь девятая 345
36—39 Давно твоя слава…- Ср. у Горация:
Кому неправой мздою была бы смерть,
того к спасенью Доблесть взнесет горе
тропою зановедной в небо,
персть отряхвувши земную с крыльев. («Оды», Ш, 2, 21-24)
52 „камень могильный узрев Эакида-пращура…- Перевод по конъектуре Корра-
дини, во всех манускриптах вместо «ауЙ («иращура») переписчики дают «апис»
(здруг»), что нелепо, так как Эакид (Ахилл, внук Эака) никак не мог быть другом
Александра Македонского. Коррадини опирается ва Курция, у которого Александр
хвастается, что происходит от Ахилла (ТУ, 6}. Действительно, цари Эпира (а мать
Александра Олимпиада была эпирской царевной) объявляли себя потомками сына
Ахилла и Деидамии Неоптолема, называемого также Пирром, который якобы после
многих странствий осел в Эпире (поэтому у эпирских, а порой и у роднившихся с
вими македонских царей были употребительны — но только как «царские» — имена
Пирр и Неонтолем, внрочем никогда не принадлежавшие одному лицу, т. е. полно-
стью мифологическое наименование не воспроизводилось}.
_ 33-№ Юноша, сколь ты счастлив..- Эту сентенцию Александра, посетившего в
Троаде курган, почитавшийся могилой Ахилла, приводит Цицерон («За Архия», Х,
24), которому Петрарка следует почти дословно, возвращаясь к этой теме в 154 со-
нете.
83-6 „подарит Каллиопа…- Муза эпической поэзии. Хотя здесь Энний перечис-
ляет лишь некоторые из вполне традиционных даров муз (ср. примеч. {Х, 19-22),
однако и ему суждено вскоре упомянуть калам, причем в самом невероятном из
зозможных контекстов.
85—66 .,песнопевца… Меонийского…- Т. е. Гомера. Меоиия — поэтическое назва-
ние Лидии, порой распростраияемое почти на всю Малую Азию, уроженцем которой
обычно считали Гомера.
86—67 Еврипида высокословного…- Еврипид ввиду своей близости к философам
и софистам почитался самым мудрым из греческих трагиков, а так как отличался
довольно сентенциозным стилем, то был и самым цитируемым; чаще цитировали
только Гомера.
69—13 Сделай, как попросил я тебя..- Сначала Коррадини, а позже Мартел-
лотти указывают, что в своем вопросе Сципион формулирует две темы, которым
была посвящена речь Нетрарки при венчании его ва Канитолии 6 апреля 1344 г.:
соотношение поэзии и правды и значение лаврового венка. Первая часть этой речи
{© поэзии и правде) существует в русском переводе В. В. Бибихина (в кн.: Фран-
ческо Петрарка: Эстетические фрагменты. М., 1982). Энний отвечает Сципиону крат-
ким пересказом
