81 сладкому ладу внимать Пиерийскому…- См. примеч. УП, 500—504.
99-107 Леснопевцев удел..— Здесь Петрарка «в кратких словах» излагает первую
часть своей Капитолийской речи, созданной под значительным влиянием сочинения
Лактанция (ритора и анологета 111-ТУ вв.) $О божественных уставовлениях» (1, 2,
24—25). Ст. 95 и 107 переведены по конъектурам Коррадини.
198-123 Ныне осталось сказать о лавре…- Используя лавр как метафору неувя-
даемой славы, ноэт отчасти опирается на «Этимологии» Исидора Севильского (УТ—
УП вв.), который пишет средн прочего, что лавр выкогда не бывает поражен мол-
нней (ХУП, 7, 2; ср, ст. 116-119). Это же бессмертие зелени оказывается здесь и
объяснением приязни к лавру Аполлона (ст. 414—116), хотя оно противоречит тра-
диционному объяснению, т. е. мифу о Дафие (см. У, 477—486 и примеч.). Аполлон
здесь представлен в его наиболее поэтической ипостаси Мусагета (хороводителя
муз). «Киррейский» в поэтическом языке значит «Дельфийский» (по Кирре, Дель-
фяйской гавани), а в Дельфах ва Парнасе находился знамевитейший из древних
храмов Аполлона, особенно прославленный свонм оракулом — это был главный зем-
ной дом бога. Поэт соотносит бессмертную зелень лавра с бессмертной славой во
многих своих стихотворениях, как латинскях, так и итальянских, а также в письмах.
130—191 ‚день коротая краткий..— Петрарке была известна пословица, предполо-
жительно восходящая к одному из древнеримских мимов: «С речистым спутником
и путь короче» (ср. ст. 290—296).
346 Примечания
142 а особливо певцов, цветистым отличных каламом..— См. ст. 19-22. Чита-
тель волен представить себе фантастическую картину: Гомера, своеручно пишущего
«цветистым каламом» свои поэмы! Иначе не получается, так как ниже среди пев-
цов Энний выделяет именно Гомера.
44—18 Многих же тысяч певцов мне Гомер единый превыше… 0б особом при-
страстни Эвния к Гомеру см. ниже, в данных же стихах выражается расхожее в
древней Элладе мневие, что вся чтлавная» мудрость собрава в гомеровских поэмах,
а все прочее знать не обязательно (на этом основании финский полководец Никий,
известный своим благочестием и проваливщий пресловутую Сицилийскую экспеди-
цию, заставил своего сына Никерата выучить наизусть «Илиаду» и «Одиссею»).
Родина Энния (Рудии) была в малоцивилизованной Калабарин, хорошего образова-
ния в этом захолустье было не получить, а так как Энний имел хорошее образова-
ние, то основательной представляется гипотеза, что учился он в Таренте — ближай-
шем центре греческой образованности. Там, вероятно, общеобязательное благогове-
ние неред «божественным Гомером» превратилось у него в то личное чувство, ко-
торое само по себе сделалось едва ли не легендарным. . .
158 он мне явился во сне.—Ср. у Цицерона: «Да и вообще ведь нередко от раз-
думий наших и разговоров является потом во сне такое же ввдение, как описан-
ный у Энния Гомер, о котором он, конечно же, постоянно размышлял наяву и даже
имел привычку с ним беседовать» («Сон Сципиона», Х, 10). Об этих видениях
Энния пишут также Лукреций («О природе вещей», 1, 147-126; разумеется, при-
зрак Гомера у Лукреция говорит Эннию именно о природе вещей), Гораций («По-
слания», ИП, 1, 50-52; упоминаются лишь видения как таковые) и другие авторы,
так что видения Энния пользовались достаточной известностью и в Средние века.
160—162 Бдительно бодрствовал я… Видение посетило Энния накануне битвы
при Заме, пока он дожидался еще не вернувшегося после переговоров с Гавниба-
лом Сципиона.
178—119. Пал я ниц… Ср. у Вергилия:
Трижды пытался отца удержать он, сжимая в объятьях,
трижды из сомкнутых рук бесвлотная тень ускользала,
словно дыханье, легка, сновиденьям крылатым подобна.
(«Энеида», УТ, 700-702)
183—187 0) ты, Аргосского племени слава… Ср. у Вергилия:
Светоч Дардавии! ты, о надежда вернейшая тевкров!
..Что омрачает
светлый лик твой, скажи! почему эти раны я вижу?
(Там же, П, 281, 285—286)
Никаких определениых сведений о личности Гомера у древних не было, все это
заменялось домыслами и преданиями, часто противоречивыми (например, за честь
зваться родиной Гомера спорили семь городов, но в разных источниках в эту се-
мерку входят и разные города, так что в общем конкурентов не менее одиннадца-
ти). Предание о слепоте Гомера основывается, во-первых, на том, что певец Демо-
док, изображенный в «Одиссее» эпическим сказителем вроде самого Гомера, слеп
{УШ, 44 и далее); во-вторых, на народной этимологии имени «’Орурось от
0 Л брбу» (не видящий), хотя имя Нотегиз относится к числу значащих
({б07роб — заложник); в-третьих, на том общеизвестном факте, что среди рапсодов
(исполнителей эпических песен) было много слепцов (сленец с хорошей памятью
и голосом мог в качестве рапсода жить гораздо лучше, чем в качестве обычного ни-
щего),— однако Гомер был не исполнителем-папсодом, он был аэдом, т. е. сам сочинял
свои несни, так что между ним и «высококвалифицированными» бродягами, какими в
той или иной мере были папсоды, различие огромное. Наконец, в-четвертых, поводом
для предания о слепоте Гомера была его мудрость, способность видеть тайное, не соз-
местимая со способностью видеть очевидное (греческое предание звает и других
слепых прозорливцев, самый знаменитый из них — Тиресий}. Образ слепого Гомера
но всем этим и другим причинам получалея целостнее, чем образ Гомера зрячего,
но таким бесспорным слепцом, как мифологический Тиресий, Гомер все же не был,
что и дает Петрарке мовод для описания эффектной сцены. Удивление Энния, мо-
тивированное высказанными им причинами, эффектность эту усугубляет — особенно
если вспомнить, что это Гомер Петрарки — писатель в буквальном смысле слова.
Леснь девятая 347
188 ‚Линкея.. зорче..- Линкей, участник похода Аргонавтов и других героиче-
ских предприятий, был знаменит своей зоркостью: он видел даже сквозь землю и
камни. «Зорче Линкея» — такая же напраживающаяся гипербола, как «сильнее Гер-
кулеса» ит. п.
187—193 Ужель в изобильной найдется Греции… Ср. у Цицерона: «Говорят, что
Гомер был слепец, но на творенья его мы глядим, будто не словесность это, а жи-
вопибь: есть ли в Греции хоть берег, хоть край, хоть какой-нибудь уголок и есть ли
в битвенной науке хоть какой боевой прием, хоть войсковой порядок, есть ли хоть
взмах весел, хоть человечья осанка, хоть звериная повадка, коих он не изобразил
бы так, что —- пусть сам их и не видавши — нам помог увидеть точно въяве?» («Тус-
куланские беседы», У, 39, 414).. Ст. 193 переведен по конъектуре Коррадини.
297—210 () сколь многим во вред..-— Эта тема развивается Цицероном в «Туску-
ланских беседах» (там же), но в пример приводится Демокрит, в соответствии со
многими преданиями ослепивший себя, чтобы отличать истинное от ложного, не впа-
дая в заблуждение от нестроты бытия (см. также: Авл Геллий. «Аттические ночи»,
Х, 171, 1-4). Вопрос о причинах сленоты Гомера Петрарка обходит, так как у Цице-
рона Гомер представлен слепым чуть ли не от рождения (никогда ничего не ви-
Давшим), что делает излишней тему ‹обузы», а кроме того, во все время своей бесе-
ды с Эннием Гомер ведет себя как вполне зрячий, хотя и наделенный пророческим
даром, т. е. видит сразу тайное и явное.
215 В радости я поспешил за провидцем..— После этой строки в большинстве ма-
нускриптов сразу следует ст. 246, и лакуны нет, что специально отмечено в издании
Коррадини словами «недостача отсутствует». Берджин и Вильсон полагают, что ла-
куна все же имеется, однако дальше этого утверждения не идут. Судя по несколь-
ким недоуменным замечаниям переписчиков и другим косвенным источникам, о ла-
куне здесь возможно говорить не с большим основанием, чем о лакуне между {У и
У песнями — в обоих случаях в повествовании имеется перерыв, в обоих случаях
перерыв сделан поэтом сознательно, в обоих случаях обнаружение мотивировки это-
го перерыва показывает не только, что «недостачи нет», но и выявляет некоторые
значимые особенности текста. В первом случае это были особенности композиции:
сюжет, при поверхностном взгляде почти созпадавший с фабулой, вдруг такое сов-
падение утрачивал, причем оказывалось, что глубинная композиция поэмы никогда
и не соответствовала исторической фабуле, а опиралась на совершенно иную струк-
туру. Во втором случае пропуск меньше, и уже известно, что ноэт на такие про-
пуски способен, зато если в первом случае, опровергая или принимая концепцию
лакуны, всякий знал, какие события обойдены рассказом, то во втором случае рас-
сказом обойдена самая малость — но совершенно неизвестно, какая. Эта малость сво-
днтся к вопросу: куда повел Гомер Энния? — а этот вопрос синонимичен вопросу, где
находится нерожденная дуща Нетрарки, т. е. где она пребывала до рождения по его
собственному мнению. В целом ситуация нохожа на соя Сципиона (Гомер — отец»,
Энний -— «сын», Петрарка — «зримое пророчество»), однако имеются заметные разля-
чия. Публий Корнелий является к спящему © небес, ок не бесплотен (утешает и
обнимает плачущего сына), он уводит его туда, где обретается сам — на небеса,
а затем — после всего сказанного и явленного — сам провожает его обратно на зем-
лю, где Сципион и просыпается. Гомер является к Эннию из-под земли (ст. 176-
177), он бесплотен (ст. 178—179}, он уводит Энния в некую неназваиную область.
и тот, проснувшись чуть ли не посреди пророчества, оказывается в римском лагере
{ст. 286—289). Из текста поэмы нам известно, что усопшие римские герои возно-
сятся на небеса, где пребывали и до рождения (Ги И песни), но место для геро-
ев — правда, не римских (например, для Ахилла} — есть и в преисподней (начало
УТ песни), да иначе и нельзя: космология Цицерона может совмещаться с космо-
логией Вергилия, но не может ей противоречить, так как Вергилиева традиция го-
раздо сильнее всех других. Если так, то совершенно очевидно, что Гомер пребывает
после смерти в том же преисподнем Элизии, что Анхиз — этого подземного рая поэт
нам в У! песни не показывал, но его существовапие нодтвердил, описав заимство-
ванные у того же Вергилия «поля скорби». Более того, Анхиз у Вергилия показы-
вает Энею нерожденные души и рассуждает о них, а стало быть, совмещенпая с
Цицероновой зергилианская космология допускает пребывание нерожденных душ
и в преисподней, Сципяон в «Све Сцилиона», Анхиз в «Энеиде», Нублий Корнелий
348 Примечания
в «Африке» — все пророчествуют чу себя» м всё, что показывают, показывают
«у себя». Из этого вытекает, что коль скоро Гомер явился из Элизия, то он должен
низойти с Эннием в Элизий и там показать ему нерожденного Петрарку — больше
негде. Правда, Публий Сципион тоже пророчествовал о молодом тосканском поэте
{П, 441—454), однако сыну его не показывал. По всему выходит, что нерожденная
душа Петрарки обретается в Элизии,- но Элизий хуже небес! В Элизий нисхо-
дит за пророчеством лишь Энний, который хуже Сципиона (Сципион лучше всех!),
а побывать на небесах дозволяется лишь Сципиону. И Элизий все-таки ад — антич-
ный, блаженный, но ад, обитатели которого бесплотвы, между тем как обитатели
небес существуют во плоти, как и положено воскресшим. Вроде бы совершенно ясно
где побывал Энвий, но говорить об этом напрямнк поэту не хочется — христианину
ЖУ в. при всем его уважении к Вергилию ве хочется так уж откровенно изобра-
жать свою нерожденную душу где-то под землей, особенно зная, что даже древним
{Цицерову) быля известны места получше. А открывать Эннию доступ на вебеса,
переселив туда усопшего Гомера, не согласно с авторитетом Цицерона и ие по чину
Эннию. Итак, Петрарка делает для себя все, что может: он оповещает о своем гря-
дущем рождении устами Публия Корнелия, он хвалит себя устами Гомера и он
умалчивает о местонахождении своей
