– это законченный («образованный») человек, властелин – это всегда недомысленник, если только не согласуется с Богом.

Каждый и самый важный деятель скрывает в себе несмысленное дитя.

Искусство властвовать, между прочим, содержит в себе умение скрывать от людей эту свою несмысленность: иной скрывает это наглостью, иной величием или пышностью, иной лукавит, словом, каждый властелин своим способом должен лгать и неминуемо, потому что ведь властелин владеет только началом движения, а конца никогда он не видит.

В этом разделении и состоит трагедия власти, но вместе с тем и жизни самой во времени, именно что сеет один, а собирает жатву другой.

Женская арифметика. Проф. Б. из двух сестер, конечно, выбрал старшую, потому что ему самому 61 год. – Если бы мне было, – ответила она, – не 30 лет, а 18, как сестре, я пошла бы. А то лет через 15 вы умрете, а мне тогда будет 45 лет, и никто меня не возьмет. – Б. женился на младшей. Теперь старшая поняла, что просчиталась, и завидует сестре своей.

Англичане всегда удивляют своей откровенностью, о чем ни спроси, о самом интимном, и он всегда охотно ответит. Это, конечно, прием очень культурных людей, особое искусство говорить о себе и тем самым еще лучше себя самого укрывать. Но бывают среди всех народов мудрецы, которые всерьез охотно вывертывают свою жизнь на рассмотрение всех желающих: для них, впрочем, вся эта жизнь для общего глаза несерьезна. Они открывают себя,

17

хорошо зная, что самое сокровенное свое, как ни раскрывайся, не раскроешь, и то при тебе останется, а эта жизнь как у всех – пусть ее и знают все, и на это вообще наплевать. Розанова помню таким, Репина отчасти. В прежних времен простом народе все сплошь друг другу исповедовались из потребности посмотреть на себя со стороны, проверить жизнь свою в общем взгляде.

<На полях: – Они меня подвели. - Ну, так что? - Как что? Меня подвели, ну, вот и я. Девушка вдруг все поняла, выпрямилась и ответила: - А я вам на это скажу так: вас подвели, а вы не подводите.>

16 Января. 4 года тому назад в этот день состоялось мое знакомство с Лялей, и в этот день страшного мороза (все сады померзли) она себе отморозила ногу. Теперь пойдет пятый год нашей общей жизни.

«Гимнюки» – так называют теперь в обществе создателей гимна Михалкова и Эль-Регистана.

Светлана – будто бы Михалков стихами о Светлане в «Известиях» начал карьеру. Ему было отказали, но он вызвал редактора и сообщил ему о дне рождения дочери Сталина.

<На полях: Светлане. Пришлось напечатать.>

Самосекция. Бородин требовал исключения из Союза Асеева. (А вчера он сам поступил в партию.) Думаю, что это действие нечто вроде самосекции, т. е. самообрезания от гуманистов и болота, как участие в расстреле. Было бы занятно, если бы не повторялось такое слишком уж много раз. Прием форсирования славы, а между тем пишет о Рублеве. Как бы тоже не попасть в гимнюки.

А впрочем, уж очень мелко дно во всем этом озере, видны спины всех плывущих. И от всех этих бомбежек настоящего страху не может быть.

18

Лев и Алексей. – Если бы меня кормили как Алексея (Толстого), я писал бы как Лев, – сказал один маленький писатель.

17 Января. Когда Ляля начитала Зину из моего дневника, та поглядела на меня особенно внимательно и сказала:

— Да, это любовь, хорошо!

— И в 70 лет! – ответил я, – вот что удивительно.. Она строго поглядела на меня:

— В этом я вас не понимаю: разве годы что-нибудь значат для Бога?

Так она понимала любовь: только от Бога.

Одни говорят, будто Фадеев остается, другие – что назначен Тихонов. А не все ли равно? Все это и совсем с бомбежкой из ЦК и с журналами несерьезное дело. В Союз и ходить не следует: там все несерьезно.

В «Правде» пущен «слух» о возможности у англичан сепаратного мира с немцами (свидание Риббентропа в Испании с англ, руководителями: «и, по-видимому, не без результата»). Наши контры это смакуют.

В лице большевиков сохраняется память истории о последней войне; в этом смысле они единственные свидетельствуют о факте … «все понять, не забыть и не простить».

В рассказе «Победа» мало-помалу материал распределяется вокруг двух полюсов: поэта с его Милочкой и «мстителя» (Командор: шаги командора).

18 Января. На улице все раскисло: течет. Грипп у меня небольшой. Сижу дома и сочиняю «Победу». Будто бы Молотов сказал что-то по радио. Пишу «Победу».

19 Января. Крещение. Продолжается оттепель. Зима в чистоту сиротская, но снежная. Пишу «Победу».

19

20 Января. Тепло, течет. Кончаю вчерне «Победу».

Про человека этого несколько слов: что он, когда это ему приходило, так просто и думал, что надо этому выход найти, и когда находил, то тревога откладывалась. Наконец он попал на человека, который ему указал, какое на этом простом можно построить великое здание души человеческой и сколько таится в семени, напрасно изливаемом.

Вот современность как раз и вертится возле этого вопроса о семени, и решение в этом решает вопрос о войне (к тому, чтобы меньше было людей). Государству всегда выгодней, чтобы людей было в нем больше: больше людей, больше денег, сильней защита, больше войны. Но человеческой личности выгодней, чтобы людей было меньше.

21 Января. После 3-х дневного вылеживания гриппа вышел. Тает. Хмуро. Видел свой гараж. Кончил черновик рассказа «Победа».

22 Января (Ленинские дни).

По Ляле вижу и свой недостаток: это слепота в сторону общественности, рода, семьи, коллектива и т. п.

Наши идеалы направлены в глубину, а не в ширину, в то время как молодежь теперь образуется в коллективах: социализм,родина и на очереди семья.

Через образ Христа мы имеем себе разрешение вопроса о коллективе: для этого надо умереть, т. е. путь в общество есть путь на Голгофу. Они же имеют какое-то представление о спасенном коллективе, т. е. таком устройстве людей, где жить хорошо.

С нашей точки зрения, они вовсе пропускают Голгофу в сознании и попадают на нее по необходимости, т. е. испытывают слепую Голгофу (война) по пути к идеалу благополучия (все коллективы, начиная от Родины, строятся на костях невольных мучеников, тогда как христ. коллектив (церковь) строится на костях мучеников вольных).

Но у христиан конкретных есть свой недостаток: они рационализируют Голгофу и даже утилизируют, обращая дело вольной сладостной смерти за идеал в принцип.

20

Наши недостатки вытекают именно из этого, в то время как данный жизненный вопрос разрешается чисто физическим путем (голоден человек – накорми его хлебом, а не духом, плохо двое живут – разведи, а не мучь смирением и т. п.). Христиане пользуются вымышленными духовными сублимациями, профанируя до невозможности самое Евангелие и чудеса.

Миссия культурного человека теперь должна состоять в том, чтобы тех, кто хочет быть христианами, учить материализму («правде»), а социалистов выводить на путь Голгофы (личности, творчества).

23 Января. Ночью текло с крыш. Так небывалыми морозами началась война и кончается сиротской зимой: очень крепко немцы начали и теперь растекаются в грязь.

Map. Вас. в искушении. (Спекуляция под предлогом добра и кому добро выходило – те забывались, а зло помнили. Наказание.)

Разделываю повесть «Победа» изнутри: очень идет хорошо.

Тихонов определился председателем Союза писателей, это ничего, – честный человек, но Бог весть, во что превратится.

Бородин остро по-азиатски начал карьеру: чтобы доказать себя как смелого воина, нужно было поймать соседнего князька, и он поймал (Асеева) и ободрал (предложил исключить из Союза). Замеченные мной в «Дмитрии Донском» черты сладострастной жестокости (напр., поджаривают старичка и т. п.) оказались присущи его личности. Дальнейшее, конечно, все зависит от таланта: как сложится, азиатчина будет при таланте или талант при азиатчине – вот весь вопрос. Следующая книга все и решит. Если выйдет «Рублев» (он это пишет), то почему бы и не пофокусничать с азиатчиной, как я фокусничаю с гуманизмом (спасал Афиногенова).

21

«Героический Ленинград» повторяется теперь ежедневно, а люди из Ленинграда все, кого я встречал, пассивно переживали несчастье блокады, и таких огромное большинство. Но были и такие, кто держал всю эту массу в руках и боролся за Ленинград: это прежде всего Сталин и все, у кого в руках власть, и это значило «герои», и «героический Ленинград» – это они. Значит, из этого «героического Ленинграда» надо выбросить всех, кто не действовал, а лишь претерпевал по необходимости. Еще надо выбросить и тех, кто действовал по необходимости, выполняя волю начальника и т. п. Вот бы вычислить сознательно отношение героических лиц к пассивным.

24 Января. По просьбе Ляли я необдуманно прочел И.Ф. Попову из дневника 22 Января: необдуманно, потому что в дальнейшем пришлось открыться в вере своей больше, чем следует. И вследствие излишней откровенности, как водится в таких случаях, при возражении остался с раскрытым ртом.

И. Ф. против «невольных мучеников» партии возразил мне тем, что я беру не начало, а конец: вначале партию создавали тоже все мученики вольные. Точно так же если взять современных церковников, то и они в большинстве своем представляют собой невольников суеверия < часть текста отсутствует >.

Проповедь никого не удовлетворяет, и коррективом права на проповедь является творчество в самом широком смысле слова. Последнее были ваши слова, но когда вас попросили определить конкретно это творчество, то мир людей распался на небольшое число козлов (творцов) и огромное стадо баранов, ведомых козлами. На этом разговор наш и кончился, потому что мы не смели дальше вам возражать. А если бы я мог говорить дальше, я сказал бы вам следующее.

Та неприятная вам насильственная проповедь морали связана была с необходимостью церкви сосредоточить человечество на единой мысли о неизбежности смерти всех людей. Эта сердечная мысль теперь объединила большую

22

часть человечества в имени Г. Н. И. X. и, по-видимому, совершив все, что необходимо, в движении сознания объединенного человечества, переходит постепенно во времени в свою противоположность. То «творчество», о котором вы говорите, прорываясь в отдельных людях как радость, является отнюдь не нормой, а лишь некоторым сигналом дальнейшего движения человечества. Об этом явлении нам можно лишь потихоньку шептаться между собой, но никак не противопоставлять горделиво необходимости страдания и смерти.

Тихонову Ник. Семеновичу.

(Отправлено сегодня)

Дорогой Николай Семенович,

рад бы Вас приветствовать в положении председателя Союза писателей, если бы не знал, что для Вас, поэта и честного гражданина, это положение есть подвиг. Извините меня, одного из старейших писателей, что я позволю себе предварить Ваш подвиг дружеским советом. В настоящее время мы, писатели, чрезвычайно обязаны особенному вниманию правительства к творчеству вообще. Но никогда мы не страдали так отсутствием дружбы между нами и совершенным невниманием к творчеству друг друга. Повторяю, правительство изо всех