близость к Ляле. На самом же деле, что больше – то родство или это? Отвечаю: с какой женщиной я сплю – тут и мое родство.
14 Сентября. Серое, грибное утро. Тишина. Неподвижная серая зелень. Потом явился матовый свет и «весь день стоял «как бы хрустальный»». Я собрался пешком в Иславское болото, расположенное между Аксиньиным, Иславским и Николиной Горой. Наслаждался видом с берега в Аксиньине. В болоте встретил лося. Жулька сделала отличную стойку по бекасу, но вырвался заяц и она умчалась. Точно также вышло со стойкой вдали по перепелу. Вообще собака пошла и охотиться можно. Только надо отучить далеко отходить и работать без себя. Надеюсь, что с третьего поля она начнет остепеняться. На будущий год надо найти обильное дичью болото и непременно в июне (в конце) – поработать.
Радость жизни на охоте вливается в душу широкой струей, как вино из кувшина в рот.
Был Н. Душой и телом честный немец. Он говорил, что немцы растратили себя на войну, что американцы это учтут, что в мире господствует идея мирового единого правительства. Он еще говорил, что явление капитала является частным уклоном широкого понятия личной инициативы <дальше зачеркнуто>.
Трудно вывести что-нибудь из такого настроения. Но для себя я уже вывел с Мартынова: «Канал», как задумано в теме «да умирится же с тобой», нельзя написать и надо переждать. Еще я чувствую, что каждый человек во всем огромном народе переживает время и думает тайно по своему, начиная с того лесника: «что-то есть».
655
Еще я чувствую, что Черчилль в своем национализме отстал, что нацию надо утверждать в творчестве мира, а не войны, что Бога Вседержителя надо поставить во главе интернационала, a deus для каждой нации пусть будет deus caritas.
Приезжал морской майор с женой – владелец сына Норы* Денди.
Приходил Мутли – прямой телом и духом.
15Сентября. Гром. Утро полупрозрачное. Ходил в лес за грибами. Набрал подосиновиков, маслят, опят и несколько белых. В покрове из разноцветных листьев становится все труднее высматривать грибы. Во второй половине дня брызнул теплый дождь и слышен был гром.
16 Сентября. Дождь моросил такой мелкий, что я за пять часов ходьбы в Аксиньино не промок. Вскочил заяц. Жулька по приказу легла, но заяц стал завертывать во все лопатки. Отлупил. По второму тоже пустил. Тоже отлупил. И по птичкам, если далеко бегает. Остается переждать до следующего лета и тогда непременно перед охотой в июне-июле отработать по тетеревам и бекасам.
Иван Федорович сделал все ставни, три полки, две скамейки. Завтра сделает погреб.
17 Сентября. Тепло и сумрачно. Серые потные окна в ручейках. Где-то в лесной тишине над разноцветным ковром…
Люблю я свой дом и природу, и Лялю послал мне Бог, и так чувствую себя, будто в крепости я, и все прежние упреки себе я отпустил.
Правда? Не знаю. Остается зуд от необходимости переждать время. Другой раз так заточит в душе, что взял бы пистолет, раз, раз! раз! и всех бы перестрелял. А потом
656
одумаешься и обрадуешься, что можешь сам лично, всей своей особой, встречать и обнимать новый день в росе и тумане.
Кличку Жизель я дал своей собаке после спектакля с Улановой. Из этой «Жизели» мало-помалу вышла Жулька и так осталась, Жулька и Жулька.
Много собак я за всю жизнь проводил, но такой светлой души как у Жульки я не встречал никогда…
Эта собака меня обожает в полном смысле этого слова: обожает, значит, делает из меня своего бога.
Можно восхищаться выходной древесиной, какая чудесная и сколько ее вышло из леса! Но можно восхищаться лесом и без мысли о его полезности для наших печей.
Вот и поэзия подобна лесу: сложена в строфы, как древесина в кубометры.
Или то поэзия, которая живет в нашей душе и образует нашу душу…
Забыл запереть машину, сел аккумулятор и снова началась возня: аккумулятор сел.
18 Сентября. Какая погода стоит! Теплая, тихая, ароматная, солнце дремлет: то глянет, то опять уснет. Так хорошо, так чудесно, так слава Тебе Господи!
От всего московского празднества мне в памяти осталась электрическая луна из головы Ленина. Случилось, что как раз тут и вышла настоящая луна с обычным своим дураком в рисунке. Размеры того и другого светила были одинаковые, но Ленин выходил до смешного маленьким. Конечно, над морем огней месяц потерял свое обычное влияние, но все-таки дурак от природы выходил больше умного от людей, превосходил его.
Не думаю, что и Маяковский передурачил луну: истинная поэзия города состоит лишь в обострении и необычайном расширении чувства природы…
557
Вода бывает на службе у человека, но везде и всюду остается водой, силой безграничной в своих возможностях. Так и поэзия заключается в метр, работает на тему и остается поэзией, неисчерпаемой силой души человека. Скорее всего, эта самая сила души, поэзия, уводит молодых людей, «поэтов в душе», далеко от родины, открывать неведомые страны, и она же, эта самая сила, приближает к человеку видение мира и открывает всюду невидимое.
Есть мысли, которые можно вызывать, а есть, которые сами приходят. Вот когда мысль приходит сама, человек теряется, как будто это волна пришла и за первой волной – целое море. Тогда чувствуешь, что рядом с тобой плечо, идет другой человек, и он тоже с тобой все понимает и все разделяет, и ты, чувствуя, что ты не один, а двое сходятся в одной мысли, укрепляешься в ней и начинаешь верить себе. И так создается действительность.
Сколько труда вкладывает человек около хлебного зернышка и все-таки оно прорастает само, и вся природа в себе тоже нерукотворна. Также где-то возле хлебного зернышка и зарождается поэзия: зерно идет в хлеб, а эта какая-то сила питает души.
Наука, искусство, поэзия вытекают из одного родника и только потом уже расходятся по разным берегам или поступают на разную службу.
Наука кормит людей, поэзия сватает.
Я чувствую себя упавшим семенем с дерева в этот поток в том месте, где наука и поэзия еще не расходятся на два рукава.
Наука делается кухаркой, поэзия – свахой всего человечества.
19 Сентября. Золотое, теплое, ароматное утро. На огороде успокоительно торчат остатки огорода: кончились наши хлопоты! И готово овощехранилище, и все, все доделал на зиму спокойный и дельный человек Иван
658
Федорович. Вчера вечером я отвез его на вокзал и, возвращаясь в темноте (света нет – аккумулятор заряжается), вывернул буфером огромный пень на своем участке.
Появились на одном окне несметные полки маленьких мух в какую-то часть настоящей мухи и среди них изредка была муха огромная, как будто одновременно Гулливер находится и среди великанов, и среди карликов.
Помню золотые дни бабьего лета на Балахонском хуторе графа Бобринского (Вадима). Я тогда был влюблен и вкладывал любовь свою в эти золотые дни, в росу, в мух, в тугую капусту, в морковь. И вот к этому всю жизнь стремился вернуться и, пожалуй, вот теперь и достиг. Дело, конечно, не в капусте, не в мухах, а в том, что дает мне Ляля: в самоутверждении (не знаю, как это назвать).
Конечно и социализм, как и все на свете, в детстве своем начинается поэзией. И только к старости его здание, поднимаясь все выше и выше, обрастая лесами…
Вот этот вопрос надо себе поставить на разрешение окончательное.
А пока надо установить, что я перебрал все поэтические материалы социализма моей юности, чтобы сделать из них бесспорную вещь на показ индивидуалистической Америке.
И перебрав их, убедился, что в действительности, скорее всего, этого нет, что в отношении поэзии от социализма остались только леса: самого здания нет. А еще больше похоже на какой-то дырявый сосуд, в который наливается и опять из него выливается народная жизнь, и опять, и опять подхватывается черпачком, и опять наливается и выливается…
Так совершается борьба в мире двух творческих начал человека: частной инициативы как силы первенства человека в его лице (свободы) и социализма как силы всего человека в его необходимости или послушании.
659
Капитализм, может быть, есть односторонний уклон борьбы за лицо (первенство), как и наш большевизм есть уклон от борьбы за организм всего человека (необходимость).
Голос борьбы за лицо говорит: «Хочу быть самим собой».
Голос борца за организм всего человека говорит: «Слушаться надо».
Вот и вся тема моего «Царя». Я могу вернуться к нему, расширив свой кругозор вниманием к происходящей в мире борьбе.
Говорили о том, что за время войны женщины забрали власть в семье, и обрадованные вначале встречей с мужьями, женщины потом в них разочаровались. «Вот даже и моя Поля, – сказал Иван Федорович, – забрала себе что-то в голову, ворчит и не остановить ее. Другой раз даже о палке подумаешь».
Рассказать, как наши христианки стали бороться с «палкой» Ивана Федоровича
20 Сентября. Ночь была светлая, звездная, утро пришло прохладное, хмурое. Вычитал в Б[ританском] С[оюзнике] из статьи «Прогресс науки», что некий ученый практические успехи науки во время войны приписывает тем великим берегам прогресса, в которых совершалось движение науки. Он говорил, что за 6-7 лет войны ученые потеряли это знамя, и движение науки теперь находится в опасности.
Продолжая мысль, можно и так сказать, что ценою жертвы прогрессом науки люди получат спасение от войн и голода (коммунизм).
Теперь думаю о всей русской революции, о декабристах, о Писареве, о Бакунине, о народничестве и о Ленине – разве в том самая сущность революции, что чечевичная похлебка человечества, его насыщение и размножение возвеличивается против борьбы человека за первенство.
660
Но почему же 30 лет, Михаил, ты мог жить собачьей жизнью со своими собачьими рассказами и отгонять от себя мысль о борьбе чечевичной похлебки против борьбы человека за его первенство?
Потому что ты очень веришь в русский народ, что он выйдет на широкий путь борьбы всего человечества за его первенство в природе (личность, как явление первенства человека в природе).
И сейчас я в это верю. И если даже погибнет Россия в борьбе за чечевицу, то какие плодородные берега будут созданы движением человечества на пути его к первенству.
А теперь, определившись в истории, посмотри на действительность и на свою мысль о «да умирится же с тобой»…
Как ясно теперь, чего я боялся: я боялся, что умиренность стихии с человеком, т. е. гармонию, (победу), я подменю сдачей первенства за похлебку, что я предам этим наше первенство. Ясно тоже, что при моем чтении «Царя» все одинаково боятся подмены первенства, равно как и враги коммунистов, так и сами коммунисты.
Борьба за чечевицу содержится в богоборчестве. В этой борьбе за чечевицу предполагается, что второй Адам про себя знает лучше о первенстве, чем первый Адам, что первый Адам не создает первенства, а только
