– крови, тут – жизни. И когда это поймешь, вдруг спохватишься! Погляди же, как люди живут. Вот тут и начинается борьба: в себе и природе – радость, а на людей глядишь – тоска. Да так и борешься, и путей ищешь: как бы эту радость жизни людям отдать.
Бывает, кажется – как долго, долго жил! А бывает, кажется, как скоро жизнь прошла. Долгой кажется жизнь,
84
когда разбираешься по людям: сколько людей прошло, а я все живу. И короткой, когда подумаешь о том, как все люди повторяются в добывании своего хлеба насущного, и я тоже вертелся как волчок… – пустяком покажется время мое, и все, кто вертелся со мной, – все пустяки. (Разговор не свой. Птички веселые весной.)
Лес сверху почти совсем очистился, а внизу фигуры еще все целы, только быстро изменяются. Раньше, бывало, увидишь на дереве Александра Македонского и так целый месяц ходишь и смотришь на него. А вот была коленопреклоненная женщина, как на могилах из мрамора с надписью: «Покойся, милый друг, до радостного утра», а сегодня на этом месте сидит болонка в черном ошейнике. Пришлось наблюдать сегодня, какие ничтожные причины влияют на образование снежных форм. Был березовый пень, и на нем должна была образоваться круглая куполом шапка. Но из-за двух веточек можжевельника шапка вышла тройная.
NB. Человек – это охотник шел за кузницей: шел до Хиж-озера, по этой тропе Зуек пришел туда. И когда пришел, хлынул дождь и отрезал его.
NB. Человек прошел в лесу раз, два, три – и пошла в лесу тропа человеческая. А по этой тропе человеческой зайцы, куницы, птицы всякие пошли: им легче тут идти, чем по снежной целине – и пошли. Так много было в этом лесу беляков, что от человеческих следов скоро ничего не осталось. Но тот человек, вернувшись откуда-то, снова прошел по заячьей тропе, и все прежние звериные следы прижал к старым следам человеческим.
Потом скоро туман и дожди распустили ручьями весь снег в лесу и на темно-зеленом бруснично-черничном и моховом ковре осталась плотная ледяная тропа. Вокруг нее было вязко местами и топко: почти невозможно идти. Но по этой ледяной тропе можно идти легко и уверенно. Зуек и пошел по ней сначала правильно в сторону Выгозеpa.
85
Но вскоре куница сделала петлю, человек тоже за ней напетлял, за человеком зайцы, лисицы. Обернувшись вокруг себя, Зуек потерял направление и, думая, что идет в сторону Выга, пошел на Хиж-озеро. Пришел к озеру. Описание плавины. Дерево – то дерево осиновое. По сучьям определил север и понял, что шел в обратную сторону. И только понял, вдруг хлынул теплый дождь. Под выворотень (дырка). До вечера лил дождь и всю ночь. Утром весь лесной ледок-черепок и всю тропу… Зуек остался. Новая глава. Весенняя вода хлынула неожиданно для строителей и начались прорывы. Точное описание по своему основному сюжету, вроде интермедии.
NB. Быть может, надо создать особый познавательный план, только не такой тяжелый, как у Жюль Верна, а легкий, не затрудняющий читателя, а напротив, для отдыха его.
Позвали обедать к хозяину (Борис Абрамыч и Галина Донатовна). Когда были все вместе, то говорили, что войны, конечно, не будет. А с глазу на глаз хозяйка Ляле сказала: – Конечно, война.
Но теперь сгладилось между собой время без войны и время с войной, что как-то все равно стало: так и так пропадать, а если можно пожить хоть денек, так живи!
К философии «Надо»: есть «Надо» из прошлого, оно закрывает путь к будущему, и есть «Надо» из будущего, закрывающее путь к прошлому. Первое – в старухе-староверке, второе – в Сутулове, Сутулов таким и останется: с отрицанием своего прошлого. Анна переметывается свободно туда и сюда. Изобразить, как старуха прорвала «Надо» прошлого.
В каком-нибудь 1895 году – ровно 50 лет тому назад – где-нибудь в Ельце мы, марксисты, бились с народниками, потом очень скоро большевики с меньшевиками, а теперь во всеевропейском круге коммунисты и лейбористы – чем тоже не большевики и меньшевики. Как это родилось!
86
Мелькнула такая ясная мысль, что в нашем коммунизме, конечно, дело идет о ближнем, «пролетарий» – это другое название ближнего.
Сталин говорит, что коммунисты появляются там, где были фашисты (в Англии не было фашистов, зато и не было коммунистов).
18 Марта. Вчера было солнце сквозь облака. Утром немного морозило, в полдень подхватило. Вечером полная луна и чистейший прекрасный воздух. Хочется, чтобы весна так и побыла на этом и после сразу бы все оборвалось. Сегодня утром туман.
М.Т. Звенигородский сказал:
– Русский коммунизм вышел из личного пренебрежения властью, из анархии: в царское время русский человек всегда был личен и власть презирал. Он готов был на всякие лишения, только бы самому быть в себе и при себе.
Кулаки, мироеды, были организаторами земледельческой жизни. Народ в революцию показал, как он чтит этих организаторов. Вот эти «массы» взяты были в социализм. Партия дала этим массам начальников. Сила взялась из этой же готовности всего отдать себя, лишь бы остаться при себе. Война воскресила дремлющую личную жизнь, как удаль (удаль – другой полюс власти).
Понятно, почему сел еврей на шею русского народа, сел как администратор. Но еврей, человек племенной, он устраивается у власти родовыми группами и тут же скоро множится, ничуть не церемонясь. Это обращает внимание (что это за родовой социализм?). Возникает в новой форме еврейский вопрос (борьба с Маршаком, трагедия Поликарпова и т. п.). Еврейский вопрос обращается в русский: вопрос о признании русским человеком государства. Тут идет борьба оседлых людей с кочевниками за власть. Еврей – это кочующий администратор (сегодня у Литературного фонда, завтра организует клейку фарфора…).
87
Моя книга о Надо включает и вопрос формирования власти в разноплеменном анархическом обществе. (Партия – очаг власти, власть – как необходимость.)
Наше время: кочующий администратор должен смениться оседлым.
«Поречье» требует поведения: 1) Брать для себя что нужно, но не одолжаться, не входить в зависимость. 2) Наблюдения маскировать охотой: я – охотник, значит, дурак.
Кочующий администратор на строительстве канала (Берман, Коган, Фирин и др.), сами были в плену и, выбиваясь из плена через троцкизм, все погибли в этих бегах. (Кочуют всегда с семьями: взять цыган, а евреи тоже цыгане – абсолютно те же и только пейзаж другой.)
Вот если бы удалось в Сутулове найти черты оседлого, основного администратора (каких я помню хороших администраторов или начальников: 1)Директор Елецкой гимназии Закс (латыш). 2) Кутузов у Толстого. 3) Хорь у Тургенева. 4) Базаров у Тургенева «за правду стоит». 5) Ленин со всеми своими предками (Чернышевским в особенности). 6) Достоевский. 7) Гоголь. 8) Пушкин.
19 Марта. Вчера с утра на солнце деревья покрылись роскошным инеем и так продолжалось часа два, потом иней исчез, солнце закрылось, и день прошел, как все эти дни, тихо, задумчиво, с капелью среди дня и ароматными лунными сумерками под вечер.
Ляля вечером пошла звонить в Москву и получила там двойной удар: и по ее личной травме и по нашей общей от войны: гепеушники или получили задание держать население в страхе перед войной, или же они сами по своей гепеушной природе такие: пугают близостью войны. Я совсем не подготовлен и теряюсь перед Лялиной психической травмой, больше: боюсь своего бессилия. Но война
88
новая не пугает почему-то: как-то «к одному концу» подумаешь, и становится неплохо, и перо не выпадает из рук.
Наблюдал начало образования на снегу круглых колодцев от осиновых листиков. Падают и сейчас еще с осин старые сухие листики. До того они держались на деревьях морозом, а теперь, когда в полдень мороз не держит, они падают, темные, на белый еще не тронутый снег. Солнечные лучи, падая на темный лист, нагревают его, и оттого под ним тает снег и круглый листик опускается с каждым днем глубже и глубже. Он остановился на том месте, где не достанут его больше солнечные лучи. Так образуется круглый колодец с обледенелыми стенками и толстым ледяным дном. При таянии снега в дальнейшем колодец наполнится водой и когда прилетят зяблики – вот где будет им купаться, обмыться. Бывает, от купанья птичек, встряхивания крылышек маленькая радуга стоит над колодцем.
Вчера был огненный в полнеба закат – страшно смотреть! Потом скоро огонь этот погас и вышла потом с другой стороны огромная красная луна.
Нужно было ожидать на сегодня ветра, а пришла тишина, сияющий солнечный день. С утра было -10, но быстро стало повышаться.
Чекист уверен в том, что каждая женщина в его власти. Достаточно ему сказать: «Я вас где-то видел» – и она вспыхнет и выдаст себя, а дальше все как по маслу. Подумав о том, что мне из-за этого придется бросить весну и работу, я утром пошел к нему и под предлогом спросить его, как надо получить разрешение на револьвер, сказал ему о своих высоких знакомствах и что через них я спас одного человека из лагерей. Ушел я от него вполне довольный: теперь он не сунется, теперь знает, с кем дело имеет.
А может быть, и весь цвет женщины вырастает из слабости перед грубой силой: что-то вроде белой лилии в болоте на длинных подводных стеблях. (– Красота – это
89
факт! – сказала Дынник.) Ну, а мы-то все, стремящиеся к красоте (красота – это природа, устроенная нами в гармонии), разве наш-то путь проходит не в той же борьбе творческой силы с насилием.
Конец «Падуна» – это гармония природы, созданная человеком, победа творческой воли над силой – насилием.
20 Марта. Какой денек вчера просверкал! Как будто красавица пришла «ослепительная». Мы притихли, умалились и, прищурив глаза в поле, смотрели себе под ноги. Только в овраге в тени деревьев осмелились поднять глаза на все белое в голубых тенях.
Обе наши хозяйки, Ольга Ильинична и Елена Васильевна, очень ладно живут, потому что Ел. Вас. женственная, уступает, а О. И. настойчива и требовательна. Давно, давно пора эти силы Мужчины и Женщины понимать без помощи анатомии.
Ночь была звездная, и день пришел пасмурный – и славу Богу, а то со сверкающим мартовским днем не справишься, и не ты, а он делается твоим хозяином.
Книга «Падун» просветляется в трех частях: 1) Вступительная часть (написана). 2) Перековка человека. 3) Весна и вода.
Видится ясно и центральная идея: это аскетическое «Надо» как сила всего собранного человека.
Столько горя в людях теперь! Мы близки к радости конца: пусть даже скорей будет война, пусть даже атомная бомба – лишь бы конец. Это нам высказала вчера простая женщина, убиравшая ванну, и не только это, а и рассудила
