II… мнения хороших людей, какие казались мне близки, вроде как бы одобряли это убийство…

С тех пор еще разделились] в моем сознании понятия родины и патриотизма: родина,мне казалось, – это все хорошее, что было когда-то, a [le patriotisme]* – это вывезено из Франции к нам на затычку.

Доброе старое вино стало уксусом.

И так время шло, и всякая война, свидетелем которой я был, мне теперь представляется как звенья, входящие в огромную цепь великой русской гражданской войны.

Перед каждым старым человеком, сохраняющим полное сознание, стоит задача или вернее лежит на нем тяжкое

*[Le patriotisme] (франц.) — патриотизм.

11

бремя оправдать свои годы ответом на вопрос: – Для чего ты жил на земле?

Вот почему и гнется старый человек, а не только по тому одному, что ноги становятся слабее.

Со стороны-то легко ответить на вопрос, для чего ты жил, старый человек. Ответ простой: – Для того, чтобы связать время человеческим смыслом.

Так просто, а вот поди-ка свяжи…

Но я попробую связать.

Мне было три года от роду, когда я получил свое первое гражданское впечатление, которое мне предстоит почти через 70 лет сейчас связать с последней победой Красной Армии над немцами.

Это было в 1876 году. Я помню, сижу за большим столом и вокруг стола под висячей лампой…

5 Января. Позвали доктора лечить грипп. И как только побывала у меня какая-то глупая женщина, не успели даже лекарства принести, грипп сам прошел.

Набросал статью для «Красной Армии».

Прочитал впервые чудесную вещь Гофмана «Золотой горшок».

Читаю взасос Маяковского. Считаю, что поэзия – не главное в его поэмах. Главное то, о чем я пишу каждый день, чтобы день пришпилить к бумаге. Сколько пишу, и нет ничего: день отрывается и возвращается в прошлое. А Маяковский свои дни пришпилил к бумаге. Потомки будут ругаться и будут, может быть, плеваться, но дело сделано, день пришпилен. И это пришитое есть правда, которой, оказалось, служил Маяковский. Наверно, за правду-то он и погиб.

6 Января. Завтра в 12 дня заседание о толстовском наследстве: работа над русской сказкой. Председатель комиссии Шолохов, члены А. Платонов (друг Шолохова), фольклорист Нечаев и я. Шолохов назначен председателем, как коммунист.

12

7 Января. Рождество.

Устроили елку при семи свечах. Позвали Власовых и Яковлевых. Говорили о том, что Гитлеру оставалось пять минут до победы и что будто бы он уже сказал (это Леоновым вывезено из Нюрнберга): «Бог мне простит за Лондон и Москву». И тут вдруг все провалилось (есть о чем подумать!). Еще говорили о евреях, что у нас на них теперь везде нажим (чем между прочим и объясняется мой успех у Потемкина и в «Детгизе», успех за счет Маршака).

Кононов обещает мне отдать том сказок из Толстовского наследства.

Массовое вознаграждение писателей, в том числе и меня, медалью «За трудовую доблесть».

8 Января. На фоне массовости (русских в Союзе писателей не больше 1/3, даже 1/4) вспомнились резко те, которым не дали.

Меня рядом с Ценским посадили в Президиум, и это устроил наверно торжествующий Панферов (и журнал получил и выбирается в Вятке). Еще сидели со мной Соболев и Асеев.

Раздавал награды усердный молодой человек, коммунист Краснопресненского района. Он тряс усердно руки писателей, чем важнее писатель, тем усердней. А когда подходил пожилой с костыликом, вроде Григорьева, то молодой человек сбрасывался с возвышения и бежал навстречу. – Видишь, – сказал я Ляле, – как народ наш почитает писателей. – Это трогательно, – ответила она, – лет через 30 это даст хорошие плоды.

Не знаю, какие это даст плоды. Самая характерная черта условий нашей литературной деятельности, это что слову вменяется народом и партией прямо же и самое дело, что у нас слово и дело одно, а не разделяется, как в «культурных» странах промежутком «подумал»: сказал, подумал и сделал. Это, с одной стороны, и хорошо – это серьезно, а с другой – и скучно: со словом нельзя пошутить, поиграть (живо помню время, когда кончился фельетон). Слово сейчас подчинено правде.

13

9 Января. Английский сеттер Жизель была названа так в честь балерины Улановой, прославленной своими танцами, особенно в балете «Жизель». Маленькая белая сучка…

Наша домработница вчера, в самом начале месяца, потеряла все наши хлебные карточки и сама ходит как ни в чем ни бывало. Это меня так расстроило, что просто смотреть не могу на Марию Васильевну.

Одно утешение в такие бедственные дни – это моя собака английский сеттер Жизель, или попросту Жулька. Ей теперь восемь месяцев и это уже собака, большая лохматая, в рубашке голубовато-серебристого цвета (блю-бельтон). Погляжу на нее, поглажу, дам чего-нибудь, поиграю и обыкновенно все горе как рукой снимет. Но в этот раз встреча с Жулькой не помогла. Главное, плохо и это злило меня, что я ей, Марье Васильевне, тысячу раз говорил не таскать зря с собой карточки, брать их только если за хлебом идешь. Вот это упрямое непослушание точило, точило меня, и теперь я просто глядеть не мог в сторону М. В.

Жульку я в это утро не заметил, а прямо подошел к часам, чтобы их завести. И слышу, за мною скрипнула половица. Ну, думаю, это она – мой враг! Какая нахалка, думаю, ведь и в ус не дует, ей хоть бы что. Подходит к окну, останавливаясь любуется с высоты шестого этажа на утреннюю Москву.

Завожу часы нарочно долго, чтобы вышла М. В., ушла, а то, боюсь, при встрече не выдержу.

Часы заведены. Она стоит у окна и не уходит.

Какая нахалка!

У меня закипает душа, но я удерживаюсь и начинаю заводить будильник.

После будильника больше терпеть не могу и, натянув туго вожжи, сдерживая себя, как коня трензелем, говорю чужим металлическим голосом: – Марья Васильевна, на вашем месте я бы не в состоянии был любоваться Москвой из окна.

И повернувшись к ней лицом, смело в упор глянул.

14

И что же я увидел! Представьте себе огромное окно, под ним радиатор, а на половину радиатора от пола возвышается сундук с барахлом, а на сундуке не Map. Вас., а Жулька, поставив на него задние лапы, передние же положила на подоконник, а носом своим мокрым водит по стеклу.

Знаете утреннюю Москву, когда внизу скребут, изредка переговариваясь дворники, а вверху галки проснулись и тысячами все перекликались весело, здороваясь друг с другом, летают вперед и назад, завертывают с шумом, исчезают сразу все и вдруг все опять сразу появляются. Вот Жулька и следит за ними, и носом водит по стеклу, и мокрый след на стекле тут же застывает, и карта настоящая географическая выходит: вот узнал: вышла Аляска, вот Скандинавский полуостров, Австралия.

Галка летит, Жулька пишет, куда галка – туда нос.

Встало над Москвой прекрасное солнечное утро, и я совсем даже и забыл, что Map. Вас. потеряла хлебные карточки.

10 Января. О казенном антисемитизме сказали, что такого не существует, но есть среди крупных партийцев антисемиты, каким был, например, Щербаков, а теперь Потемкин. Вот когда такой высокий вождь неловко выскажется против евреев, внизу везде побежит антисемитизм. В таком соотношении находятся Потемкин и Кононов, и отсюда кампания против Маршака.

На вопрос о выборах мне сказали так: известно, что земельная рента происходила из разности естественного плодородия разных земель. Такая точно разность существует и в личностях, и вот эта разность между умнейшим и глупейшим, превращаясь, как рента, в обезличенное состояние, и является силой общественности вновь олицетворяемой захватчиком власти. Истинный демократизм и состоит именно: 1) в процессе отчуждения полезного качества от личности, 2) в создании органов управления этими обезличенными качествами в пользу пролетариата.

15

Советские выборы и есть процесс олицетворения обезличенных качеств и состоят из двух процедур: 1) назначение кандидата партией, 2) оформление кандидатов на выборах.

На вопрос мой, для чего же нужно такое оформление, похожее на какой-то спектакль, мне ответили:

1) это нужно для показа другим странам;

2) это нужно для контроля действия всего аппарата управления (смазка машины, крепеж и мойка);

3) это вызывается необходимостью, вытекающей из программы партии. Это есть практический выход и лучший, потому что в партию-то идут самые активные люди, а из партии активнейшие назначаются к выборам.

NB. Не забыть, как ребята (после охоты) указали в темноте дорогу и сказали, что эта дорога ведет к их члену Верховного совета, который им делает много всякого добра. Вспомнить тоже Поликарпова, что он берет на себя всю тягость управления Союзом, что при Поликарпове самим писателям легче: пиши себе всласть, в то же время в этом сваливании с себя общественных обязанностей какое-то падение, вроде падения личности крестьянина, когда поняв, наконец, преимущества городской жизни, бросает землю и переходит в рабочие.

11 Января. N. сказал: научились выпрямлять энергию атомов, но человек ведь тоже атом общества. Так почему бы и человека не выпрямить, чтобы он не вращался только вокруг себя?

12 Января. Если сознание человека отделить от себя, чтобы энергия этого сознания выпрямилась и была полезна всем, и сам человек, источник этой энергии, забыл бы себя, то божество бы исчезло из состояния человека, и он превратился бы в такую же стихию, как огонь, вода и все другое, и мир остался бы без субъекта. И коммунисты правы, отрицая всякое божество, потому что божество предполагает субъекта.

16

На самом деле все не так страшно, потому что у коммунизма нет философии и все их понятия заимствованы из философии для практических целей политики.

Марии Алекс, я очень наивно сказал о своем браке: – Вы знаете, что сходясь с женщиной, я тем самым сходился с церковью, я пришел в церковь, как к женщине, и там и тут был брак. И если вот этот брак противопоставить церковному, который связал ее с нелюбимым мужем, то который же брак истинный: этот, живой, или тот, мертвый?

Это было наивно, потому что каждый самовольник…

13 Января. Продолжается оттепель, льет с крыш. После рассвета, однако, лужи подернулись льдом. Зима вышла определенно сиротская. Приехал Петя из Ревеля. Вчера нашел профилакторий. Собираемся в Узкое. Готовлю сборник «Мирская чаша».

То, что думал вчера о браке ночью, понял: эту борьбу правил установления с правом личности на свободу в любви (правила борются с правом) я понял как борьбу за единство в любви.

«Язычеством» называли, в конце концов, и языческую свободу – это утверждение полигамии (свобода мужская оплодотворять женщин сколько хочется). Вот с этим чисто животным петушиным свойством человека и борется христианская церковь, утверждая единство Божие и в этом «естественном» человеческом влечении.

Значит, можно сделать такое заключение о борьбе в браке Надо (правил церковных) с Надо (правил свободного человека): в том случае человек может освободить себя от церковного обета, если в новом своем чувстве он стремится