трое детей и русская нянька из монашек. Нянька считает Альфреда Ивановича верующим (это коммуниста-то!) потому, что 1) он хорошо знает Библию, 2) он очень хороший человек. И вот где начался истинный мир русских с немцами: в семье немца-коммуниста.
Какую борьбу вынес Курелло! Какой победитель! Но считаю, что и наш Фадеев, сумевший выйти целым из положения секретаря ССП, из необходимости палачества и т. п. и написать роман… тоже победа (я не читал «Молодой
35
гвардии», но предвижу успех книги, в которой толстовский прием изображения жизни будет применен к разрешению вопроса о «чуде победы русских»). Если у него роман будет победный, то и нам, застрявшим в поэзии личностям, будет свободней.
А почему бы и не поехать на Псху в половине июля и не вернуться в октябре-ноябре? Там отлично можно зарабатывать фотографией. Ну-ка, Михаил, встряхнись-ка!
Качества, создающие героя во время войны, не всегда могут создать героя мирного времени.
Сколько отдельностей в человеческом мире, столько и случаев, и вся жизнь была бы цепью случайностей, если бы не заложенное в нашу природу стремление к закону и правилу.
Это стремление, однако, наполненное в основе своей желанием добра человеку, с другой стороны питает робких людей, не смеющих опереться в жизни на качество своей индивидуальности.
И вот в этом чередовании законного начала и случайного (личного) и проходит вся история человечества.
Каждый успех законного начала (взять церковь в христианстве) создает массу его потребителей, слабых людей, облепляющих закон, как облепляют в море корабль рачки и прилипалы.
Явление Ницше было восстановлением личности.
Но прошло время, и все слабое было сброшено в бездну с насиженных мест.
Теперь снова потянет к закону, и люди, постепенно слабея, начнут насиживать свои места.
Всякая хорошая встреча с «хорошим» человеком не своей национальности, а какой-нибудь другой, «высшей» или «низшей», является преодолением границ презрения или подобострастия, или каких-то еще душевных границ, отвечающих географическим границам, охраняемым штыками.
36
В этих встречах мы как будто уничтожаем границы, лежащие между народами и всегда поднимаемся в своих собственных глазах. Кажется, будто в узенькую калитку вышел за пределы повседневного бытия в родном народе. Но я не вижу иного выхода в такую стихию интернационала, как только через узенькую калитку личности Имярека.
Как только делается обобщение – еврей, немец, русский, – так сейчас же определяются и границы, охраняемые внизу штыками, вверху – презрением или подобострастием.
(Написано по поводу прихода образованной еврейской девочки и прекрасного немца Курелло.)
Та же самая земля, как и у нас, а растет на ней! – Что растет-то, чувствую, спрашивают меня мои родные, живущие отсюда за много тысяч верст. И я стараюсь про себя запомнить, что рассказать после своим, когда я приеду домой. И так каждый неведомый край показывается необычайным…
3 Февраля. Сегодня мы должны возвратить больную домой. Определяется все яснее, что Барютины переселятся к нам. А мы возвращаемся к начальной мечте (довоенной) поехать в Глубокую.
Постоянно встречаемся с вопросом об отношении коммунистов к религии.
Несомненно, что коммунисты, как материалисты, должны отрицать существо Бога: если Бог – тезис, то коммунизм – антитезис. В жизни, однако, существует коммунизм с его атеистическим государством и церковь, имеющая задачу теистического объединения людей. Мало того! церковь молится о государстве, а государство оказывает помощь церкви.
И так оно и должно происходить в жизни: тезис борется с антитезисом, и в этой борьбе рождается нечто новое, синтез, в котором не содержится памяти своего происхождения из тезиса и антитезиса.
37
Так что если представить самого себя сознательным истуканом, то можно стать на точку зрения коммуниста – и прав, на сторону Церкви – тоже. Но мы не истуканы сознания, а личности, и поскольку мы живые личности, мы участвуем в борьбе тезиса и антитезиса. Как личности, мы, во-первых, испытываем эту борьбу в собственной душе…
Погода теплая, тает. С трудом завели машину и к обеду доставили больную домой.
Вечером был Замошкин. Разговор о депутате-доброделателе (идеальном и возможном среди простых людей). Но, вообще, депутаты заняты своей работой и им на добро времени нет.
(Духовное разложение Леонова похоже на последствие цепного процесса атомов.)
Новое о Поликарпове: кончится тем, что уйдет. Искреннее желание правительства – вызвать из народа выдающихся личностей (нет, и нет Горького), но все, кто выдается, тут же и разлагается. Леонова будут гнать в Горькие. Это уже что-то последнее, после, может быть, начнется что-то другое (к лучшему или к худшему).
«Цепной процесс» в Японии (человечество у бездны).
Характеристика писателя в книжечку «Огонька» «Кладовая солнца».
Михаил Михайлович Пришвин родился в 1873 году вблизи города Ельца Орловской о-и. Учился в елецкой классической гимназии, но закончил среднее образование в г. Тюмени Тобольской о-и. Высшее образование начал в политехническом институте в г. Риге, но за участие в революционном кружке, руководимом известным марксистом В.Д. Ульрихом («Данилыч»), был арестован. Закончил высшее образование в г. Лейпциге (Германия) в университете по агрономии.
Несколько лет служил агрономом (в Богородицких хуторах В.А. Бобринского, в Московском земстве, в Запольской опытной станции близ г. Луги). За время агрономической
38
работы М.М. Пришвин писал в агрономических журналах. Составил несколько книг, из которых более известная «Картофель в полевой и огородной культуре» изд. Девриена.
Около 1905 года М.М. Пришвин навсегда заканчивает свою деятельность агронома и с тех пор занимается исключительно художественной литературой. Весь этот период своей жизни писатель пытался изобразить в автобиографическом романе «Кащеева цепь».
Характерно для М.М. Пришвина, что свою литературную деятельность он начинает участником этнографического сборника Ончукова и Шахматова, издает близкую к народному творчеству книгу «В краю непуганых птиц». Родная земля, родной народ остаются неизменной темой М.М. Пришвина, темой жизни, к которой он подходит как агроном, как этнограф, фольклорист и писатель. Множество написанных Пришвиным охотничьих и детских рассказов несут на себе явный отпечаток приемов народного творчества, хотя он тщательно замаскировывает их происхождение, никогда не пользуясь народными мифами. Все произведения Пришвина являются как бы попыткой удостоверить читателя, что сказки не обязательно связаны с мифами прошлого народного творчества, а что и собственный миф поэта, имеющего дело с современной действительностью, может обогащать нас волшебными сказками.
Представленная на конкурс в 1945 г. на лучшую детскую книгу сказка-быль «Кладовая солнца» удостоена на этом конкурсе первой премии – является очень характерным образом всего творчества М.М. Пришвина.
В этой сказке жизнь болота с его зверями и птицами описана с точностью естествоиспытателя и в то же время в совершенно сказочном преображении.
5 Февраля. Мое рождение и «Гебуртстаг».
Оттепель с солнцем, совсем как весной. Вечером долгий дождь.
Утром выручал номер машины в милиции (отняли у Солодовникова за колпаки) <Позднейшая приписка рукой 39 В.Д Пришвиной свалились на улице – беззаконие> Лева обедал. Вечером ходили получать деньги за «Милочку». После пробовали зайти в церковь (надо же как-нибудь и к чему-нибудь вывести годовщину моего рождения и нашего брака geburtstag). Но церковь была заперта.
Татьяна Васильевна Хорькова, дева лет 30, завела романтическую переписку с фронтовиком. По письму ее приехал военный шофер и уехал. Через законное время Хорькова пошла «под декрет» и родила. Но ребенка заразили в больнице и он через несколько дней умер. Вместо того, чтобы сохнуть деве по ребенку, она вошла во вкус: она еще молода и может еще родить много. И она стала искать мужчину с единственным расчетом родить от него нового ангела. (В рассказе «Жених») хорошо бы вывести параллельно двух женщин: одна, как Хорькова, ищет мужчину, хладнокровно выбирая из расчета иметь ребенка, другая Жениха (личность).
Мой пасьянс очень простой: выкладываются из колоды 4 карты четырех мастей и на них наращиваются все остальные карты. Я заметил, что когда приходят в основание дамы, то пасьянс у меня не сходится. Карты во все времена питали суеверие, меня, понятно, это тоже коснулось, и я про себя, конечно, не доводя до полного сознания, поверил: дама пришла – ничего не выйдет. Однажды это ясно дошло до моего сознания, и я спохватился в борьбе с нарастающим суеверием. Я даже дошел до того, что вину перекладывал на пиковую даму: потому дама прекрасная не приходит ко мне, что среди них Пиковая дама.
Довольно, сказал я, пусть дама не приходит ко мне, а я сам возьму: не выйдет раз, два, три. В конце концов, должно же выйти! Так я и сделал. И вот нужно же так: сотни раз я складывал этот пасьянс и не мог добиться удачи, когда даму я ждал и она приходила сама. Но как только я сам взял ее в руки и сам поставил на нее пасьянс – с первого разу вышел. И мало того, с тех пор пасьянс вообще не хуже стал складываться при дамах, чем при других картах. И
40
даже я наблюдал некоторое нарастание суеверия в другую сторону: именно когда дамы приходят, мне кажется, они приносят мне счастье.
И вот уже действительно наступило время: дамы приходят и все такие хорошие. Сегодня прислала письмо из Краснодара Вера Васильевна Горовленко, и чувствую, что такое письмо может получить не всякий писатель и что тут дело уже не во мне, а в вере моей.
6 Февраля. Приходил Перцов поздравлять с «Кладовой солнца». Я слишком много высыпал ему бисера.
Он, между прочим, сказал, что, прочитав мою сказку о мальчике-герое, <...> сказал себе: значит все это правда, чудесные силы русского народа, и так впереди будет все хорошо.
Думал ли я об этом, когда писал свою сказку!
7 Февраля. Приходил плотник для постройки обители моей на Истре.
Адрес его: ст. Переделкино Киевской ж. д., пос. Чоботы, Северная улица, дача Бабушкина.
Василий Иванович Федотов.
8 Февраля. Хватил мороз 23 градуса!
«Жених» проясняется: это две сестры, Зина и Катя, живут в большой квартире (изобразить выразительно как у Диккенса, или как у меня животные в болоте с темой их душ: ненавидят все советское, но делают отлично по чувству добра; среди них опровергающий громкоговорителя).
Мышеловка. 5-го февраля стукнуло 73 года, а я все не унимаюсь, и пустая мышеловка кажется тайной. Я сказал об этом Ляле, и она мне: – Ну, брось, какая в этом тайна: это у всех – мышеловка.
Да, конечно, она так измучена болезнью матери, что не до этого… И мне это передалось, и во мне перестала действовать та сила, и тайна исчезла, и мне стало это у ней,
41
как у всех: мышеловка, и я стал в этот раз к женщине, как доктор. Так оно прошло. (Памяти В.В.Розанова.)
9 Февраля. Мороз. Вот какая зима слабая, что мало-мальски мороз – и радуешься.
Подал прошение о финском домике, завариваются планы на Истру.
Спокойно нарастает уверенность в том, что «Жениха» напишу: это будет человеческая повесть, но будет написана так же просто, сильно и увлекательно,
