самым было бы достигнуто царство свободы. Когда это будет, и будет ли, но про себя, т. е. втайне, каждый может двигаться (подвизаться), согласуясь, как та первая девушка, с личным чувством свободы (т. е. с Богом). Что-то приблизительное…

Но главное в настоящее время – это, скажем, чувство права необходимости, то благословенное чувство свободы, которое бы чувствовал Фауст, если [бы] его изловили в СССР и заключили бы в лагерь на Беломорском канале. Потому что сущность свободы Фауста состояла в тайной жажде необходимости. А то если бы Фауст действительно

418

был бы предназначен к свободе, то зачем бы ему искать помощника в Мефистофеле.

Успешно и с энтузиазмом работаю над сценарием, понимая себя режиссером, выбираю актеров и заставляю их действовать.

29 Января. Хороший тихий мороз, в морозной дымке солнце.

Споры Ляли с тещей. Главный аргумент тещи – это ссылка на «всех», или на «большинство людей», или на то, что «так было всегда». Ляля, напротив, аргументирует личностью, т. е. тем, что еще не бывало в людях и каждый раз является по-своему и по-новому. Теща стоит за Хочется, Ляля за Надо (как Хочется, так и Надо имеют два смысла, одно бытовое Хочется, как у тещи, обертывается бытовым Надо). Например, надо справлять именины. Другое Надо есть личное Хочется, переходящее в Надо к себе (ich soil).

<Приписка рукой В.Д. Пришвиной: в подлиннике нет страницы, см. в копии.> Итак, они спорили об именинах. Зина весь день в борьбе за существование. Катя сидит домохозяйствует. Приходят Катины именины, и она их справляет, покупая на Зинины гроши белой муки, созывая гостей. Теща оправдывает Катю: все так делают. Ляля осуждает. (В наши годы не читать надо Евангелие, а делать его, делать.)

– Идеи, идеи! – сказала моя тетушка Ксения Николаевна, – что же тут хорошего? – А что вы, тетушка, понимаете в этих идеях? – Что понимаю? Вроде колечка, как пускают изо рта курильщики, только идеи – колечки нужные, их ловят и сажают на стерженек. Одно колечко к добру, другое к злу. У каждого человека в душе есть стерженек, и каждый сажает себе на него колечки добра и зла, сам сажает, или они сами садятся – все равно, дело в стерженьке, в том, что держит колечки, а не в одних идеях. Сами же идеи

419

все равно как дым, вот отчего я и сказала тебе «идеи, идеи, что в них хорошего?» Не в них самих дело, а в стерженьке. Есть сила держать – и самое зло обернется в добро: жизнь заставит! нет силы: и добро обертывается в зло. Понял, друг?

31 Января. Оттепель. Набросал труднейший акт сценария (Ботик) и теперь уверен в своем деле. Цель теперь в том, чтобы за Февраль сделать сценарий и сдать. Ляля поправляется. Чувствую, как всегда, себя виноватым.

1 Февраля. Отчего это, если я серьезно рассержусь на Лялю и бываю этим подавлен, после непременно приходит раскаяние? И это всегда (правда, эти вспышки становятся все реже, и их не было, кажется, уже несколько лет). Со стороны посмотреть, кажется, зверюга какой-то в сеть попал и делает попытки вырваться, и эти рывки являются все реже и реже…

В русском народе есть бытовая ненависть к попам, бывают очень хорошие ребята (брат Николай), но попов ненавидят и смеются над ними. Теперь это явление получило через гос. власть право на бытие. Неужели это явление есть реакция на то насилие, которое было при крещении?

Когда месяц большой выходит из-под земли, то если на сучок какой-нибудь, на веточку смотреть, как она движется по месяцу, то наглядно понимаешь – не месяц это, как кажется, а земля летит со своими сучками, веточками, деревьями и со мной самим.

Очень люблю этот опыт и всегда при этом вспоминаю учителя чистописания в Елецкой гимназии Постникова Николая Евгенича. Он жил в Черной слободе в маленьком деревянном домике, а мы ездили по Черной слободе за город, где мы и жили. Ездили мы после занятий, когда Постников был уже дома и сидел у окна с большой седой бородой. После, наверно, он уже в гимназию и совсем не

420

ходил: утром ехали, вечером, в праздник, в будни – он все сидел, всегда его огромная борода была у окна.

Я вышел из четвертого класса гимназии и уехал сначала в Сибирь, потом в Ригу, потом за границей был и ездил по всему свету. Но куда бы я ни заезжал, всегда, почти каждый год возвращался домой и всегда в Черной слободе видел бороду белую во все окно. И когда я опять и опять видел эту бороду, мне, молодому бегуну, казалось, будто старики целую вечность живут. Признаюсь, я даже со страхом ждал прихода такого времени для себя: придет какое-то «прочее время живота моего», и все остановится.

Но когда старость пришла – «прочее время» ко мне не пришло. И когда я теперь на месяц смотрю, как быстро по его поверхности несется веточка нашей земли, то всегда вспоминаю бороду Николая Евгенича: не борода была вечностью, а сам я, молодой, как веточка, мчался.

2 Февраля. Пишется великолепно сценарий «Серый помещик».

Почувствовал сущность нашего социалистического строя как советский прагматизм. Через это ясно стало, в каком противоречии с нашим строем находится христианский идеализм: христианин (личность) или врач, или стахановец.

В молитве Господней «да будет воля Твоя на земле, как на небе» означает разрушение времени, пространства, при которых воля Божия не может исполняться, как на небе. В этой молитве земная жизнь представляется как «хлеб наш насущный даждь нам днесь», но не как абсолютное благо, как в прагматизме. В христианстве смерть преодолевается силой духа личности, в прагматизме личность уничтожается в торжестве коллектива (на людях и смерть красна).

Соц. прагматизм в религиозном плане есть «в начале было дело».

Материализм есть свидетельство моего доброго отношения к ближнему. И если социализм видит абсолютное

421

добро лишь как материальную реализацию отношения личности к ближнему (а что сверх того, то от лукавого), то путь наш складывается из трудовых пятилеток.

Человечество переживет социализм, когда будет достигнуто единство хозяйственного управления во всем мире и эта основа земной жизни всего человека на земле сделается второй природой.

Социализм есть установление (законы) второй природы (человеческой). Это есть человек как царь природы.

3 Февраля. Мороз. Лосев (охотник) говорит, что волки после войны стали другие: понюхали табачку на губах мертвецов и всего того, чем так страшно пахнет человек. И оказалось это не так страшно: мертвые даются без сопротивления, мертвые люди ничем не отличаются от дохлых лошадей. А после мертвых начали пробовать и живых, детей, идущих в школы. Попробовали живого мяса человеческого и стали не такими, как раньше.

Фашизм и коммунизм одинаково обходят трагедию. В нашей практике так просто закрывают глаза на смерть: как будто ничего с людьми плохого и не случается. Смерть есть случай, есть личное дело, а для жизни дается закон: жить не для себя, а для общества. Человек, посвятивший себя обществу, тем самым делается от-личником, его все узнают, как своего рода первенца, победителя в борьбе за первенство, за лучшее, он в орденах, и портрет его печатается в газетах.

У фашистов народ, у коммунистов масса, понятие мало раскрытое. Масса в сокровенном значении своем у коммунистов означает человека слитого, как вода, потерявшего индивидуальный состав свой, означает всего человека, это весь человек, определяющий собою жизнь отдельностей.

У фашистов массы называются народом арийской расы. У тех и других, таким образом, трагедия есть личное дело.

Поручить в дальнейшем М. Пришвину четко определить границы христианства и коммунизма (Фауст,

422

работающий на канале, есть первый коммунист, носитель правды общественной в обход трагедии христианства).

Поголовное отупение людей наших, как нам, постигающим трагедию, это представляется, надо попробовать пересмотреть: надо поискать между ними лицо «нового человека», лицо в отличнике (пока же лицо Ленина мне кажется похожим на Хоря в рассказе Тургенева или Петра Великого).

4 Февраля. Сильный мороз.

Тема о высшей морали, стоявшая внутри меня за стеной, ныне становится мало-помалу видимой. И замечательно, что новая идея (т. е. тоже высшая мораль) поставлена официально литератором. Потому-то и пишут все драму, потому и я начинаю, как будто я тайный марксист. Впрочем, я надеюсь обойтись и без Маркса, если буду верен себе и буду писать о той радости жизни, какая бывает последствием трагедии. Они же будут понимать как радость языческую, пантеизм, детство и т. п. вздор.

5 Февраля. Мое рождение. Метель.

Мысль известная-переизвестная, ношенная и, казалось, изношенная, а вдруг опять вернется и станет поперек пути, как забор. Так в последние дни стала мне против жизни православная мысль о смерти, все то, с чем Розанов выходил против Христа, а Мережковский возражал ему тем, что стрелы его направлены против Церкви, но не против Христа. Я сам был под влиянием Розанова и освободился от этой тяги к «язычеству» только с прихода Ляли. Она мне собою показала пример возможности во Христе любить жизнь, а не смерть: эта жизнь как суровая борьба за любовь.

Но как много надо пережить, перемыслить, чтобы до этого понимания дожить. И вот только это христианство останется. Мы это видим: на наших глазах народ уходит из-под влияния попов.

Строили новый мост Каменноостровский, а ходили по старому. Мы видели, проходя по старому мосту, людей,

423

строящих мост, различали их: один стоял по колено в воде, другой по горло, третий… Когда же новый мост построили и люди пошли по нем, то пошли по нем с каким-то собственным личным правом, совсем не думая о тех, кто строил его, понимая новый путь через мост как вторую природу, создаваемую человеком. Вот это чувство обладания второй природой и выражается в словах: человек – это звучит гордо (социализм). Напротив, память о тех, кто строил мост кто по колено, кто по горло в воде, знание этой личности человека, претерпевающей ради общего блага, есть христианство. («А по краям-то все косточки русские»).

6 Февраля. Дня три непрерывная метель.

Пчельник Родионова проваливается. Новый кандидат: некий Ветров из Тарусы.

Высшая нравственность – это жертва личного своего начала обществу. Высшая безнравственность – это жертва личностью со стороны самого общества.

7 Февраля. Метель остановилась. Вся Москва завалена.

Не выборы, а отбор людей государственных. За что стоит непартийный человек? Или за то же, что и партийный, или за себя лично. А так как «лично» у огромного большинства значит за личное бытие, то… то, милый мой! Затаись в своей непартийности и молчи.

Поэтическое дарование имеет судьбу свою ту же самую, что и любовь – всеобщее дарование. И любовь иных приводит к браку и рождению чудесных детей, и