нависшими тучами, временами между тучами в матовые окошечки проникает свет, и все оживает.

Чувствую скопление сил для «Царя» и твердость в решении ко всем прислушиваться и никого не слушать.

Из виденных людей понравилась Нина Трофимовна Портнова, яркий тип беспризорницы, воспитанной партией и ныне потерявшей до конца свою комсомольскую

* Порода появилась в 1933 г. в Норвегии на ферме серебристо-черных лисиц; по кличке первого самца платиновых лисиц часто называют «монсами».

605

веру. Все прошло! а теперь реальность – дочка и некоторая надежда на мужа, который вернется этим летом, через десять лет разлуки, из лагерей.

<Приписка: Мартынов струсил и свой страх выразил своим «сомневаюсь». Такой страх и создает <вымарано: из партии> барьер вокруг личности («дикого зверя»).>

Мне кажется, что если принципы нашего времени свести в единство, то желанный свет нашего времени – это радость матери в первый момент после освобождения от мук рождения, как будто свет только сейчас и начинается. Это и есть жизнерадость (жизнерадостный).

В этом свете и должен быть написан мой «Царь»: этот свет и был царем моего таланта. Я думаю, что вот такого рода жизнерадость и есть основная черта нашего русского народа: радость рождения. И очень может быть, что эта жизнерадость внутренняя народа стоит к его страданиям (церковь) в том же отношении, как радость матери к перенесенным мукам. (Вот эту мысль вменить в Марию Мироновну и тем осветить всего «Царя». Ее конец: перемена от чувства смерти к рождению.)

А ребенок, рождаясь, тоже кричит и смолкает только, встречаясь с грудью матери. Мы знаем, что чувствует рождающая мать, но мы ничего не можем знать, что чувствует рождаемый. Это рождение в недрах природы-матери и предстоит дать в Зуйке. Но к символу корректив – наждачный песок жизни с такой убеждающей силой, чтобы никто не мог позволить себе догадаться о лесах постройки, этих символах-планах.

Все произведение – в оправдание жизнерадости, совершенно совпадающей и в родах, и в творчестве.

Итак, коммунисты – это акушеры, призванные к операции при мучительных родах. Россия – это мать рождающая, а я – «рождаемое» (Зуек). Вот почему мне и представляется во все эти 30 лет, что если меня убьют, то и мать не родит. А что я как-то цел остаюсь – остается надежда

606

на радость рождающей матери и на встречу младенца с ее грудью.

Что это, символ? Да! но это не символ «символического искусства», а символ веры русского человека, обнимающий партию как акушерство, партию как pars*.

3 Августа. Вчера в Ильин день под сильным долгим дождем набрал маслят на жареное. Приходил лесник Доронин, переметил деревья сухостойные. И самое главное, принесли план моего владения, и я теперь стал владельцем имения в 0,72 га.

После большого вчерашнего дождя и сегодня утро вышло пасмурное. Рожь наполовину не сжата и мокнет.

Хватился писать «Царя» – нет рукописи. Переискали весь дом с ужасным волнением: хватит ли духу восстановить по памяти, если пропало? И вдруг у Марьи Васильевны увидали мою страницу. Туда, сюда, откуда, как? И оказалось, рукопись моя лежит в Москве на столе и ею, как негодной бумагой, пользуются все для обвертки, для уборной! Как она попала в Москву? Думаю, что рукопись была в газетной бумаге, а Ляля приняла ее за старые газеты, забрала в Москву и там бросила. Марью Васильевну сейчас же бросили в Москву.

14-й год работаю, чего только не пережил, и вот какой конец! И все произошло, конечно, от неудачи последнего чтения с заключением «сомнения» Мартынова: в сомнении все дело, сомнение сбило меня с толку, и я несколько дней не думал о работе своей. В этот промежуток моей рассеянности мои добрые близкие люди и обошлись с моей рукописью как с негодной бумагой.

Так бывают случаи приятные и бывают неприятные. А с «Царем» мне прямо-таки не везет.

Теперь все зависит от того, сколько сохранилось листиков.

*Pars, part (англ.) – часть.

607

4 Августа. День простоял во всей красе. Рожь медленно жнут (а кому жать-то? люди как мухи). Учил Жульку на горохе, и вообще собака безоговорочно возвращает меня к моему детству (не физическому, а тому, чем держится всякий охотник). Ляля сажает клубнику.

Вчера Map. Вас. привезла мою рукопись в целости без 1/2 страницы, которые можно легко восстановить. Не только «сомневаюсь» Мартынова, но даже и этот страшный урок расставания с рукописью пошел мне на пользу потому, что гонят меня от личного углубления темы и стиля (символизм) к простоте, ясности, убедительности: от избранного читателя к натуральному.

Что же это за натуральный читатель?

А это ты, мой приятель и друг, кого я знаю по себе в русском народе.

5 Августа. День ясный с набегающими и проходящими тяжелыми тучами. Начинаются прохладные зори с горячими жаркими полднями. Ляля уехала в Москву на договор с «Советским писателем». Раиса медленно движет портрет, измучила. Зина отлично ладит с прислугой Аней. У Ляли это основная болезнь, что боится управлять прислугой и часто обращается ко мне, чтобы я приказал: – Миша, прикажи Ане принести дров!

И все-таки чувствую, что никакое разумнейшее существо не могло бы мне заменить неразумную Лялю, потому что все на свете она делает с мечтой и в центре мечты ее, как солнце, любовь ко мне. Вот почему все ее недостатки надо терпеть и ждать: она привыкнет и переборет.

6 Августа. Красный день родился в тумане.

Читаю своего несчастного «Царя». О, как трудно писать, и бросить нельзя, как-то жутко остаться так и жить без «Царя».

Рожь в Козине еще не жнут.

Начал писать «Царя».

608

Ляля приехала из Москвы.

7 Августа. Точно как вчера, погожий день вышел из тумана, а ночь была лунная.

Погода и благодарность – родные: одна родилась в природе, другая – в душе человека. И чувство гармонии в душе человека вышло из благодарности, и в этом открылся человеку Бог.

И вот в это чудесное утро благодарю тебя, Боже, за чудесные темнеющие стручки акации с ее маленькими птичками, и нагруженные подарками для белок еловые вершины, и за всякую вещь, переданную человеку от человека, за стол, за табуретку, за пузырек с чернилами и бумагу, на которой пишу.

Человек – это мастер культурной формы вещей. На низшей ступени лестницы этих мастеров стоят те, кто ничего не вносит своего, а возвращает талант свой в том виде, в каком он его получил от хозяина. На высших ступенях располагаются те, кто всю душу свою вкладывает в творчество небывалого, и очень возможно, что об этих-то людях и говорится в Евангелии, что они полагают душу за других и что нет на свете большей любви, и всякая любовь, не имеющая такой благодати, есть принудительная добродетель.

Я живу в условиях принудительной добродетели, а ищу благодатного творчества – вот все мое положение.

Приезжал Лева перед своей командировкой в Астрахань и, как полагается, выпрашивал на дорогу денег. Удержался и не дал: не все же давать.

Маленькие вещи у нас давно пропадали, а тут вдруг все разом: пропал спиннинг, пропал бидон с автолом, все гвозди, штаны. Открылись глаза на Аню, и очень похоже, что она хочет удрать от нас с отъезжающим капитаном (ему нужен автол). Остается и тут порадоваться тому, что догадались и вещей украдено не так уж много.

609

8 Августа. Ночью немного моросил дождик, днем жарко. Липы так рано начали желтеть.

Закончил и прочитал Ляле «рассказ о вечном рубле» из «Царя». Было хорошо, а главное, впервые начал показываться Зуек, каким я его знаю в себе, и является полная надежда, что удастся вполне утопить символ в воссоздаваемой жизни (т. е. воплотить «будьте как дети» в жизнь).

Вижу грех мира, как в зеркале, в лице каждого ребенка и только в себе самом знаю и люблю то дитя, о котором сказано: «будьте как дети».

Раиса кончает четвертый мой портрет, и я точно заметил момент, когда у нее поэтический свободный вымысел уступает место живописной необходимости. Это случилось в четверг, когда я сидел подавленный и напряженный, а она вздумала на портрете открыть глаза. И как только она открыла глаза, появилась в лице моем жесткость, та внешняя моя жесткость, не соответствующая внутренней мягкости. С этого момента живопись пошла неверным путем и портрета не будет и быть не может, потому что «жизнь» пропущена.

Чувствую и знаю большую силу воли в себе относительно себя, но совсем нет у меня воли относительно прямого воздействия на других (могу себе все приказать, но людей могу только или просить, или орать на них). Вот «пустыня» и есть лаборатория личной морали.

А «партия» есть начало, противоположное «пустыне», она есть лаборатория морали общественной.

Пустыня питает «я должен» (ich soil) в отношении себя, партия «я должен» (ich muss) – в отношении общества.

Отсюда и расходятся исторические линии власти церковной и власти государственной («пустыни» и «партии».)

Пустынник в долине <приписка Олег>, и к нему спустился с гор член партии <1 слово вымарано>, и они беседовали всю ночь. Вот где концентрация смысла нашего времени.

610

Тезис – партия – это muss, антитезис – пустыня – soil. Синтез: личность общественная, т. е. ich soil – то, что ich muss, т. е. я должен сознать необходимость, поступить в партию и таким образом сделать ее своей пустыней.

Ляля правду сказала сегодня: – Тебя, Миша, только за одну детскую правдивость твою пустят в Царство Небесное.

Вот эта детская правдивость и заключена в мотивах, движущих моего «Царя». Мне лично самому хочется превратить партию в свою пустыню, и сомнения мои, напишу или не напишу, именно и относятся к возможности войти в партию (т. е. в комплекс общественно-моральных требований нашего времени), оставаясь личностью (художником слова и христианином).

Я поставил этот вопрос на обсуждение, и оказалось, что все наши христианки тоже, как и я, способны приказывать себе и бессильны в отношении ближнего и что культура личного начала в такой мере, скорее всего, свойственна именно православной церкви (Востоку).

Ляля сказала, что такой уклон религии в сторону личного начала не отвечает Евангелию, где «погубить душу за ближнего» считается высшей моралью. Этим она бросила камень в дело Зины, которая отделалась от «погибели» души своим молитвенным даром (т. е. тем, что у Пушкина в отношении дела декабристов было поэзией и у меня «сушением сырого полена для Авраамовой жертвы»*).

Зина отвечала, что и она сама на пути к обретению молитвенного дара, и Пушкин в поэзии, и Миша в сушении полена не избегают пагубы души за друга, они всегда готовы, но спасаются исключительно «милостью Божией».

Вопрос: – Зинаида Николаевна! скажите, положив руку на сердце, Вы сознательно укрылись от костра Авраамова (жертвы)?

*См. запись от 15 Июня.

611

Вопрос: – Михаил Михайлович, раньше