мужества и бодрости. Не убоимся, но даже возлюбим испытания. Ведь ими мы крепнем. Ведь благословенны препятствия, а тем более благословенны испытания — эта закалка клинка крепчайшего.
Полюбить — уже значит ввести в сознание. Полюбить — уже означает претворить в себе понятие и приложить в жизнь. Если кто-то заметит, что некто поникает от ужаса перед испытаниями, то пусть немедленно ободрит ужаснувшегося своею радостью, укрепленною осознанием нового испытанного щита. Сказано: «Приму в щит все стрелы, но пошлю только одну». Все испытуется, все миры на испытании. Это не есть ужас, но всегда будет источником расширения сознания, ключом бодрости и преуспеяния.
27 Августа 1935 г.
Тимур Хада
«Нерушимое»
Лики
Кладоискатель добывает Жар-Цвет, искатель проходит мимо самых ужасных ликов, которые стараются воспрепятствовать судьбе сужденной. Царевич устремляется за Жар-Птицею и на этом пути должен преодолеть самых отвратительных чудовищ. Все народные сказания непременно заставляют всех искателей всего чудесного и доброго пройти через самые исключительные препятствия и показать себя неустрашенными самыми свирепыми чудищами. Подвиг всегда соединен с отрешением от страха.
Так называемые «страхования», нередко рассказанные в житиях отшельников, относятся к непременному сопутствованию испытаний страхом на пути доброго подвига. Иногда противопоставляются и другие всякие испытания и искушения, но испытания страхованиями особенно подчеркиваются в великих жизнеописаниях.
Спрашивается, зачем же непременно нужно прохождение мимо самых чудовищных ликов, к чему именно эти страшные испытания? Но ведь ответ будет чрезвычайно прост. Отвратительные лики тьмы существуют, а все существующее нужно знать. Потому, чем поразительнее будет выявление всяких ликов, тем больший и скорейший опыт создастся для будущих духовных битв. Вы ведь знаете, что познавание необходимо, что совершенствование происходит лишь в условиях постоянного познавания, а ведь разносторонние лики жизни будут одним из самых глубоких психологических накоплений.
Вы также знаете, что лики тьмы полны притворства и лукавства. Они ухищряются во всяких укрывательствах своего истинного назначения. Потому-то так нужны великие удары творящего резца, чтобы воочию показать сознанию человеческому действительное значение тех и других ликов.
Хуже всего заблуждение. Потому-то в должный час всегда произойдет показание настоящего лика. Сам служитель тьмы не сразу догадается, что он уже явлен во весь свой рост, со всеми своими наростами и безобразиями. Он-то еще долгое время, может быть, будет воображать, что его, как ему кажется, хитрейшие лазейки не обнаружатся. А между тем все его темнейшие затеи уже будут показаны на самых поучительных примерах.
Странно видеть, как, казалось бы, даже довольно ловкие ухищрители оказываются вдруг выявленными во всех своих темных особенностях. Точно бы какая-то сила заставляет их неразумно высказать то, что у них таилось внутри, и сделать именно то, что так явно доказывает их сущность. Иногда целыми годами они укрывают нечто уже преднамеренное, а затем в свой же несомненный вред, вероятно, неожиданно для самих себя проявятся.
Это называется — отбор ликов. Люди должны не ужасаться страшными личинами, показанными им, но, наоборот, со всем пониманием принять и такое знание. Нужно быть признательными, когда Высшие Силы для спасения и успеха вовремя покажут этот поразительный отбор ликов. Каждый отбор уже есть упорядочение. Всякий шаг к порядку уже есть жизненное преуспеяние. Известно, что жители полунощных стран, надолго остающиеся в сумерках или изумляющиеся полунощному солнцу, ждут в великом нетерпении появления полного света. Пусть ночь будет еще темнее, но зато пусть сияет солнце во всей своей ободряющей жизнедательности.
Так же и в отборе ликов. Хуже пребывать в смятении нерешенных сущностей. Пусть покажутся самые отвратительные личины, но зато произойдет и установится ясный отбор. Лишь боязливый дух будет умолять об освобождении его от показания истинных ликов. Каждый мужественный труженик скажет: «Пусть не скроют от меня даже самую ужасную тьму, тем блистательнее будет сиять свет солнечный».
Неопытный деятель скажет: «Уберегите меня от лицезрения ликов ужасных. Пощадите мой глаз и мое ухо от угроз и рычаний тьмы». Но деятель многоопытный, наоборот, будет просить, чтобы не замедлили показанием ему истинных сущностей. Ни на мгновение не огорчится истинный работник блага, когда ему покажут истинное значение происходящего. Он преисполнится признательности за явное указание истины. Он нисколько не устрашится, если увидит огромные количества темных ликов. Ведь наряду с ними он также увидит и лики добра. Он всегда знает, что количество — ничто перед качеством. Пусть перед глазами его пройдут целые темные рати, но он также всегда будет знать, что легионы добра еще более бесчисленны и всегда готовы к отражению тьмы.
Отбор ликов есть самое естественное, житейское явление. В конце концов, он всегда происходит, но иногда люди не дают себе отчета в показанном им зрелище. По ненужной привычке люди часто приписывают явленное им простой случайности, а между тем им показуется целая система. В одно мгновение они могут поучаться и умножить свое знание безмерно, лишь бы только они отдали себе ясный отчет. Лишь бы вполне беспристрастно судили окружающее их. Вот некто, как бы прилежавший Свету, вдруг обнаруживает явно темные наклонности. Значит, напрасно он причислялся к светлым работникам, сущность его оставалась в услужении тьмы. Добрая улыбка лишь была маскою. «Вот так маска!» — воскликнет узревший сущность такого человека и примет к сведению это поучительное открытие.
Открытие масок происходит на основах жизненного опыта, который будет переходить как бы в ясновидение. Кто-то, может быть, изумится, по какой причине некто, прилежавший ко злу, был допускаем и терпим. Причин к тому может быть много. Могут быть и кармические основания. Может быть акт сострадания, дающий темному возможность исправления. Наконец, может быть мудрое решение именно в самый последний момент, когда сущность процвела всеми характерными ей цвечениями. Потому опытный деятель не жалеет, что он нечто узнал слишком поздно. В каких таких мерах будет это «слишком поздно»?
В земных мерах, может быть, что-то покажется запоздалым, но в безвременных надземных решениях, может быть, это произошло в ближайший, в наилучший по Высшему решению час. Бояться страшных ликов — это значит показать свою полную неопытность. Недаром в народной мудрости истинный искатель непременно должен пройти мимо самых страшных чудовищ. Если он пройдет этот путь бестрепетно, твердо зная свою светлую цель, то он и найдет и сумеет принять священную чашу. Если же он задрожит сомнениями, если зашатается в озверении духа, то лишь покажет тем, что ему еще далеко до благой цели.
Бесстрашие, о котором так много говорят, должно быть не каким-то особенным, восхваляемым качеством. Бесстрашие будет самым естественным качеством нормального сердца. Всякий страх уже есть болезнь, судорога, зараза. На показанных ликах ближе всего получается испытание бесстрашия. В ватном мешке, в темноте и тепле человек и не увидит страшных ликов, но зато он пребудет в постоянных глубоких сумерках; и на чем же будет образовываться и утверждаться его истинное знание? Герой не только не уклоняется от страшных ликов, он бодро и звонко трубит в рог, вызывая чудовищ на поединок.
Герою неведом страх. Он радостен, когда может увидеть чудовище зла и поразить его. Отбор ликов есть ускоренное образование и укрепление и расширение сознания. Не убоимся, но возрадуемся о каждом знании. Страховидны лики — но поет сердце.
30 Августа 1935 г.
Тимур Хада
«Нерушимое»
Нерушимость
Нужно основание твердости для каждой постройки. Во всех степенях бытия нужно то же самое сознание нерушимости. Как в повседневности, так и в самых больших построениях нужно иметь уверенность в прочности духовных построений. Почему же так часто происходят всякие нарушения во зло во всей своей бессмысленности? Откуда же вторгается легче всего разъедающий хаос?
Сомнение и зависть — эти два ядовитейших змея пытаются вползти всюду, где происходит какая-либо постройка. Казалось бы, люди достаточно, издревле предупреждены об этих двух чудовищах. Казалось бы, всякий знает, насколько многообразно пытаются прикрыться эти исчадия тьмы. Бесконечное число раз люди слышали о всяких масках, за которыми укрывается злая тьма, посылающая всюду своих разрушительных гонцов. Да, несчетное число раз люди слышали об ужасах сомнения и зависти.
Не только в притчах и в легендах, но на самых житейских примерах было показано людям, что нельзя продвигаться, затаив за пазухой этих смердящих ехидн. Все увещевания, все проповеди предупреждают о противостоянии вторжениям зла. Люди приносят самые торжественные клятвы в том, что они не устрашатся, не отступят и не впадут в предательство. А затем, после произнесения самых величественных и торжественных слов, помянув все Лики наивысшие, наипрекраснейшие, люди очень легко впускают в сердце свое самых злейших ехидн.
Поистине, можно изумляться, насколько несоответственны бывают торжественные клятвы и утверждения с легкостью допущения по самым малым поводам преступнейших мыслей. Именно удивительно, насколько самые, казалось бы, малейшие поводы вводят шатающихся в самые страшные и непоправимые последствия. Казалось бы, такая несоизмеримость уже невозможна в человеческом разуме. Самый примитивный рассудок должен бы уже воспротивиться такому предательству наибольших и наилучших мыслей и творений. Если бы графически изобразить величину и значение только что произнесенных клятв и графическую ничтожность поводов к зависти и сомнению, то действительно можно быть потрясенным. Такого несоответствия ум человеческий не дерзнет и представить себе.
Каким путем вчерашнее солнце может оказаться черным углем — ведь для такой инволюции нужны какие-то сильнейшие отравления? Не может же крошечная зависть, ничтожное сомнение или раздражение вдруг преобороть все лучшие устремления в светлую беспредельность. Яд ехидн настолько распространяется, что зараженному мозгу уже не нужны никакие факты. Он слеп даже к самой яркой действительности. Ему нужно лишь ублаготворить своего вновь допущенного властелина. Ему нужно произвести какое-либо грубое, поносительное действие. Ему нужно разразиться сквернословием. Ему нужно причинить хоть какой-либо ущерб Добру и Свету.
Если даже сознание, такое омраченное, где-то внутри будет подсказывать, что Свет все же не нарушится, то злобное раздражение будет пытаться напрягать всю силу легких в бесплодных ухищрениях, если не задуть, то хотя бы поколебать светлое пламя. В эти мгновения темного безумия человек отступает от всякой логики. Все более или менее разумное, все примеры лучшие, все наследия самые убедительные ¬ для одержимого лишь повод к раздражению.
Одержимый готов нанести себе самому тяжкий урон. Он готов подвергнуть все свое будущее величайшим опасностям, вполне заслуженным, лишь бы только произнести хулу и сквернословие. Допустив злейшее кощунство, одержимый пытается чем-то оправдать себя, точно бы разрушительное зло уже не приведено им в действие. Ведь этот же одержимый слышал так явственно о том, что зло сотворенное непременно должно быть изжито. Яд, сотворенный им, будет изживаться, даже в лучших случаях, с великим болями. Казалось бы, так легко понять о вредности зла и ближайших его приспешников — предательства, зависти и сомнения.
Спросите любого строителя, какие именно основы строительных материалов ему нужны при постройке? Даже в этих, таких чисто материальных,
