Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:PDFTXT
Поэмы и стихотворения

ты свой утратил клад!

Но кто теперь восторг в тебе пробудит?

Чей голос прозвучит? И чем прельстят

Нас из того, что было и что будет?

Цветы милы, так свежи их цвета,

Но с ним навек погибла красота!

Зачем теперь и шляпы и вуали?

Ни вихрь, ни солнце не целуют вас…

Боитесь прелесть потерять? Едва ли!

Вам свищет вихрь и солнца блеск погас.

Но красоты Адониса частицу

Любой из них себе украсть стремится.

Когда на лоб он шапку надвигал,

То солнце под нее взглянуть хотело,

А вихрь, сдувая прочь ее, играл

Волной волос… Адонис то и дело

Сердился, он заплакать даже мог, —

Тогда они сушили слез поток.

За изгородью где-нибудь таился,

Чтоб красоту его увидеть, лев,

Послушать пенье рядом тигр ложился,

Ручной и тихий, мигом присмирев,

А волки о добыче забывали —

И овцы в этот день не пропадали.

Когда в ручье его мелькала тень,

Ее ловили рыбки золотые…

Им птицы любовались целый день:

Одни звенели песней, а другие

Ему натаскивали вишен, слив

Адонис ведь и вправду был красив!

И этот злой кабан с колючим рылом,

Чей взор угрюмый ищет лишь могил,

Он, покоренный обаяньем милым,

Его бы никогда не погубил.

Да, вепрь, его увидев, так скажу я,

Случайно только мог убить, целуя.

Вот так убит Адонис нежный был:

На кабана с копьем он быстро мчался,

А тот свои клыки оборотил,

Но не губить, а целовать собрался…

Кабан влюбленный к юноше приник

И вдруг вонзил случайно острый клык.

Будь я с клыками, то, должна признаться,

Ускорила бы смерти я приход!

Мне в жизни не пришлось им наслаждаться,

Зловещая судьба меня гнетет!»

И тут богиня, рухнув к изголовью,

Лицо измазала застывшей кровью.

Глядит на губы — но они бледны,

Берет за руку — все оледенело…

И жалобы ему уж не слышны,

Ведь мертвому до них. уже нет дела!

Она приподнимает веки глаз,

Но свет двух звезд навеки там угас!

Два зеркала, где часто отраженье

Ее мелькало, стынут в тусклой мгле…

В них больше нет ни света, ни движенья,

Нет красоты отныне на земле!

Она твердит: «Нет места и надежде!

Адонис мертв, но ясен день, как прежде

Но раз он мертв, вот прорицанье вам:

Отныне пусть печаль в любви таится,

Пусть ревность рыщет рядом по углам,

Начало в блеске, а конец затмится!

Да, пусть конец не будет светлым в ней,

Пусть горе будет радости сильней!

Пусть будет бренной, ложной и обманной,

Пускай в расцвете вихрь ее сомнет,

Пусть яд на дне, а верх благоуханный

Влюбленных пусть к изменам увлечет.

Пусть в теле слабость силу побеждает,

Пусть мудрый смолкнет, а глупец болтает.

Пусть будет расточительно-скупой,

Плясать беззубых старцев заставляя,

Пускай злодея усмирит разбой,

Богатых грабя, бедных одаряя…

Дика в безумстве и глупа на вид,

Пусть юных старит, дряхлых молодит.

Пусть беспричинно всех подозревает,

Там не боясь, где повод к страхам есть,

Пусть жалость и жестокость сочетает,

Пусть в истину внесет обман и лесть,

Пусть искренность позорно извратится,

Пускай дрожит герой, а трус храбрится.

Пусть явится причиной войн и смут,

Отца и сына перессорив в доме…

Раздоры в ней рожденье обретут:

Так пламени источник скрыт в соломе.

Раз губит Смерть моей любви расцвет,

Пускай любви не ведает весь свет

Но тут внезапно юноша убитый

Растаял, как туман, и скрылся вмиг

Из капель крови, по земле разлитой,

Пурпурный с белизной цветок возник,

Ей бледность щек его напоминая,

Где кровь уже застыла, не стекая.

Она, склонившись, нюхает цветок

И ловит в нем Адониса дыханье:

Ей хочется, чтоб он на грудь ей лег,

Как о погибшем знак воспоминанья.

Она срывает стебель — и в глаза

Зеленый сок ей брызнул, как слеза.

«Цветок мой бедный, — так она сказала, —

Прелестный сын прекрасного отца!

Любая грусть в нем слезы вызывала,

Собою он остался до конца.

Здесь на груди увять тебе придется,

А не в земле, где кровь струею льется.

Здесь на груди была отца постель

Наследник ты, владей по праву его!

Ложись спокойно в эту колыбель,

Я сердца теплотой тебя согрею

И каждый миг и каждый час опять

Цветок любимый буду целовать».

Назад к своим голубкам серебристым

От мира страшного она спешит…

Их запрягает, и в полете быстром

Ее по небу колесница мчит,

Держа свой путь на Пафос — там царица

Навек от всех решила затвориться.

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ «ВЕНЕРЫ И АДОНИСА»

Миф об Адонисе принадлежит к числу древнейших фольклорных сказаний. Возникнув у сирийцев, он затем был воспринят египтянами, а от них перешел на Кипр к грекам, где получил то оформление, в котором это предание распространилось среди европейских народов. В древнейшем варианте Адонис (Адонид) был сыном ассирийского царя Фии, у греков — сыном Феникса и Алфесибеи, дочери кипрского царя. Красивый юноша полюбился Афродите (Венере), которая доверила его царице подземного царства Персефоне.

Персефона сама полюбила Адониса и не захотела возвращать его Афродите. Их спор решил Зевс, повелевший, чтобы треть года Адонис жил в подземном царстве, другую треть — у Афродиты, а остальное время сам распоряжался собой. Адонис воспользовался этим, чтобы увеличить срок своего пребывания у Афродиты. Возмужав, он стал охотником и погиб, смертельно раненный вепрем.

Согласно принятому толкованию мифов Адонис символизировал пробуждение природы весной и увядание осенью (уход в подземное царство). Праздник в честь него был распространен в древности на Ближнем Востоке и в Египте.

Древний ритуал содержал два разных обряда: в первый день праздновалось возвращение из подземного царства к Афродите, что сопровождалось весельем; второй день, когда отмечался уход Адониса к Персефоне, был траурным. Следы ритуала сохранились в древнегреческой поэзии. Пятнадцатая идиллия Феокрита воспевает первый день, первая идиллия Биона («Эпитафия Адониса») оплакивает смерть прекрасного юноши.

В поэзии древних римлян миф об Адонисе уже утратил прежнее религиозно-ритуальное значение, обретя более непосредственный эротический характер. В таком виде предстает это предание в обработке «певца любви» Овидия Назона (43 г. до н. э. — 17 г. н. э.) в его собрании поэтических рассказов «Метаморфозы» (10-я книга).

Обработка сюжета Шекспиром не представляет собой рабского копированияОвидия. Мотивы древнего предания изложены английским поэтом вольно, в соответствии с его замыслом в духе философской проблематики эпохи Возрождения.

Она хватает потные ладони… — Влажная рука считалась признаком телесного полнокровия и свидетельствовала о силе чувственных влечений. В том же смысле об этом говорится у Шекспира в «Отелло» (III, 4) и «Антонии и Клеопатре» (1, 2).

Так и Нарцисс погиб… — По древнегреческому мифу, о котором Шекспир мог прочитать в тех же «Метаморфозах» Овидия (3-я книга), Нарцисспрекрасный юноша, презиравший женскую любовь и влюбившийся в свое отражение в ручье; будучи не в состоянии оторваться от созерцания собственной красоты и склоняясь все ниже, он упал в воду и утонул, после чего превратился в цветок.

Сам бог Титан, от зноя разомлелый… — Следуя Овидию, Шекспир называет солнце Титаном, хотя в древнегреческой мифологии это имя имело другой смысл, обозначая племя древних божеств, восставших против богов Олимпа.

…расскажут слезы, как античный хор. — В подлиннике речь идет о пантомиме (dumb show), которая в театре эпохи Шекспира предшествовала спектаклю и представляла собой мимическое, бессловесное изображение сюжета пьесы. См. «Гамлет» (III, 2), где спектаклю бродячей труппы предшествует такая пантомима.

Сирены голос губит нас опять… — Сирены (греч. миф.) — фантастические существа, верхняя половина которых была подобна прекрасному женскому телу, тогда как нижняя напоминала большой рыбий хвост. Они будто бы зачаровывали моряков пением, и те, слушая их, забывали обо всем, вследствие чего умирали от голода. Своим распространением в европейской литературе этот миф обязан «Одиссее» (книга XII).

Пусть скажет звездочет… — Во времена Шекспира была распространена вера в то, что по звездам можно предсказывать судьбу людей.

Хоть луком Купидона… — В римской мифологии — юный бог любви, сын Венеры и Меркурия, обладатель священного лука, которым он пускал стрелы не целясь, так как был с завязанными глазами; попав в жертву, эти стрелы возбуждали чувство любви, которое было слепым по отношению к существу, на которое любовь была обращена.

Таких и сам Тантал не ведал бед. — Тантал — фригийский царь, согласно Гомеру, был осужден на муки в аду, где, стоя среди воды, под ветвью с плодами, он был лишен возможности удовлетворить жажду и насытиться.

В Элизиум вошла… — Элизиум — в античной мифологии рай.

Вот птицы видят гроздья на картине. — Имеется в виду предание о древнегреческом живописце Зевкисе, который столь точно изобразил на картине виноградные лозы, что птицы слетались клевать полотно.

Рассказ о кабане, убившем Адониса, восходит к древнейшим вариантам легенды.

От губ твоих спешит Диана скрыться… — Диана — у римлян богиня целомудрия. Венера хочет сказать, что даже Диана не устояла бы перед красотой Адониса и вынуждена была бы обратиться в бегство, чтобы избежать соблазна. Диана считалась также богиней луны, что объясняет следующие строфы, где говорится о луне.

Весталок хмурых и монахинь нудных… — Весталки в Древнем Риме — девственницы, хранительницы священного огня на Форуме; жрица, нарушившая обет целомудрия, подвергалась погребению заживо. Упоминание о монахинях является типичным анахронизмом для Шекспира, часто допускавшего в своей трактовке античных сюжетов подобные нарушения хронологии.

Он с золотой стрелой Любви шутил, но Смерти черный лук его сразил. — Адониса должен был поразить стрелой бог любви, а вместо этого в него попала стрела бога смерти (объяснение Э.Мелона).

Зачем теперь и шляпы и вуали? — Анахронизм, перенесение в древний миф современной Шекспиру моды.

Пурпурный с белизной цветок возник… — В древнем мифе на месте гибели Адониса вырос цветок. Поэт Бион называет «цветком Адониса» розу, Плиний — анемону, другие — мак и, наконец, цветок, называемый «павлиньи глазки» (по-французски gout-de-sang — цветок, вспоенный кровью убитого охотника).

…держа свой путь на Пафос… — Пафосгород на Кипре, недалеко от которого, согласно мифу, Афродита родилась из морской пены.

А.Аникст

W. Shakespeare

VENUS AND ADONIS

Vilia miretur vulgus; mihi flavus Apollo

Pocula Castalia plena ministret aqua.

    Ovidius. «De Amore»

To the Right Honourable Henry Wriothesly,

earl of Southampton, and baron of Titchfield.

RIGHT HONOURABLE,

I know not how I shall offend in dedicating my unpolished lines to your Lordship, nor how the world will censure me for choosing so strong a prop to support so weak a burden: only, if your honour seem but pleased, I account myself highly praised, and vow to take advantage of all idle hours, till I have honoured you with some graver labour. But if the first heir of my invention proved deformed, I shall be sorry it had so noble a godfather, and never after ear so barren a land, for fear it yield me still so bad a harvest. I leave it to your honourable survey, and your honour to your heart’s content; which I wish may always answer your own wish and the world’s hopeful expectation.

Your Honour’s in all duty,

WILLIAM SHAKESPEARE

EVEN as the sun with purple-colour’d face

Had ta’en his last leave of the weeping morn,

Rose-cheek’d Adonis hied him to the chase;

Hunting he lov’d, but love he laugh’d to scorn;

Sick-thoughted Venus makes amain unto him,

And like a bold-fac’d suitor ‘gins to woo him.

‘Thrice fairer than myself,’ thus she began,

‘The field’s chief flower, sweet above compare,

Stain to all nymphs, more lovely than a man,

More white and red than doves or roses are;

Nature

Скачать:PDFTXT

Поэмы и стихотворения Шекспир читать, Поэмы и стихотворения Шекспир читать бесплатно, Поэмы и стихотворения Шекспир читать онлайн