(кряхтит). Эх-эхе-хех!
Шут (бренчит позвонками колпака). Милостивые государыни и милостивые государи, помолчите, король говорить хочет.
Все замолчали и стали смотреть на короля. Один Скоморох по верхам глядит.
Король. Друзья мои, короли и королевичи многих стран, отцы духовные, дворяне, и купцы, и простые люди, не сумеет ли кто из вас разгадать мне эту мудреную загадку, насчет того, куда мои дочки по ночам ходят и что они там, шальные, делают? Что покрывала-то рвут, казне-то убыток чинят немалый ведь! Кто разгадает, за того отдам любую дочь замуж да полцарства за приданое.
Пока король говорит, самая веселая Королевна, смеючись, из-за столбика точеного столь много высунулась, что Скоморох, по верхам глядючи, ее увидел. Началась у них, во время последующих речей, очами переглядка и руками перемашка, словно бы так они разговаривали.
Скоморох. А я тебя вижу.
Королевна. Врешь, не видишь.
Скоморох. Ан, вижу.
Королевна. И видеть нечего – нас тут нет.
Скоморох. А и врешь – все вы за точеными столбиками прячетесь, вся дюжина.
Показал пальцами.
Королевна. У, глазастый! противный!
Скоморох. Один я вижу, все другие уши развесили.
Королевна. Миленький, не выдавай!
Скоморох. Ничего, будь спокойна, не выдам.
Королевна. Ей-богу не выдашь?
Скоморох. Вот те крест честной!
Королевна. Я тебя поцелую в переносицу.
Скоморох. Подари лучше синь кафтан, – мой-то поизносился.
Королевна. Ладно.
Скоморох. Да сапожки сафьяновые, – мои-то поистоптались.
Королевна. Ладно.
Скоморох. Да шапочку, – моя-то поистрепалась.
Королевна. Ладно, – и будет с тебя, больше не проси.
Скоморох. Ну-к что ж! с меня и будет! много ли скомороху надо! Я не хулиган, я человек хороший.
Меж тем на вопрос короля гости чинно отвечают.
Басурманский король. Запереть их покрепче да приставить к ним евнухов побольше. Если хочешь, брат и друг, я пришлю тебе евнухов очень искусных.
Король. Безобразие противно будет моим дочерям.
Эфиопский королевич. Бей их плетью, пока не признаются.
Король. Бил бы, да то не в нашем обычае.
Татарский хан. Припусти к ним шпионов.
Король. Не хочу заводить в моей земле гнуса.
Американский королевич. Выдай их замуж.
Король. Да не идут.
Зельтерский король. Это у них от глистов, – дай им слабительного.
Король. Глистов у них и в заводе не было.
Архиерей. Отпеть бы в терему молебен, окропить бы опочивальни их высочеств святою водою, окадить бы постели королевен росным ладаном.
Король. На Бога надейся, а сам не плошай. Бог нам не скажет, куда мои дочки ходят, – тут надобен человеческий разум.
Генерал. Так как, по моему рассуждению, у их высочеств есть сообщники, то я полагал бы этих злодеев военным судом повесить.
Шут. Судом повесить, веревкой рассудить, генералы наши умны, годятся в игумны.
Сухопарый лекарь. Дай мне осмотреть королевен, государь, – может быть, я сумею вылечить их от ночных прогулок и лунатизма.
Король. Дочки мои здоровенькие, а тебе, клистирная трубка, смотреть их нечего, да еще как бы не сглазил.
Ярышка (таинственно). Обыскать.
Трудовик (меланхолично). Только заснешь, а они тут как тут.
Король. Резон, но не политика.
Богатый купец. Я так полагаю (поглаживая бороду), что дело это, значит, денежное, и оно, то есть, требует расхода и, например, того, издержек. Оно бы, я так полагаю (поглаживая бороду), можно бы с укциону подряд сдать, то есть, на поставку, значит, тех и прочих, к кому и куда, значится, оные персоны ходят. Но дабы избежать огласки, то я так полагаю (поглаживая бороду), что оно бы под рукою поспрошать сподручнее, и, значится, с вольного торга я бы взялся, можно сказать, себе в убыток, только для королевского удовольствия, за полтора миллионта, значится (поглаживая бороду), со всем удовольствием.
Шут. У этого дяди пошехонская поговорка, да зато американская складка.
Король. Смотри, купец, кабы у тебя с этих денег мошна не лопнула. Больно ты лаком на мою казну.
Богатый купец. Два процента скостим (поглаживая бороду), – это мы можем.
Король. Скости сто два процента, тогда подумаем.
Богатый купец считает на пальцах и думает.
Юрист. В ночных прогулках их высочеств я не усматриваю состава преступления, а потому полагал бы оставить дело без последствий.
Король. Твоими бы устами да мед пить.
Король. Ась?
Хулиган. Да ты, король, на это дело плюнь, – пусть ходят, куда хотят.
Король. Проплюешься. Тут что ни плёв – сто рублёв, а то и более.
Богатый купец задумался. Ему кажется, что и за уступкою ста двух процентов подряд выгоден. Он крякает, поглаживая бороду, и хочет согласиться. Но его одергивает
Приказчик (шепчет). Брось, дядя, окромя убытков других прибытков не предвидится.
Приказчик. Как перед Истинным!
Ласковая старушка. И я их выспрошу, и я их вымолю, и они мне скажут.
Король. Больно ты ласкова, бабушка, да ин беда – не скажут они тебе, не таковские.
Юный поэт. Все диалоги, которые мы выслушали, являют собою точный символ извечной антиномии.
Шут. А ты антимоний не разводи, говори прямо.
Юный поэт. Скажу кратко – никто не берется узнать, где бывают в таинственные ночные часы королевны, – я это узнаю.
Король. Ладно, узнай. Не узнаешь в три ночи – на третье утро повешу. А узнаешь – твое счастье, – любую королевну бери замуж, а приданое дам, как обещал, от своего слова не попячусь. Только смотри, парень, не сдуру ли ты расхвастался? Лучше откажись, пока не поздно.
Шут. У нас петли мягкие, пеньковые, а вешальщики опытные.
Юный поэт. Мы, мудрецы и поэты, хранители и провозвестники древнего обетования о преображении святой плоти, мы не даем пустых обещаний. Я сказал – я сделаю.
Король. Ну, сам смотри. В петле невесело будет, так на меня не пеняй. Милые гости, не обессудьте на моей хлеб-соли, а потчевать больше нечем.
Гости и Гостьи вылезают из-за столов, кланяются королю и благодарят его. Король Политовский уходит, после него и все, кто куда, по чинам. Юный поэт остался один и размышляет.
Юный поэт. Тщетно гордость, хулиган ума, говорит мне: «Наплевать!» – благоразумие покачивает своим вязаным колпаком и спрашивает: «Что ты наделал?» И печаль моей души проснулась в своем алькове, – ах, милые альковы! – и, зевая, рыдает: «Увы, увы, увы!», свинья – печаль!
Печаль юного поэта (внезапно являясь, свирепо). Сам свинья! И никакого нет алькова, а вот ты попляши.
Исчезла так же внезапно, как и появилась.
Юный поэт. Что я наделал? Взялся узнать, а сам ничего не ведаю. Если не узнаю, ведь король меня повесит. А это – очень неприятное положение. Или состояние? Положение – горизонтальное, состояние – вертикальное, а висеть? Не знаю. В моем мозгу, – кажется, это точно? – сложились два стиха:
Когда меня повесят,
То чем меня утешат?
Виселицу украсят?
Но я не буду видеть.
Все девушки заплачут?
Но я не буду слышать.
Вот, даже шесть стихов. Кажется, это не плагиат? Впрочем, ведь я живу в доисторические времена, сказочные, когда, по меткому выражению Некрасова,
Свободно рыскал зверь,
А человек бродил пугливо.
Все поэты, которым я мог бы подражать, будут жить после меня. Неприятное положение. Или состояние?
Стоит – раскручинился, пригорюнился.
Намалеванный старик. Не сойти ли мне с картины? Не утешить ли мне малого?
Кряхтит и лезет из рамы.
Юный поэт (в восторге). Вот – торжество искусства.
Знаток искусства (вдруг явившись). Это – фотография. Искусства здесь нет.
Впрочем, его уже и нет на сцене.
Малявинские бабы. А мы споем, пока старик вылезает. (Поют громко и пляшут шибко.)
Горушка крутая,
Травка шелковая!
Да по той ли горке
Мил удалый ходит,
Во скрипку играет,
Короля потешает.
Послушайте, люди,
Что в городе бают:
Парней продавают.
Купцы закупают,
Девять на денежку,
Десятого в придачу.
Намалеванный старик. О чем, добрый молодец, призадумался?
Юный поэт. Как мне, дедушка, не призадуматься? Взялся я для короля проведать, куда его дочери по ночам уходят, а сам ничего не ведаю.
Намалеванный старик. Да, это дело трудное! Только узнать можно. Вот тебе шапка-невидимка, с нею чего не высмотришь! Да помни: как будешь спать ложиться, королевны подадут тебе сонных капель испить; а ты повернись к стене и вылей в постель, а пить не моги.
Юный поэт. Да ведь они увидят.
Намалеванный старик. А ты им глаза отведи.
Юный поэт. А как же отвести им глаза?
Намалеванный старик. А ты посмотри на потолок да и зачитай грустным голосом стихи:
Выхожу один я на дорогу.
Сквозь туман кремнистый путь блестит.
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно.
Спит земля в сияньи голубом.
Девки – дуры, тоже засмотрятся, на потолке звезды увидят.
Намалеванный старик. Верь в магию слов, и они поверят словам.
Юный поэт. Спасибо тебе, дедушка.
Старик лезет на прежнее место, Юный поэт его подсаживает, и тут первому действию конец.
Действие второе
В терему опочивальни двенадцати королевен, одна за другою, разделенные арками; рядом, за стеною, – малая коморка с одною кроватью для Юного поэта. В стене между коморкою и королевниными опочивальнями – дырка малая, проверчена буравчиком. Королевны, в длинных ночных одеждах, смотрят в окно.
Королевны. Вот идет наш страж.
Смеются, словно колокольчики звенят.
Королевны.
– И он ничего не узнает.
– А не открыться ли ему?
– Он – прекрасный, – говорит самая прекрасная.
– Он – белый, – говорит самая тонкая.
– Он – румяный, – говорит самая здоровая.
– Он – стройный, – говорит самая стройная.
– Он – мудрый, – говорит самая умная.
– Он – хитрый, – говорит самая искусная.
– Он – добрый, – говорит самая добрая.
– Он – ласковый, – говорит самая нежная.
– Он – веселый, – говорит самая смешливая.
– Он – смелый, – говорит самая бойкая.
– Он – сильный, – говорит самая сильная.
– Он – гордый, – говорит самая надменная.
– Хорош-то он хорош, но и он, как все.
– Выберет одну из нас в жены.
– Будет угождать людям.
– Будет славить земные очарования.
– Не пустит избранницы своей ни к другому человеку, ни к заклятому царю.
– Нет, утаимся от него.
– Опоим его сонным зелием.
Смеются, как бубенчики бренчат.
Юный поэт (входит в коморку малую). Время к ночи подходит, – (бормочет он), – летит на серых крыльях. Летучая мышь, взмахами мягких крыльев отсчитывая миги, – о миги! миги! – мечется туда и сюда и засыпает вниз головою. Но я не засну. Вот моя кровать, и над нею скважина, – я провертел ее буравчиком. И мой взор острее буравчика.
Взоры, как у мальчика,
Острее буравчика.
Королевны в начале его речи ушли за сонным зелием. Осталась одна – сидит на кровати и, улыбаясь, прислушивается. Потом остальные Королевны вернулись. У одной в руках кубок. Идут одна за другою в дверь к Юному поэту, та, что с кубком, сзади всех. Каждая королевна, входя, кланяется поэту и говорит, каждая со свойственною ее характеру интонациею.
Королевны.
– Здравствуй, милый поэт.
– Здравствуй, прекрасный поэт.
– Здравствуй, синеокий поэт.
– Здравствуй, русокудрый поэт.
– Здравствуй, мудрый поэт.
– Здравствуй, хитрый поэт.
– Здравствуй, добрый поэт.
– Здравствуй, веселый поэт.
– Здравствуй, ласковый поэт.
– Здравствуй, отважный поэт.
– Здравствуй, могучий поэт.
– Здравствуй, надменный поэт.
Юный поэт (кланяется каждой отдельно и отвечает каждой).
– Здравствуй, милая