существующему, которая и есть Богъ.

Ключъ къ ученію Христа въ томъ, что человѣкъ съ проснувшимся сознаніемъ узнаетъ, кто онъ; онъ думалъ, что онъ жалкое, бѣдственно живущее и безсмысленно умирающее животное, и онъ узнаетъ, что онъ Богъ, Богъ, хотя и ограниченный условіями того животнаго, въ которое онъ вложенъ, но все-таки Богъ, т. е. вѣчно свободная, всемогущая, творящая жизнь и постоянно освобождающаяся отъ своихъ ограниченій сила.

Человѣкъ, познавшій эту истину и повѣрившій ей, подобенъ молодому птенцу, – который, не вѣря еще въ свои крылья, бѣдствовалъ, бѣгая по землѣ среди всѣхъ преградъ и опасностей, и вдругъ, повѣривъ въ силу своихъ крыльевъ, распустилъ ихъ и поднялся въ свободную и естественную ему среду воздуха.

Человѣкъ, повѣрившій въ свою божественную сущность, перенесшій въ нее свою жизнь, сразу освобождается отъ всѣхъ стѣсненій и страданій и переходить въ область свободы и непрекращающейся радости.

Но возможно ли такое перенесенiе сознанія жизни изъ тѣлеснаго животнаго въ духовную сущность? Возможно ли ребенку, не могущему держаться прямо, выучиться ходить. Невозможно бы было, если бы не было неперестающаго неостановимаго роста и усиленія ребенка. Точно также было бы невозможно перенесете сознанія жизни въ духовную сущность, если бы не было столь неперестающаго, неостановимаго роста духовной сущности человѣка во все продолженіе его жизни.

При постоянномъ же, при всѣхъ возможныхъ условіяхъ неизбѣжномъ, ослабленіи тѣла и ростѣ духовнаго сознанія перенесете сознанія жизни изъ тѣлеснаго животнаго въ духовную сущность не только не невозможно, но оно неизбѣжно, неудержимо; оно само, рядомъ страданій неуклонно совершается во все продолженіе человѣческой жизни.

Тѣлесныя силы, желанія, страсти слабѣютъ, неизбѣжная смерть становится все вѣроятнѣе и вѣроятнѣе, сила же разума, освобождающая любовь, все болѣе и болѣе просвѣтляется, и человѣкъ, страдая и борясь, но все таки неизбѣжно, хотя передъ смертью, переноситъ свое сознаніе изъ тѣлесной жизни въ духовную.

Но такъ невольно и съ страданіями переноситъ свое сознаніе жизни изъ животнаго въ духовную сущность только человѣкъ, не принявшій христіанскаго ученія; человѣкъ же, принявши это ученіе, совершаетъ этотъ переходъ свободно и радостно.

Христіанское ученіе и состоитъ именно въ томъ, чтобы этотъ переходъ отъ жизни животнаго къ жизни божественной совершался безъ борьбы и страданій, а свободно и радостно.

6.

Сущность христіанскаго ученія въ томъ, чтобы избавить людей отъ того общаго имъ и неизбѣжнаго смѣшенія своей оболочки съ своей сущностью; какъ бы указать бабочкѣ пока она куколка, что она не куколка, а бабочка; сущность этого ученія есть уясненіе пути, по которому идетъ жизнь человѣка, предвареніе ея пониманія.

Все дѣло только въ томъ, возможно ли такое перенесете своего я изъ животнаго въ свою духовную божественную сущность. Возможно ли желать не того, чего желаетъ животное, а того, чего желаетъ живущій въ немъ Богъ? И если оно возможно, то въ чемъ состоитъ жизнь человѣка, перенесшаго свое я изъ животнаго въ Бога, и даетъ ли такая жизнь благо человѣку?

При признаніи собой своего животнаго, вся жизнь есть неперестающее разочарованіе, есть рядъ обмановъ, разрѣшающихся жестокимъ, безсмысленнымъ концомъ, смертью того, для котораго достигалось счастье, при признаніи собой той Божественной сущности, которая живетъ въ насъ, жизнь становится неперестающимъ, радостнымъ удовлетвореніемъ требованій этой сущности, состоящей въ все большемъ и большемъ освобожденіи себя отъ наложенныхъ на нее ограниченій личностью, и кончающееся полнымъ освобожденіемъ ея отъ этихъ ограниченій – тѣлесною смертью.

При признаніи собой, своимъ я, своей животной личности, весь міръ безсмысленное соединеніе страдающихъ и заставляющихъ страдать другъ друга разъединенныхъ существъ, при признаніи собою своей божественной природы міръ представляется мѣстомъ разумной благой работы, къ которой предназначается всякій проснувшійся къ сознанію человѣкъ.

При признаніи собой, своей животной личности, жизнь человека есть сплошное страданіе; – при признаніи человѣкомъ собой своей божественной сущности – жизнь человѣка есть неперестающая радость.

При признаніи собой своей животной личности жизнь есть жестокое рабство; при признаніи собой своей божественной сущности, жизнь есть не только свобода, но и всемогущество.

При признаніи собою, своего тѣлеснаго я, жизнь есть неперестающее умаленіе, при признаніи собою своей божеской сущности, жизнь есть неперестающее освобожденіе этой сущности, увеличеніе ея.

Главное различіе между двумя пониманіями жизни состоитъ въ томъ, что, считая собою, своимъ я, свою животную личность, всѣ усилія желанія человѣка направляются на невозможное: на удовлетвореніе, усовершенствованіе и продолженіе личности, а между тѣмъ по свойству личности, она никогда не можетъ быть удовлетворена (чѣмъ болѣе удовлетворяются ея —требованіямъ, тѣмъ онѣ болѣе разгораются), ни усовершенствована, потому что она съ каждымъ часомъ послѣ извѣстнаго возраста становится слабѣе и ничтожнѣе, ни еще менѣе сохранена, такъ какъ неизбѣжно подлежитъ смерти. Полагая, же свою жизнь въ той божественной сущности желанія блага всего существующаго, которая служить основой всякой жизни, желанія человѣка направляются на все большее и большее освобожденіе этой божественной сущности отъ ограниченій, наложенныхъ на нее личностью, a освобожденіе это совершается не переставая въ обычной жизни человѣка, и завершается неизбѣжной и представляющейся радостной для человѣка, признавшаго свою жизнь въ Богѣ, – смертью.

7.

Переставь считать собою, своимъ я свое бѣдственное и смертное животное, и признавъ собою ту свободную, неуничтожающуюся, вѣчную и вездѣсущую силу, т. е. того Бога, котораго каждый человѣкъ сознаетъ въ себѣ желаніемъ блага, т. е. любовью, уничтожаются всѣ противорѣчія жизни, всѣ вытекающія изъ нихъ страданія, и жизнь, вмѣсто того, чтобы представляться, какъ она прежде представлялась – жестокой, безсмысленной и бѣдственной, становится благою, разумною и радостною.

Почему люди не живутъ или только какъ рѣдкія исключенiя живутъ этой жизнью? Почему большая часть усилій людей направлена не на то, чтобы уяснить людямъ сущность ихъ жизни, не на то, чтобы облегчить имъ освобожденіе своей божественной сущности отъ ограниченій жизни, не на то, чтобы утвердить людей въ признаніи своей жизнью того, что и есть ихъ дѣятельная жизнь, а напротивъ на усиленіе заблужденія, по которому жизнью представляется жизнь мірская и личная, и на заглушеніе божественнаго голоса любви. Почему усиліе людей, направленное не на то, чтобы помочь людямъ въ ихъ борьбѣ духовной сущности съ требованіями животнаго, а напротивъ, въ затрудненіи этой борьбы, въ усиленіи требованій животной личности, въ скрываніи отъ людей погибельности, безсмысленности жизни личности?

Для чего люди въ своей совокупной дѣятельности вмѣсто того, чтобы объяснять другъ другу безсмысленность мірской жизни и разумность и радостность жизни духовной, дѣлаютъ обратное: придумываютъ всякаго рода удовлетворенія потребности личности, прививаютъ искусственно новыя потребности этой личности, восхваляютъ и украшаютъ жизнь семейную и общественную, скрывающую на время безсмысленность жизни личности, придумываютъ средства ослабленія, отуманенія главнаго орудія духовной жизни – разума и возводятъ въ религіозное ученіе заблужденія о личной жизни, увѣряя людей, что они продолжаютъ жить личной жизнью и послѣ смерти? Почему это такъ? И почему люди какъ будто нарочно 1800 лѣтъ послѣ того, какъ имъ открыта истина, избавляющая ихъ отъ рабства и зла и дающая имъ свободу и благо, какъ будто нарочно стараются скрыть отъ себя спасительную истину и умышленно поддерживаютъ себя въ губительномъ заблужденіи?

Происходитъ это оттого, что человѣкъ, не только каждый отдѣльно пробуждаясь къ сознанію, борется съ привычками (инерціей) прежней жизни, но съ тѣми же привычками (инерціей) борется и все человѣчество, вѣками и вѣками жившее одной животной жизнью. То, что происходитъ въ отдѣльномъ человѣкѣ, происходитъ и во всемъ человѣчествѣ, только съ тою разницей, что въ человѣчествѣ, гдѣ эти привычки (инерція) животной жизни гораздо продолжительнее, отпоръ, даваемый проявленіями и требованіями духовной жизни, гораздо могущественнѣе. Какъ въ человѣкѣ въ извѣстное время его жизни совершается рожденіе его духовнаго существа, такъ точно оно совершается и въ человѣчествѣ.

Вся жизнь человѣка5 есть неперестающее рожденіе къ новой жизни, есть постоянный неостанавливающійся ростъ.

И какъ въ каждомъ рожденіи или ростѣ есть борьба новаго состоянія съ прежнимъ, какъ всякое рожденіе есть ничто иное, какъ эта борьба, то все то, что совершается въ жизни человѣчества въ отпоръ духовному просвѣщенію его, есть только эта неизбѣжная борьба прежняго состоянія съ новымъ. Такая борьба происходитъ при всякомъ рожденіи или ростѣ, но рожденіе или ростъ не наши мы видимъ только извнѣ.

Наше же рожденіе и ростъ мы сознаемъ изнутри и видимъ въ немъ такія явленія, которыя скрыты для насъ при внѣшнемъ наблюденіи чужого роста или рожденія. Одно изъ так ихъ явленій, видимыхъ нами въ нашемъ ростѣ, есть то, что ту силу (орудіе въ данномъ случаѣ это есть разумъ), которая назначена Богомъ на борьбу съ животными требованіями, на побѣду надъ ними и надъ инерціей животной жизни, – эту самую силу мы употребляемъ не только не на побѣжденіе животной жизни, а напротивъ, на усиленіе ея. И это совершается какъ отдѣльнымъ человѣкомъ въ своей отдѣльной жизни, также и въ общей человѣческой жизни. Человѣку дано орудіе для освобожденія себя, но въ первую минуту онъ, какъ бы не зная, какъ употребить это орудіе, употребляетъ его на то, чтобы еще тѣснѣе связать себя. Какъ бы желая развязать узелъ, человѣкъ затягиваетъ его, или, желая остановить ходъ, усиливаетъ его.

Всѣ тѣ усилія людей во всѣхъ различныхъ областяхъ жизни къ тому, чтобы еще болѣе затянуть человѣка въ рабство животной и мірской жизни, суть послѣдствіе этого заблужденія: и вотъ отъ этого то заблужденія, состоящаго въ томъ, чтобы употреблять данный человѣку разумъ для освобожденія себя отъ рабства и бѣдственности животной жизни, на усиленіе этого рабства, противъ этого заблужденія, называемаго въ Евангеліи соблазнами, и избавляетъ насъ христіанское ученіе, объясняя людямъ что такое соблазны, какіе они бываютъ и какъ можетъ и долженъ человѣкъ не только поддаваться имъ, но уничтожать ихъ.

8.

Соблазнъ есть употребленіе своего разума на усиленіе, утвержденіе животной жизни и ея…

–

Комментарии А. И. Никифорова6

БЛАГО ТОЛЬКО ДЛЯ ВСЕХ.

«Благо только для всех» – незаконченное и пока не появлявшееся в печати произведение Толстого, находится в рукописях. Для датировки статьи прямых данных нет. Косвенные же свидетельства датируют работу Толстого предположительно, однако довольно прочно. Именно: 1) Близость статьи по содержанию и тематике к статье «О жизни», в начальной части даже как-то отражающая начало статьи «О жизни», позволяет приурочить «Благо только для всех» к 1880-м годам и именно к концу их, когда «О жизни» уже сформировалась. 2) Изучение конспекта и двух начал нашей статьи (см. ниже), показывает, что основной стимул к ее написанию был вопрос о страданиях: зачем страдания? А именно над этим вопросом долго и упорно бился Толстой, составляя XXXIV главу книги «О жизни» в ноябре-декабре 1887 года. Вопрос теодицеи, очевидно, ставится расширенно в виде новой самостоятельной статьи о смысле жизни вообще. 3) Среди рукописей «Благо только для всех», конечно, не случайно попался листок из главы о страданиях, относящийся к рукописи № 345 «О жизни», т. е. к ноябрьской работе