жизнь, путь и истина). Указа[ніе] этого пути300 даетъ ученіе.
Путь слѣдованія своей природѣ таковъ, что всякое отступленіе301 лишаетъ жизни, и потому мудрый человѣкъ старается302 узнать путь прежде, чѣмъ онъ видитъ вещи, и боится сбиться съ пути прежде, чѣмъ слышитъ о нихъ, п[отому] ч[то] нѣтъ ничего важнѣе того, какъ то, чтó невидимо, и то, чтó незамѣтно.303 Только когда человѣкъ не находится подъ вліяніемъ страстей и впечатлѣній онъ можетъ познавать самаго себя.304 Въ то время, какъ человѣкъ находится внѣ вліяній удовольствія, досады, горя, радости онъ находится въ состояніи равновѣсія305 и въ этомъ состояніи можетъ познать самаго себя (свою природу и свой путь). Когда же чувства эти возбуждены въ немъ послѣ того, какъ онъ позналъ самаго себя, то чувства эти проявляются въ должныхъ предѣлахъ и наступаетъ состояніе306 согласія.
307Внутреннее равновѣсіе есть тотъ корень, изъ котораго вытекаютъ всѣ добрыя человѣческія дѣянія; согласіе же есть всемірный308 законъ всѣхъ человѣчески[хъ] дѣяній.
Только бы состоянія равновѣсія и согласія существовали въ людяхъ — и счастливый порядокъ царствовалъ бы въ мірѣ, и всѣ существа процвѣтали бы.
И потому мудрый человѣкъ309 внимателенъ къ себѣ тогда, когда онъ одинъ, и всегда держится равновѣсія и согласія. И хотя его не знаетъ міръ и не уважаетъ, онъ не жалѣетъ о томъ.
То, чтó онъ дѣлаетъ, совершается тайно, но достигаетъ самы[хъ] далекихъ предѣловъ. Поступки его просты въ отношеніяхъ съ людьм[и], но въ310 послѣдствіяхъ своихъ они неизмѣримы.311
Знать же, какъ достигнуть этого совершенства, человѣкъ всегда можетъ.312 Вытесывающій топорище имѣетъ всегда образецъ передъ собою. Тоже и съ совершенствовані[емъ]: образецъ совершенства человѣкъ находитъ всегда въ себѣ и себя же творитъ по этому образц[у]. (Вы — боги, сыны божьи.) Если313 человѣкъ на основані[и] своей природы314 понимаетъ,315 что не должно дѣлать другому того, чего не хочешь, чтобы тебѣ дѣлали,316 тотъ близокъ къ317 истинѣ. Добродѣтельный человѣкъ исправляетъ себя и ничего не требуетъ отъ другихъ, такъ что318 для него не можетъ быть ничего непріятнаго. Онъ не ропщетъ на людей и не осуждаетъ Небо.
И потому доброд[ѣтельный] челов[ѣкъ] спокоенъ, тихъ, ожидая319 предписанi[й] Неба; тогда какъ низкій человѣкъ, ходя ложными путями, всегда тревоженъ, ожидая счастливыхъ случайностей.
Человѣкъ, чтобы быть добродѣт[ельнымъ], долженъ поступать такъ же, какъ поступаетъ стрѣлокъ изъ лука; если онъ промахывается, то320 ищетъ321 причину неудачи не въ цѣли, а въ себѣ. Человѣкъ322 совершенствующiйся подобенъ323 путнику, который долженъ всегда сначала прой[ти] близкое разстояніе и восходъ на гору долженъ начинать съ низа.
324Небо дѣйствуетъ325 искренно, сознательно. Человѣкъ долженъ стремиться къ достиженію сознательности.326 Тотъ, кто обладаетъ327 сознательностью, тотъ безъ усил[ія] знаетъ, чтó справедливо, и, понимая328 все безъ усил[ія] мысли,329 легко вступаетъ на путь истины. Тотъ, кто достигъ330 сознательност[и] избираетъ то, чтó хорошо и тверд[о] держится того, чтó избралъ.
Для достиженія331 же сознательности нужно332 изученіе того, чтó добро, внимательное изслѣдованіе этого, размышленіе о немъ,333 ясное различеніе334 и335 серьезное исполненіе его. Пусть человѣкъ дѣлаетъ это, и если бы онъ и былъ глупъ, онъ станетъ уменъ, и если бы онъ былъ слабъ, онъ сдѣлает[ся] силенъ.
Если336 у человѣка есть337 разумъ, вытекающ[ій] изъ338 сознательности, это должно приписать природѣ; если же у него339 есть сознательность, происшедшая отъ340 разума, то это должно быть приписано ученію. Будь341 сознательность и342 будетъ разумъ, будь разумъ и будетъ343 сознательность.
Только тотъ, кто достигъ высшей344 сознательност[и] можетъ дать полное развиті[е] своей природѣ. А какъ скоро онъ можетъ дать полное развитіе своей природѣ, онъ можетъ дать полное развитіе и природѣ другихъ людей, природѣ животныхъ, природѣ всего существующаго. Когда онъ достигъ этого, онъ дѣлается345 помощникомъ Неба.
Близокъ къ этому тотъ, кто развиваетъ въ себѣ ростки346 добр[а].347 Посредствомъ ихъ онъ можетъ достигнуть348 сознательности.349 Сознательность въ немъ, дѣлаясь видим[ой], становится явной, становя[сь] явной, становится блестящ[ей], становясь блестящей350— вліяетъ на другихъ. Такъ что только тотъ, кто обладаетъ351 сознательностью, можетъ обновлять людей.
Тотъ, кто обладаетъ352 сознательностью,353 не только восполняетъ себя, но и другихъ людей. Себя онъ восполняетъ [?]354 добродѣтелью,355 другихъ онъ восполняетъ356 знаніемъ. Добродѣтель и знаніе суть свойства природы челов[ѣка]. И такимъ образомъ совершается соединеніе внѣшн[яго] и внутренняго.
Отъ этаго357 сознательности свойственна безконечн[ость].358 Сообщаясь другимъ, она не прекращается,359 не прекращаясь, она достигаетъ самыхъ дальнихъ предѣловъ.360 Достигая же дальнихъ предѣловъ, она становится безконечн[ою]361 и истинно существующею. Такъ что и тотъ, кто обладаетъ ею, становится безконечнымъ362 и истинно существующимъ.
Будучи такова по своей природѣ сознательность, безъ высказыванія себя,363 становится явною,364 безъ движенія производитъ перемѣны и безъ усилія достигаетъ своихъ цѣлей.
Путь неба и земли можетъ быть выраженъ въ одномъ изреченіи: въ нихъ нѣтъ двойственности, и потому они производятъ вещи непостижимымъ образомъ.
Пускай невѣжественный человѣкъ судитъ о вещахъ, не зная ихъ, пускай гордый человѣкъ приписываетъ себѣ власть рѣшать вопросы своимъ сужденіемъ, пускай человѣкъ, живущій въ современности, возвращается къ тому, чтó исповѣдовалось въ прошедшіе вѣка, — всѣ поступающіе такъ365теряютъ жизнь.
Добродѣтельный же человѣкъ,366 не упуская никакихъ мельчайшихъ и незамѣтнѣйшихъ367 проявленій своей природы,368 старается довести ее369 во всѣхъ направленіяхъ до высшаго совершенства. Онъ дорожитъ своимъ старымъ знаніемъ и постоянно пріобрѣтаетъ новое.
Тогда какъ низкій человѣкъ, все болѣе и болѣе уходя въ погибель, старается пріобрѣст[и] какъ можно больше извѣстности, добродѣтельный человѣкъ предпочитаетъ370 скрывать свою добродѣтель по мѣрѣ того, какъ она становится все болѣе и болѣе извѣстн[ой]. Забота добродѣт[ельнаго] человѣка одна: разсматривать свое сердце, чтобы тамъ не б[ыло] ничего дурнаго.371
То, въ чемъ никто не можетъ сравнит[ься] съ добродѣт[ельнымъ] человѣкомъ, есть то, чего другіе люди не могутъ видѣть. Дѣйствія неба не имѣютъ ни свѣта, ни звука, ни запаха. Таковы же и дѣйствія доброд[ѣтельнаго] человѣка.
14 Ноября 1900. Москва. Получилъ тяжелое извѣсті[е] отъ Маши. Написалъ письма Сережѣ, Маш[ѣ], М[аріи] А[лександровнѣ]. Занимаюсь Конфуціемъ, и все другое кажется ничтожнымъ. Кажется, порядочно. Главно[е], то, что это ученіе о томъ, что должно быть особенно внимательнымъ къ себѣ, когда одинъ, сильно и благотворно дѣйствуетъ на меня. Только бы удержалось въ той же свѣжести.
17 Н. 1900. Москва. Нездоровъ, но живу духомъ. Ничего не писалъ.
Боже мой, какъ трудно жить только передъ Богомъ — жить, какъ жили люди, заваленные въ шахтѣ и знающіе, что они оттуда не выйдутъ и что никто никогда не узнаетъ о томъ, какъ они жили тамъ. А надо, надо такъ жить, п[отому] ч[то] только такая жизнь есть жизнь. Помоги мнѣ Господи.
18 Н. 1900. Моск. Утро. Здоровье лучше. Писать ничего не хочется. Обдумываю безъ лѣни кое что. Вчера узналъ, что журна[лъ] будетъ разрѣшенъ. Надо быть готовымъ бросить его равнодушно.
Сейчасъ думалъ:
Я могу временами жить для Бога, помня смерть, думать только о своей душѣ, объ улучшеніи ея такомъ, к[акое] нужно не только здѣсь, но и тамъ. Могу и жить для этой жизни, отдаваясь своимъ стремленіямъ. Но того, чтобы соединить и то и другое, этого не могу. А это одно и нужно.
Слышалъ372 разговоры о Л[евиномъ] сочиненіи и заглянулъ въ книгу и не могу побѣдить отвращенія и досады. Надо учиться.
[19 ноября]. Опять пишу утромъ, 19 Н. 1900. Москв[а].
Потому утромъ, что ничего не могу дѣлать. Стараюсь пріучиться къ этому и не роптать. Внутренняя работа идетъ, и потому не только [не] роптать, но радоваться надо. Удивительно устроенъ человѣкъ. Или здѣсь работай, или готовься для работы тамъ. Самая же лучшая работа здѣсь тогда, когда готовишься для работы тамъ.
Много ходилъ съ М[ихаиломъ] С[ергѣевичемъ]. Я его начинаю просто любить. Былъ у Буланже. Онъ очень боленъ. Говорилъ съ Филипповымъ о марксизмѣ.
Записано:
1) О нелѣпости просительной молитвы. Каково бы было положеніе тѣла, если бы каждая клѣточка могла просить — и съ успѣхомъ — Бога о томъ, чтобы для нея были по ея желанію размѣщен[ы] клѣточки или чтобы не умирала она сама и тѣ клѣточки, котор[ыя] ей пріятны.
23 Н. 1900. Москва. Продолжается все та же слабость, но слава Богу продолжается и то же душевное спокойствіе, по крайней мѣрѣ увеличеніе этого спокойствія и доброты.
Конфуц[ія] ученіе о томъ, чтобы быть особенно внимательнымъ къ себѣ, когда одинъ, все еще приноситъ плоды.
Думалъ за это время:
1) Пѣсня Капказъ; 2) Все забылъ, а было 3. Помню только:
1) Мы, богатые класы, разоряемъ рабочихъ, держимъ ихъ въ грубомъ непрестанномъ трудѣ, пользуясь досугомъ и роскошью. Мы не даемъ имъ, задавленнымъ трудомъ, возможности произвести духовный цвѣтъ и плодъ жизни: ни поэзіи, ни науки, ни религіи. Мы все это беремся давать имъ и даемъ ложную поэзію — «Зачѣмъ умчался на гибельный Капказъ» и т. п., науку — юриспруденцiю, дарвинизмъ, философію, исторію царей, религію373 — церков[ную] вѣру. Какой ужасный грѣхъ. Если бы только мы не высасывали ихъ до дна, они бы проявили и поэзію, и науку, и ученіе о жизни.
Нездоровится сейчасъ.
24 Н. 1900. Москва. Е. б. ж.
[24 ноября]. Живъ и пишу. Какъ будто нѣсколько бодрѣе себя чувствую. Получилъ письмо отъ М[аши] и Сер[ежи]. Плакалъ радостными слезами. Какъ благодѣтельно несчастье.
Вспомнилъ два пункта, забытые вче[ра]:
1) Легко374 или, по крайней мѣрѣ, возможно — и я могъ бы отдаться служен[ію] одному Богу: молитва, монастырь. Но дѣятельность эта375 не удовлетворяетъ — всегда недовольство и возможность бросить. Тоже возможна и легка дѣятельность для людей — общественная, но тоже ее ждетъ разочарованіе. Твердо только376 служеніе Богу черезъ служен[іе] людямъ. И такое служеніе есть только служеніе любовью. (Нехорошо.)
2) Единственно захватывающая все существо и не подлежащая разочаровань[ю] и въ к[оторой] нѣтъ соревнов[анія] дѣятельность есть самосовершенствование въ любви. Захватывающее одно самосоверш[енствованіе] въ чемъ бы то ни было. Но во всемъ есть предѣлъ и есть зависть къ больш[е] успѣвшимъ — во всемъ, кромѣ любви.
26 Н. 1900. Мос. Утро. Вотъ уже больше мѣсяца, съ переѣзда къ Танѣ 18го Окт[ября], что я ничего не пишу; мнѣ, по крайней мѣрѣ кажется, что не могу работать: нѣтъ охоты, нѣтъ мыслей, нѣтъ вѣры въ377 важность своихъ мыслей, въ возможность выразить ихъ связно. Радуюсь тому, что это не мѣшаетъ мнѣ работать нравственно и кажется, что не совсѣмъ безуспѣшно: нѣтъ недоброжелательства. Успѣхъ въ добрѣ тѣмъ еще хорошъ, что нельзя гордиться, тщеславиться, даже утѣшаться имъ. Успѣхъ этотъ только тогда успѣхъ, когда онъ незамѣтенъ самому себѣ.
Читаю Евангеліе по голландски и многія мѣста вновь поражаютъ меня. Такъ,378 страшно поразила меня нагорн[ая] проповѣдь. Какъ могутъ люди не понимать, не чувствовать, что въ ней сказано и то, чтó должно быть въ будущемъ для всѣхъ, и то, чтó для каждаго человѣка сейчасъ — единственное, лучшее, единственное спасеніе.
Вчера поразили меня стих[и] въ 18 гл. М[ат]ѳ[ея]: 1) стихъ 14. Такъ нѣтъ воли Отц[а] в[ашего] н[ебеснаго], чтобы погибъ одинъ изъ малыхъ сихъ. Это бы надо надписать надъ всѣми школами и помнить всякую минуту, когда имѣешь дѣло съ дѣтьми. Ни
