же свободно, как и
всегда. Это второе. Третье доказательство того, что это есть назначе-
ние человека, то, что для человека, сознательно поставившего себе
эту деятельность целью, исчезает все то, что мы называем злом, или, скорее, претворяется в добро. Гонения, оскорбления, нужда, теле-
сные страдания, болезни свои и близких людей, смерти друзей и
своя, все это такой человек принимает как то, что не только должно
быть, но что нужно ему для его совершенствования.
Притча о талантах говорит это самое. Жизнь есть увеличение
своей души, и благо не в том, какая душа, а в том, насколько че-
ловек увеличил, расширил, усовершенствовал ее. Зачем это? Ник-
то не знает и не может знать. Но что это есть, это мы все, если не
знаем, то смутно чувствуем и можем знать.
2) Буридан в доказательство несвободы воли приводил вооб-
ражаемый пример осла, который умер бы с голода между двумя
привязанными перед ним на равном расстоянии вязанками сена, потому что у него не было бы мотива начать одну или другую. В
таком положении был бы человек, когда потребности и страсти
его молчат. Рассуждение о том, какой поступок доставит ему боль-
ше выгоды, никогда бы не могло руководить человеком, потому
что соображений о последствиях поступка может быть бесчис-
ленное количество самых разных и противуположных. Когда че-
ловек не руководим желанием удовлетворения потребности или
страсти, мотивом его поступка не может быть рассуждение, ко-
159
торое всегда может противоречить само себе. Выход из этого по-
ложения нерешительности дает только чувство справедливости.
3) Всякое приобретенное знание не принадлежит тому, кто
усвоил его, а всем тем, кому оно может быть нужно. Этому есте-
ственно следуют все владеющие знанием (всегда есть потребность
сообщить его) и те, которые ищут его. Противодействуют этому
общению только те, дела которых совершаются во мраке.
4) Жизнь в смысле внутреннего сознания жизни каждым от-
дельным человеком и свобода в смысле возможности для челове-
ка избирать и совершать поступки по своей воле суть понятия
почти однозначащая: жизнь совершается только в настоящем; настоящее же вне времени. Свобода же есть возможность совер-
шения поступков вне условий времени.
5) Смерть есть прекращение того сознания жизни, которое я
испытываю теперь. Сознание прекращается, это я вижу на уми-
рающих; но что делается с тем, что сознавало? Этого я не знаю и
не могу знать.
6) Жизнь наша представляется нам расширением, увеличением
сознания. Но ведь это представляется нам только потому, что мы
живем во времени. Вне времени, для существа, которое вне време-
ни, нет и не может быть увеличения, расширения, движения
7) Если даже мирские радости и бедствия, которые могут по-
стигнуть человека, одинаковы для добродетельного, самоотвержен-
ною и порочного, себялюбивого человека (хотя это не так, и для
добродетельного всегда вероятней больше радостей и меньше бед-
ствий), то все-таки добродетельный человек всегда будет в бары-
шах, так как будет испытывать то особенное внутреннее благо, ко-
торое дает добрая жизнь, благо, которого лишен человек порочный.
8) Для того, чтобы жить свободно, надо жить только в настоя-
щем. Но нельзя жить только настоящим. Деятельность настояще-
го обусловливается прошедшим и будущим. Это справедливо, но
справедливо только по отношению деятельности, направленной на
других. Наилучшая, святая жизнь человека была бы такая, в кото-
рой он всю свою мирскую деятельность, обусловленную прошед-
шим и будущим, направлял бы на служение людям; свою же ду-
ховную деятельность направлял бы только на служение Богу, сво-
ей душе в настоящем. (Дурно выразил, но правда и хорошо.) 9) Награды и наказания за гробом в вечности и в несуществую-
щем месте—в аду это только грубое выражение того, что награды и
наказания совершаются вне времени, т. е. в нашем вневременном
сознании, и вне пространства, т. е. в нашем духовном существе.
160
10) «Любовь, также требования любви есть сознание люб-
ви». Так у меня записано в ночной книжечке. Не могу восста-
новить значения. Значение такое: то, что нам хорошо, когда
мы любим и когда нас любят, значит то, что сущность нашей
жизни — любовь.
11) Надо помириться с тайной, окружающей нас, признать
непроницаемость ее и знать, где остановиться в постановке воп-
росов и в ответах на них.
12) Одинаково ошибочно не отвечать на вопросы метафизи-
ческие, как и отвечать на все.
13) Мы можем знать о нашей жизни, назначении и смысле ее
ровно, сколько это нам нужно для нашего блага.
14) Мы не любим людей не потому, что они злы, а мы счита-
ем их злыми потому, что не любим их.
15) Пространство есть способность представлять себе тела, и прежде всего свое собственное тело, как нечто матерьяльное, тогда как оно есть только предел, отделяющий меня от всего ос-
тального. (Нехорошо.)
16) В человеке есть твердое сознание того, что он всегда был —
и даже не всегда был (время), а что никогда не было того, чтобы
его не было. Вот это-то сознание, сознание сознания, я думаю, есть то, что не может исчезнуть.
17) По мере продления жизни, и в особенности доброй жиз-
ни, ослабевает значение времени и интерес вопроса: о том, что
будет? Чем старше, тем быстрее идет время, т. е. становится
меньше, и тем неинтереснее вопрос, что будет после прибли-
жающейся смерти. Меньше смысл, значение: «будет» и боль-
ше то, что «есть».
18) В старости, как и в сновидениях, лица, места, времена
сливаются в одно: братья в сыновей, друзья друг в друга: помнятся
не лица, а мое отношение к ним. Если отношение одно, то лица
сливаются. То же с местами и временами. В смерти все сольется
в одно. Что будет это одно?
19) Французская большая революция провозгласила несом-
ненные истины, но все они стали ложью, когда стали вводиться
насилием.
20) Если ты веришь в бессмертие, то не думай о времени. Бес-
смертие во времени значит вечная, бесконечная жизнь — а это
21) Какое бы то ни было бессмертие, оно не в вечности, не во
времени.
161
И Зак 3160
22) Спрашивают, зачем умирают дети, молодые, которые мало
жили. Почем вы знаете, что они мало жили»? Ведь это ваша гру-
бая мерка временем, а жизнь меряется не временем. Все равно, что сказать: зачем это изречение, эта поэма, эта картина, это му-
зыкальное произведение такие коротенькие, за что их оборвали
и не растянули до величины самых больших речей, картин, пьес7
Как к значению (величине) произведений мудрости, поэзии не-
приложима мерка длины, так и к жизни. Почему вы знаете, какой
внутренний рост совершила эта душа в свой короткий срок и ка-
кое воздействие она имела на других.
Духовную жизнь нельзя мерить телесной меркой.
23) Мы не можем понимать жизнь иначе, как движение во
времени, как движение к благу. А жизнь для Бога есть просто
24) Бог есть икс (х); но хотя значение икса и не известно нам, без икса нельзя не только решать, но и составить никакого урав-
нения. А жизнь есть решение уравнения.
25) Сколько есть людей, всем недовольных, все осуждающих, которым хочется сказать: подумайте, неужели вы только затем
живете, чтобы понять нелепость жизни, осудить ее, посердиться
и умереть. Не может этого быть. Подумайте. Не сердиться вам
надо, не осуждать, а трудиться, чтобы исправить то дурное, кото-
рое вы видите.
5 нояб. 1904 Я П
Людям дурно жить от того, что они не только не сознают свое
истинное положение в мире, но представляют себе это положение
совсем не тем, что оно есть. Люди думают, что они живут телесно
в этом мире, а между тем они не живут в нем, а только проходят
через него. Живут люди духовно вне времени и пространства; жизнь
же в этом мире есть только исполнение известного назначения
Сравнить заблуждение человека, думающего, что вся его жизнь —
жизнь здесь, можно с тем, что если бы человек
5 ноября начал это. А нынче 21 н 1904 Я. П и жалею, что
1) Если только помнить то состояние не жизни, из которого я
вышел и к которому иду, то как не ценить всех тех благ, которы-
ми полна эта жизнь. Человек утопающий, всегда утопающий, не
знающий другого состояния, вынырнул на мгновение в послед-
ний раз и недоволен тем состоянием, которое он испытывал. По-
162
мни всегда все то, что не только угрожает, но свойственно тебе-
разрушение, страдания, смерти близких, своя смерть, и ты бу-
дешь ценить всякий час свободный от всего этого, и радость жизни
будет самое естественное твое чувство.
2) Когда мы жалеем, сострадаем, мы жалеем не потому, что
страдающему сделали больно, а потому, что тот, кто делает боль-
но другому, нарушает то единение, которое должно быть между
людьми. Когда злодей мучает другого, мы только по недоразуме-
нию говорим и нам кажется, что мы жалеем страдающего: мы
жалеем — жалеем в форме возмущения — обидчика.
Когда сумашедший рвется и бьет — и больно — сторожей, мы
не жалеем сторожей, но сумашедшеш. В этом случае нам ясно, кто
настоящий страдалец, кто делает и потому терпит зло. Когда стра-
дает за правду мученик, мы не жалеем его, нам ясно, что не зло, а
добро постигло мученика, и только по недоразумению негодуем
на мучителей, хотя они должны бы были вызывать нашу жалость
Сущность дела в том, что человек только сам себе может сде-
лать зло, но не может сделать его другому. Происходит это от
того, что человек в жизни застрахован, навсегда обеспечен от
внешнего зла: обеспечен тем, что благо человека, составляющее
в этой жизни соединение из блага телесного и блага духовного, всегда и во всех людях количественно одно и то же, не может ни
увеличиваться, ни уменьшаться соответственно мировоззрению
человека (о том, что я разумею под словами: соответственно ми-
ровоззрению человека, я скажу после).
Отношение добра духовного и матерьяльного можно сравнить
с весами. Мировоззрение человека, более высокое или низкое, можно сравнить с той точкой опоры, на которой серединой своей
лежит коромысло весов. На одном плече коромысла духовное, а
на другом — матерьяльное благо. Чем больше человек лишается
матерьяльных благ: обеспеченья, власти, славы, силы, здоровья, друзей, чем ниже спускается плечо матерьяльных благ, тем ров-
но на тот же самый угол, на который спустили, поднимается пле-
чо духовных благ: преданности воле Бога, благорасположения к
людям, смирения, покорности, терпения, серьезности мысли, бес-
страшия смерти. Степени мировоззрения определяют более вы-
сокую или низкую точку опоры коромысла. Большая или мень-
шая чуткость человека определяется длиною плеч коромысла, но
где бы оно ни было утверждено и какова бы ни была его длина, 163
закон возмездия духовными благами за потерю матерьяльных
остается неизменным. И потому человек не может испытывать
абсолютного зла: он может подвергнуться злу матерьяльному, но
благо духовное всегда в равной мере вознаграждает за потерю. И
один человек также не может быть ни счастливее ни несчастнее
другого, как на ровной плоскости озера не может из воды соста-
виться ни бугра ни ямы. А потому и один человек не может сде-
лать зла другому; и когда нам кажется, что человек делает зло
другому, мы ошибаемся: мы видим, что совершается зло, но от-
носим зло не к тому, кого оно постигает. Зло может сделать чело-
век только сам себе, а не другому. И такое зло делает себе чело-
век или люди, когда они хотят сделать зло другим. —
Зло и
