воззрений – подробно говорит о том, в чем заключалась ошибочность приемов обучения отца и педагога.
В окончательном тексте (главы XXVI и XXVII пятой части) из этого варианта удержаны были лишь самые общие соображения о недостатках обучения у отца и у педагога, все же подробности, в том числе и рассказ о подготовке Алексея Александровича к воспитательной работе и о беседе его с педагогом, были опущены.
В варианте № 151 (рук. № 90) презрение Вронского к посетителям театра не его – аристократического – круга значительно более подчеркнуто, чем в окончательном тексте. Его шокируют разбросанные по разным рядам в креслах между «настоящими» людьми люди «с бородами, или совсем без перчаток, или бог знает в каких перчатках», позволяющие себе «как-то по-своему любить оперу и певицу и тоже рассуждать об этом». Коробят его и «известные дамы из магазинов, вероятно, и разные несчастные, которые тоже воображали, что они дамы». Наверху, от райка до бельэтажа, он замечает тоже «знакомое стадо», а в бельэтаже и бенуаре ему бросаются в глаза «дамы полусвета», дамы банкиров, купцов и те, кто приехал из деревень и задают праздник «налитым кровью именинницам или невестам – барышням с красными руками», приехавшим в обществе «каких-то» офицеров, которые, очевидно, старались что-то представлять из себя, что-то доказать».
Вариант № 185 (рук. № 99), соответствующий тексту глав XXIII—XXXI седьмой части романа в окончательной редакции, заключает в себе изложение событий в жизни Анны и Вронского, непосредственно предшествовавших самоубийству Анны. Существенной его особенностью является прежде всего то, что в нем поводы для вспышек раздражения Анны против Вронского и причины разлада у обоих не в такой степени иррациональны и необоснованы, как это мы видим в окончательном тексте. Там Анна во всех своих жизненных тяготах и осложнениях, даже в медлительности и нерешительности Каренина в деле развода, обвиняет Вронского. Редкие минуты его нежности раздражают ее, потому что в них она видит тот «оттенок спокойствия и уверенности, которых не было прежде». Ссоры у нее с ним возникают, например, из-за того, что Вронский неуважительно отзывается о женских гимназиях, и в этом отзыве Анна видит неуважение Вронского к женскому образованию вообще и в частности к ее умственным занятиям. Анне кажется оскорбительным восклицание Вронского «Что я вижу! Вот это хорошо!», произнесенное им в связи с приготовлениями ее к отъезду в деревню: в этом восклицании она усматривает покровительственное отношение к себе как к ребенку, переставшему капризничать. Без всякого основания раздражается Анна на Вронского и по поводу телеграммы, полученной от Стивы в связи с хлопотами о разводе, и далее по поводу объяснений Вронского, для чего нужен развод. Вспоминая на следующий день страстные ласки Вронского, Анна в приступе ревности думает о том, что точно такие же ласки он расточал и будет еще расточать другим женщинам.
В варианте № 185 поводы для столкновений Анны с Вронским имеют все же большую видимость оснований. Первое столкновение здесь происходит из-за того, что Вронский отрицательно высказался об обществе, которым окружила себя Анна, – «о воронах, слетевшихся на труп». Анна, хотя и сознает правоту Вронского, раздраженно защищается от его попыток дискредитировать созданное ею «здание новой жизни, честной, трудовой, с новыми людьми», которые, как она думает, смогут отвлечь Вронского от светской жизни вне дома и в то же время рассеять у него беспокойство по поводу уединенного положения Анны в обществе. В варианте к этому добавлено: «Вся эта жизнь с занятиями наукой, с умными, либеральными недовольными людьми, с школами, с детскими садами и заботливость о дочери было только средство спастись от страшной угрозы ревности».
Помимо ревности, Анну мучает здесь и другое чувство – «чувство раскаяния за всё зло, которое она сделала Алексею Александровичу». «Погубила его и сама мучаюсь. Сама мучаюсь и его погубила», говорит она самой себе. Далее в варианте подчеркивается гораздо сильнее, чем в окончательном тексте, отчужденность Вронского от дома, еще более возбуждающая ревность Анны: он целый день отсутствует, почти каждый день ездит на дачу к матери, где живет молодая девушка, бывает у Левиных и встречается с Кити, как об этом говорится в конце варианта. С другой стороны, Анна здесь обнаруживает свою ревность далеко не так бурно, как в окончательном тексте. Там заключительным и решающим поводом, вызвавшим собой последующую катастрофу, оказывается приезд княгини Сорокиной с дочерью с поручением Вронскому от матери, на что Анна реагирует очень болезненно, с угрозами, вызывая этим раздраженный отпор Вронского, уезжающего на дачу к матери. В варианте соответствующий инцидент в конце концов улаживается, и поездка Вронского к матери вызывает у Анны лишь обычные ревнивые подозрения, но когда он возвращается, между ними происходит полное примирение, сопровождающееся обоюдными выражениями любви и нежности.
Эпизоду последней ссоры Анны с Вронским из за приезда Сорокиной с дочерью в окончательной редакции предшествует рассказ об ужасе, охватившем Анну, когда потухла свеча в ее комнате. Этот ужас – в окончательном тексте – высшее напряжение тревоги и смятения, овладевших душой Анны. Спасаясь от страха, она входит в комнату спящего Вронского, любуется им и, возвратившись к себе, принимает второй раз опиум, после которого засыпает тяжелым, неполным сном, во время которого не перестает чувствовать себя. Просыпается она в холодном поту от страшного кошмара, несколько раз повторявшегося у нее еще до связи ее с Вронским: ей видится во сне старичок с взлохмаченной бородой, делающий над ней в железе какое-то страшное дело. И в то же утро происходит тот инцидент с приездом Сорокиной с дочерью, который приводит к финальному столкновению Анны с Вронским. В данном варианте мотив потухающей свечи, разработанный пока еще наспех, приурочен не к моменту, непосредственно предшествовавшему катастрофе, а ко времени одной из очередных ссор Анны с Вронским, после которой между ними происходит кратковременное примирение. Поцеловав в лоб спящего Вронского, Анна сознает, что она «бессмысленно раздражительна», обещает себе, что «этого не будет больше», что она завтра примирится с Вронским, и после этого засыпает совершенно успокоенная. Здесь она еще не соединяет мысли о своей смерти с мыслью о наказании Вронскому и о победе в той борьбе, какую она вела с ним; она еще не предвкушает чувства раскаяния, которое охватит Вронского, когда он узнает о ее смерти.
Роковой развязке в варианте № 185 предшествует эпизод посещения Анной с другом Вронского Грабе цветочной выставки, куда Анна едет «от потребности двигаться, жить» (в окончательном тексте фамилия «Грабе» заменена фамилией «Яшвин»). При встрече с Грабе Анна, чтобы заглушить свое страдание, пытается кокетничать с ним, но, по чувству дружбы с Вронским, он пресекает эти попытки. В окончательном тексте эпизод посещения Анной выставки и мотив ее кокетства устранены, а беседа ее с Грабе, происходящая здесь у них с глазу на глаз, там происходит в присутствии Вронского, причем эта беседа кое-где в обоих случаях текстуально совпадает.
Посещение выставки вызывает в душе Анны тяжелое душевное настроение. Судя по тому, как отнесся к ее кокетству Грабе, ей кажется, что она уже не может нравиться мужчинам; из разговора с Грабе о Вронском она убеждается в том, что Вронский по натуре честолюбив и что она погубила его карьеру, и она уверена, что он ее не любит. Мимолетная встреча с Кити, отвернувшейся от нее, заставляет ее думать, что Кити боится ее, чтобы не заразиться той грязью, в которую она упала. Наконец, тут же она узнает от Левина, что Вронский бывает у Левиных, и она не сомневается в том, что он делает это потому, что неравнодушен к Кити. Тяжесть настроения у Анны усугубляется тем, что по возвращении домой она получает записку от уехавшего на дачу Вронского, который в ответ на ее просьбу приехать не позже чем к обеду, чтобы было время уложиться и завтра ехать в деревню, пишет, что он не может изменить своего обещания провести день у матери, и будет дома лишь вечером. Анну не успокаивает и чтение письма Каренина, в котором он дает согласие на развод, одновременно предлагая ей вернуться к нему, если она этого захочет. Во время поездки к Долли, которую она не застает дома, она обдумывает свою жизнь с Вронским и затем, на короткое время, задерживается мыслью на предложении Каренина, но, поколебавшись недолго, видит полную невозможность вернуться после Вронского к нелюбимому мужу. Вслед за тем ей приходит в голову, что жизнь с Вронским может быть еще налажена, тем более что Алексей Александрович дает развод и что мать Вронского желает женитьбы сына на Анне. И она решает ехать к его матери. Но по пути на вокзал и в вагоне Анна, вновь передумав свою жизнь с Вронским, решает, что ее жизнь с ним невозможна, что они идут в разные стороны, и поправить дело ничто не может. Ей запоминается фраза едущей в вагоне дамы, обращенная к мужу: «Ты только для себя, стало быть, хочешь удобства». Эти слова Анна применяет к себе и думает о том, что нужно поступать только «для себя», потому что она только себя чувствует. Выйдя в Обираловке из вагона и увидев подходящий товарный поезд, она бросается под вагон и гибнет.
В окончательном тексте мотивировка самоубийства Анны – убедительнее. Надежды на развод мало; отъезд Вронского на дачу к матери вызывает в Анне очень болезненный приступ ревности, сопровождаемый угрозами ему в том, что он раскается. Он, раздосадованный угрозами, решает не обращать внимания на выходку Анны и уезжает, не попрощавшись с ней и оставив ее в состоянии полного отчаяния. Она посылает ему в догонку в конюшни записку с мольбой приехать и с признанием своей вины, напряженно ждет его, высчитывая минуты, нужные для его возвращения. Узнав, что Вронского записка уже не застала в конюшнях, она посылает с запиской слугу к матери на дачу и одновременно посылает Вронскому телеграмму с просьбой сейчас же приехать. Возбуждение Анны так велико, что ей самой кажется, что она сходит с ума. Оно обнаруживается в том, что по дороге к Долли и затем по пути на вокзал она теряет нить своих мыслей, и они перескакивают с одного предмета на другой, мешая ей сосредоточиться на том, что особенно сильно ее гнетет. Благодаря своему возбуждению, вернувшись от Долли домой и застав там лишь ответ на ее телеграмму и не застав ответа на записку, она не соображает, что записка еще не могла быть получена и, испытывая гнев и ненависть к виновнику ее страданий, решает сейчас же
