извѣстная ему сила, кот[орую] онъ называетъ собою — своимъ «я», своей жизнью, своимъ движеніемъ жизни, — такой человѣкъ не можетъ не признать, что когда онъ сознаетъ эту силу, сливается своимъ сознаніемъ съ нею, то сила эта становится могущественнѣйшимъ двигателемъ, побѣждающимъ всѣ другія побужденія.
Пока сила эта руководится животными стремленіями, подчиняется имъ, она, хотя и составляетъ основу всѣхъ стремленій, она какъ будто подчиняется имъ, подчиняется самому сильному изъ нихъ. Но какъ скоро сила эта, сознавая сама себя, освобождается отъ778 тѣлесныхъ вліяній, она властвуетъ надъ всѣмъ. И потому совершенно неправильно называть поступокъ, вызванный этимъ сознаніемъ (побѣждающимъ всѣ тѣлесныя стремленія), наиболѣе сильнымъ изъ многихъ побужденіемъ. Это не есть одно изъ многихъ побужденій, а это есть та сила, кот[орая] лежала въ основѣ всѣхъ другихъ побужденій и подчинялась имъ, теперь же, черезъ сознаніе освобожденная отъ всѣхъ тѣлесныхъ побужденій, властвуетъ надъ всѣми ими. (Кажется, порядочно.)
2) Записано у меня такъ: пространство и матерія въ немъ это — то, что отдѣляетъ меня отъ всѣхъ другихъ существъ, отъ всего міра; время — это то, что отдѣляетъ меня (это отдѣленное отъ всего міра существо) отъ меня же самаго въ полномъ его значеніи (хотя бы въ этомъ мірѣ), отъ меня полнаго, законченнаго, какимъ я буду, умирая.
3) Движеніе религиознаго сознанія и чувства, мнѣ кажется, было и есть вотъ какое:
Сознавъ въ себѣ духовную силу: божественное начало, человѣкъ сознавалъ и ограниченность въ себѣ этого начала: подчиненіе его внѣшнимъ779 воздѣйствіямъ, и вслѣдствіи этого признавалъ существованіе этого начала внѣ себя въ болѣе могущественной (менѣе ограниченной), чѣмъ въ себѣ, формѣ: фетишизмъ, поклоненіе героямъ. Сначала эти божества были очень мало удалены отъ человѣка, такъ что онъ за панибрата обращался съ ними: приносилъ имъ жертвы, подкупалъ, задабривалъ, въ самыхъ грубыхъ проявленіяхъ даже наказывалъ ихъ, не давалъ имъ жертвъ, билъ ихъ (какъ Чуваши своихъ идоловъ), составлялъ съ ними уговоры, какъ Завѣтъ Евреевъ, и т. п.
Чѣмъ дальше жило человѣчество, тѣмъ представленіе о томъ началѣ, к[отор]ое человѣкъ сознавалъ ограниченнымъ въ себѣ и потому долженъ былъ представлять себѣ внѣ себя неограниченнымъ, представленіе это становилось все болѣе и болѣе далекимъ отъ человѣка, все болѣе и болѣе неограниченнымъ, все менѣе и менѣе антропоморфичнымъ, т. е. менѣе и менѣе подобнымъ человѣку. Таковы представленія Іеговы, Отца (христіанское), Брамы, Неба китайцевъ. Соотвѣтственно съ этимъ расширеніемъ представленія божества, измѣнялось и отношеніе къ нему. Но измѣнялось это отношеніе очень медленно. Вездѣ продолжалось и продолжается поклоненіе, хвала, даже жертвы (хотя безкровныя). Если наиболѣе мыслящіе люди и понимаютъ все безконечное (именно безконечное) разстояніе между нами, людьми, и Богомъ и вытекающую изъ этого невозможность договорнаго, подкупающаго, просительнаго, хвалебнаго отношенія человѣка къ Богу, большинство продолжаетъ относиться къ Богу все еще съ этимъ желаніемъ подкупить, задобрить его, восхвалять Его. Дѣло же идетъ къ тому, чтобы люди — и самое большинство — поняли все величіе, — даже нельзя сказать: величіе, а всю неизмѣримость того, что мы называемъ Богомъ, и всю ничтожность, безконечную малость человѣка въ780 сопоставленіи съ Богомъ. Дѣло идетъ къ этому пониманію. И это пониманіе нужно людямъ, п[отому] ч[то] оно только даетъ имъ истинное благо. Оно даетъ благо п[отому], ч[то], понявъ такое свое отношеніе къ Богу, при которомъ невозможно никакое уговорное или задабривающее отношеніе къ Нему, а только одно: исполненіе возложеннаго на насъ дѣла, только такое отношеніе, поставивъ человѣка на его настоящее мѣсто, можетъ дать ему истинное благо, состоящее только въ исполненіи своего назначенія. Мы такъ привыкли къ торжественному великолѣпію церковныхъ службъ, зданій для Божества или хотя къ торжественнымъ рѣчамъ о Божествѣ, что намъ кажется, что служеніе Богу можетъ совершаться только въ торжественныхъ и исключительныхъ условіяхъ. А между тѣмъ для служенія Богу нужно какъ разъ обратное: нужно ясное, живое сознаніе своего ничтожества, нужно781 не желаніе заявить себя, даже не782 утвержденіе своего знанія Бога, а нужно только исполненіе своего назначеннаго этимъ Богомъ дѣла. —783 Клѣтка моего тѣла не должна пытаться познать все мое тѣло (она и не можетъ этого сдѣлать), а должна только исполнять предназначенное ей дѣло. Такъ и784 человѣкъ долженъ не утверждать, не восхвалять, не познавать Бога, не молиться Ему, а только исполнять дѣло Божіе.
Единственный поводъ отношенія человѣка къ Богу это — отъискиваніе закона Его. Только въ этомъ разумномъ познаніи закона Бога человѣкъ однимъ краюшкомъ прикасается Богу. Познавая законъ Бога для себя, онъ познаетъ не Бога, а Его существованіе. (Плохо.)
4) Видѣлъ во снѣ: Живетъ человѣкъ и работаетъ на землѣ, какъ Робинзонъ или русскіе крестьяне, и обстраивается, одѣвается, кормится съ семьей. Приходятъ люди и говорятъ: дай часть твоего труда на то, что мы считаемъ для тебя нужнымъ. По какому праву? И зачѣмъ ему отдавать?
2 Феврал[я]. 1906. Я. П.
Здоровье порядочно, съ перерывами. Писалъ «За что?» Одинъ день порядочно, но все не могу кончить. Очень хочется Кругъ Чт[енія] для дѣтей и народа. Но все руки не доходятъ. Живу порядочно: не теряю отношенія къ Богу, т. е. вниманія къ себѣ независимо отъ людей и своихъ желаній. Записать надо:
1) Чѣмъ тверже вѣра въ Бога, тѣмъ Богъ все болѣе и болѣе удаляется. Въ послѣднемъ представленіи Онъ только законъ. И тогда уже невозможно не вѣрить въ Него.
Читалъ нынче Канта Religion in Gränzen der blossen Vernunft. Очень хорошо, но напрасно онъ оправдываетъ, хотя и иносказательно, церковныя формы.
2) Кантъ неправъ, говоря, что исполненіе обрядовъ, вѣра въ историч[ескія] преданія есть фетишизмъ и что это нѣчто совершенно противуположное разумной вѣрѣ въ нравственный законъ. Вѣра въ историч[ескія] преданія и въ необходимость обрядовъ есть таже вѣра въ законъ, но нравственный законъ понимается превратно. Кантъ правъ, противуполагая нравствен[ный] законъ обрядовому, но я хочу сказать, что тотъ, кто вѣритъ въ обряды и преданія, всетаки вѣритъ, хотя и ошибается, признаетъ нѣчто высшее, кромѣ животныхъ потребностей. Такъ что я подраздѣлилъ бы людей на три: 1) ни во что не вѣрующихъ, не видящихъ ничего внѣ доступнаго разсудку, 2) вѣрующихъ въ ложныя преданія и 3) вѣрующихъ въ законъ, сознанный ими въ своемъ сердцѣ.
Чувашинъ, носящій за пазухой своего Бога и сѣкущій и мажущій его сметаной, всетаки выше того агностика, к[отор]ый не видитъ необходимости въ понятіи Бога.
3) Людямъ кажется, что нельзя жить безъ правительства, но вѣдь также казалось, что нельзя жить безъ пытокъ, безъ рабовъ, безъ колдовства, гаданья. Тѣ, кто говорили, что не нужно пытокъ, рабовъ и др., не брали доказывать, что можно безъ нихъ жить, а просто говорили, что это дурно — противно и разумной и доброй природѣ человѣка. Тоже и съ правительством. Оно дурно, оно ужасное зло и матерьяльное и духовное. А зло не можетъ быть необходимо, чтобы безъ него не могло существовать человѣчество.
————————————————————————————————————
4) Кажется, уже не разъ выражалъ это. Но вчера съ особенной ясностью пришла мысль о томъ, что забота о себѣ, все вниманіе, направленное на себя, очень дурное, ужасное состоянie, когда я, на к[оторое] направлены забота и вниманіе, — я тѣлесное съ своими чувственными и умственными радостями. Но совсѣмъ не то, когда вся забота, все вниманіе направлены на я духовное, на я общее всему живому, когда вся заб[ота] и вним[аніе] направлены на то, чтобы совершенствовать это я, т. е. расширить его, слиться имъ съ Богомъ и со всѣмъ живущимъ. (Люби Бога и ближняго.) — Только служа этому я, возможно благо свое и всѣхъ людей.
5) Познать Бога можно только исполненіемъ Его закона. («Дѣлайте то, что я говорю, и узнаете, правда ли это».) Чтобы познать Бога, надо слиться съ Нимъ. Чтобы слиться съ Нимъ, надо исполнять Его законъ.
6) Нынче въ книгѣ Мыс[ли] Муд[рыхъ] людей у насъ съ Дорикомъ было о богатствѣ, что не можетъ войти богатый въ Ц[арство] Н[ебесное]. Какъ это просто и какъ несомнѣнно, и какъ все сказано въ этомъ. Это785 надо хорошенько обдумать и уяснить.
6 Февр. 1906. Я. П.
Все какъ лихорадка. Одинъ день хорошо, одинъ дурно себя физич[ески] чувствую. Могу радоваться, что и въ дурные дни не отступаю или только немного (на лошадь сердился) отъ отношенія къ закону, къ Богу — одно и тоже — главное, не для людей. Нынче немного поправилъ «За что». Порядочно.Утро б[ыло] очень радостно. И все радости опасныя, мірскія, не для Бога: письмо милое отъ Саши, и Кругъ Чт[енія], и «О жизни». Fais ce que doit, advienne que pourra.786
787Читалъ вчера или 3-го дня прекрасную брошюру Д. Хом[якова]. — Все хорошо. Горе въ томъ, что онъ788 считаетъ христіанство и православіе равнозначущими и къ духовнымъ требованіямъ жизни причисляетъ бытъ. Это уже совсѣмъ невѣрно и явный софизмъ. По этому случаю и надо записать:
1) Народъ, какъ и человѣкъ, можетъ ставить главнымъ условіемъ своего блага матерьяльное преуспѣяніе, и тогда благоустройство политическое для него дѣло первой важности; и можетъ — народъ также, какъ и человѣкъ, ставить высшимъ условіемъ своего блага свою духовную жизнь, и тогда матерьял[ьное] преуспѣяніе и политич[еское] благоустройство для него нетолько неважно, но противно, если онъ долженъ принимать въ этомъ политич[ескомъ] устройствѣ участіе.789 Западные народы принадлежатъ къ первому типу, восточные и въ томъ числѣ русскій — ко второму. Это мысль Хомяковыхъ — отца и сына. И мысль совершенно вѣрная. Но если русскій народъ, дорожа своей духовной жизнью, к[оторая] выражалась въ православіи, могъ довольствоваться самодержавіемъ русскихъ царей, охотно790 подчиняясь ихъ власти, даже когда она б[ыла] жестока, только бы самому быть свободнымъ отъ участія въ насиліи власти, то это не доказываетъ того, чтобы такое отношеніе къ власти — повиновен[іе] ей должно бы было всегда продолжаться.
Отношеніе это неизбѣжно должно было измѣниться по двумъ причинамъ: во 1-хъ, п[отому], ч[то] власть въ старину патріархальная и791 властвующая только надъ однимъ однороднымъ, одноязычнымъ и одновѣрнымъ народомъ, не ставящая себѣ задачей соединеніе въ одно чуждыхъ народностей (имперіализмъ), не заставляла людей участвовать въ чуждыхъ народу дѣлахъ (защищать Россію отъ Монголовъ или Французовъ, но не душить Польшу, Финляндію или захватывать Манджурію) и потому не требовала отъ народа чуждыхъ ему и жестокихъ дѣлъ; и во 2-хъ, требованія духовной жизни не остаются всегда одни и тѣже, а уясняются и развиваются, и христіанство, прежде требовавшее только покорности властямъ, даже если бы власти требовали убійства, въ своемъ уясненномъ состояніи потребовало отъ людей уже другаго: не участія въ угнетеніи, насиліяхъ, убійствахъ. Такъ что отношеніе народа къ власти неизбѣжно измѣняется съ двухъ концовъ: власть становится хуже, жесточе, противнѣе духовному складу народа, и духовныя требованія народа становятся чище, выше.
Это самое совершается теперь.
10 Февр. 1906. Я. П.
Нездоровилось послѣдніе дни. Писалъ «За
