43, стр. 300.
29 января. Стр. 119—121.
261. 11912. Был все время Поша. — «Поша» — Павел Иванович Бирюков (1860—1931), друг, единомышленник и биограф Толстого. См. т. 50, прим. к записи Дневника от 14 декабря 1888 г. В 1904 г. П. И. Бирюков получил разрешение вернуться в Россию из-за границы, куда был выслан в 1897 г. за помощь гонимым сектантам духоборам. Б Ясную поляну приехал 24 декабря 1904 г.
262. 11913. Сережа — старший сын Толстого Сергей Львович.
263. 11914-15. после одного, первого спора. — Споры у Толстого с его старшим сыном происходили по поводу современных политических событий. С. Л. Толстой стоял на позиции либералов и с их точки зрения возражал против взглядов отца. Спор С. Л. Толстого с отцом (повидимому, тот самый, который отмечен в Дневнике Льва Николаевича) происходил 24 декабря 1904 г.; он записан в Дневнике Д. П. Маковицкого («Яснополянские записки», вып. первый, стр. 46—48). Маковицкий рассказывает: «С шести до часу ночи Лев Николаевич почти всё время был в зале, только ненадолго уходил к себе с П. И. Бирюковым. У него был очень горячий спор с Сергеем Львовичем, которому хотелось, чтобы Лев Николаевич признал, что конституция есть очень желательный шаг вперед против абсолютизма. Лев Николаевич говорил, напротив, что агитация земств в пользу конституции есть напрасная трата сил… Спор был очень горячий. Сергей Львович ходил взад и вперед по комнате и ужасно волновался, перебивал Льва Николаевича, спорил также и с Н. Л. Оболененским, который был вполне на стороне Льва Николаевича. Лев Николаевич тоже не уступал, не простил Сергею Львовичу ни одной ошибки, возражал ему на всякую мысль…. Дошло до того, что у Льва Николаевича стало сжиматься горло, и он говорил тонким, прерывающимся голосом, задыхаясь и чуть не плача; хотел было уже уйти к себе, но остановился в дверях и опять стал возражать. Он бы ушел еще раньше, но его задержал П. И. Бирюков, предлагая ему такие вопросы, которые тоже имели целью заставить его признать то, что конституция всё-таки лучше монархии, и что поэтому надо желать ее, как некоторого шага вперед. Но Лев Николаевич не сделал и этой уступки».
264. 11915. не пошел дальше. — В копии Дневника Толстого 1905 года, хранящейся в архиве В. Г. Черткова, к этому месту сделано им следующее примечание: «Строки, вычеркнутые мною на этой странице, были Л. Н. Толстым признаны несправедливыми и взяты назад, причем он мне поручил уничтожить их в его подлинном дневнике. (Желание Л. Н-ча по этому поводу выражено в его письме ко мне за № 751 от 25 апр. 1907, хранящемся в моих бумагах. ) — В. Чертков. 14 июня 1907 г. н. с. ». В упоминаемом Чертковым письме к нему от 25 апреля 1907 г., Толстой писал: «Сейчас получил ваше 2-е письмо об очень мне неприятных словах в моем дневнике. Уничтожил ваше письмо и нашел дневник и это гадкое место. Вы сами, если будете живы, уничтожите его. Только что нынче для Детского Круга Чтения писал о значении слова, том зле, которое может сделать необдуманное, непроверенное совестью, недоброе слово. Таково было это мое слово, и не для вас и не для того, против кого было направлено оно, а перед собой, перед своей совестью раскаиваюсь в нем и беру его назад, как несправедливое, а главное дурное. Ни на чем так не ясно, что человеческая душа божественна и добра, как на воспоминаниях о своих дурных поступках: кажется, что это кто-то другой, а не я сделал».
265. 11915-18 Нынче получил 2-ое письмо от Гали….. Спорить, доказывать тоже нельзя и потому не надо. — «Галя» — Анна Константиновна Черткова, рожд. Дитерихс (1859—1927), жена В. Г. Черткова. Упоминаемое в Дневнике письмо ее ни в архиве Толстого, ни в архиве А. К. Чертковой не найдено; о содержании его можно судить по ее предшествовавшему письму от 7 января 1905 г., которое и приводим целиком: «Дорогой Лев Николаевич, сердечно тронута была вашим добрым словечком обо мне в последнем письме. Давно хочу писать вам — да вот видите, какая рука, царапаю с трудом, держа перо двумя руками. Боюсь — ничего не разберете, и всё-таки правая рука устала и ноет, а на душе лежит поговорить с вами о многом — да как-то не умею и не люблю диктовать. Пока кончаю.
«Доехал ли до вас Поша? — Счастливый… А Душан — у вас ли уже? Пусть навещает нашего Жозю — он ведь так одинок теперь без Оли, приласкайте его, он стоит того и очень, очень дорожит общением с вами. Его отношение к жизни становится всё серьезней и глубже, — это отражается в его письмах…
«9-го января.»
«Очень хотелось поговорить с вами о вашей телеграмме (ответ Американцам), которая смутила и огорчила многих (и меня и Олю) и дала повод злорадствовать таким мракобесам, как «Московские ведомости». И больно то, что искренно недоумевающие и честные люди и даже друзья обвиняют вас то в противоречии, то в высокомерии и недоброте… Противоречие — с вашими писаниями раньше; высокомерие — в том, что вы сказываете государю то, что считаете нужным для народа: отмена стеснительных законов, зависящих от слова одного человека; — а восстаете против других, высказывающих почти те же желания и требования, назревшие болезненно в России в наше время. Только про землю они не сказали, но ведь если бы народ получил возможность говорить, — он бы сам сказал и правителям и господам… Западная конституция нехороша, правда, но как вы сами и Торо говорите, «чем меньше правительство управляет, тем лучше». Переходная форма всё равно нужна и будет достигнута мирным или кровавым путем, и потому — не могу не сочувствовать всему, способствующему мирному переходу и ослаблению деспотической дикой власти, которая, как вы сами говорите, нравственно развращает и подвластных и властвующих. Простите, если говорю лишнее, высказывая свое непонимание, быть может; но ведь вы знаете, как мне дорого единомыслие с вами и как больно разномыслие и, главное, непонимание того, что вы говорите; и также не могу равнодушно слышать, когда вас толкуют вкривь и вкось — одни с огорчеиием искренним, другие с глумлением и злорадством, приводя ваше имя всуе для оправдания своих гнусных, рабских теорий… Устала очень и должна кончить. Не показывайте никому (кроме Жози) этого письма пожалуйста, и простите за откровенность, хотя и неудачно выраженную, дорогой, любимый Лев Николаевич. Дети и Оля здоровы. У нас очень мирно и хорошо. Сердечно целую вас. Любящая вас Галя».
Упоминаемые в письме А. К. Чертковой: Жозя — ее брат Иосиф Константинович Дитерихс (1866—1931). — Оля — сестра А. К. Чертковой, Ольга Константиновна Толстая. — О телеграмме Толстого в «North-American Newspaper» см. прим. 258. — Вы сказываете государю: имеется в виду обращение «Царю и его помощникам», написанное Толстым в 1901 г.
Комментируемые строки Дневника в подлиннике выскоблены.
266. 11919. через Ледерле. — Петр Михайлович Ледерле (род. 6 мая 1860 г.) — единомышленник Толстого. Сын врача, учился в Казанском университете на медицинском факультете, но, не кончив курса, вышел и в 1892 г. «сел на землю» в Боровичском уезде, Новгородской губернии, близ станции Меглецы. Своими руками с несколькими помощниками выстроил в деревне школу, в которой учительствовал двадцать пять лет. Женат на крестьянке. С 1917 г. живет с семьей при школе (названной именем Толстого) на хуторе. Вступил в переписку с Толстым в 1903 г. Толстой писал ему 30 сентября 1903 г. и 30 января 1905 г.
267. 11919-20. письмо от двух отказавшихся от службы матросов. — Два матроса гальванера, крестьянин Владимирской губ. Михаил Петрович Захаров (р. в 1880 г. ) и мещанин гор. Борзны, Черниговской губ. Тимофей Степанович Трегубов, по профессии слесарь, 18 сентября 1904 г., находясь на броненосце «Бородино», стоявшем в то время в ревельском порту, отказались продолжать строевую службу и просили назначить их в санитары. Их отправили в Кронштадт в следственную тюрьму, откуда они написали Толстому письмо, прося его похлопотать о том, чтобы им возвратили отобранное у них Евангелие. Это их письмо Ледерле получил через своего знакомого, служившего в Кронштадте, морского офицера Б. А. Тевяшева, и переслал его Толстому при своем письме от 20 января 1905 г. Толстой отправил его Черткову, который напечатал его в № 16 «Свободного слова» за 1905 г. (стлб. 6—7).
Суд над Захаровым и Трегубовым происходил в Кронштадте 15 марта 1905 г. На суде они повторили, что по своим религиозно-нравственным убеждениям не могут заставить себя убивать неприятеля, вообще людей. Суд приговорил их в арестантские роты на 3 года, «но в виду того, что преступление подсудимыми совершено под влиянием неблагоприятно сложившихся для них условий жизни до поступления их на службу и прочитанных ими религиозно-философских сочинений, чтение которых, при настоящем умственном развитии подсудимых, привело их к ложному, но фанатически усвоенному убеждению, что всякое отнятие жизни у людей, хотя бы на войне, противоречит христианской религии, суд постановил: ходатайствовать перед его императорским величеством о смягчении наказания заключением в тюрьме на два года каждого» («Новое время» от 25 марта 1905 г.). Судебный отчет о деле Захарова и Трегубова был напечатан в газете «Котлин» 1905, № 65 от 22 марта.
Упоминание о деле Захарова и Трегубова находим в первой редакции статьи Толстого «Петр Хельчицкий» (1905 г.): «На днях в России, в Кронштадте, судили двух матросов, отказавшихся от военной службы вследствие своих христианских верований. Суд в лице разных грубо невежественных и бесстыдных людей приговорил этих просвещенных молодых людей к трем годам исправительных арестантских рот, т. е. к самому ужасному трехлетнему мучительству… Составлявшие это решение и все эти несчастные невежественные дикие генералы, отдававшие под суд и судившие Захарова и Трегубова, еще далеко не готовы для книги Хельчицкого». В окончательной редакции статьи это место было автором выпущено.
268. 11928. от Накашидзе. — Илья Петрович Накашидзе (род. в 1866 г., ум. 26 мая 1923 г.), единомышленник Толстого, грузин, журналист, жил в Тифлисе. См. т. 53.
269. 11923. милый человек Кипиани. — Михаил Кайхарович (Кайхосрович) Кипиани (род. около 1849 г.) в 1873—1874 гг., будучи студентом Технологического института в Петербурге, принадлежал к революционному кружку грузин. В мае 1875 г. вместе с Ис. Кикодзе организовал революционный кружок в Кутаисе. В октябре 1876 г. был арестован и в 1879 г. административно выслан в Оренбург. В мае 1880 г. был освобожден от надзора и, возвратившись на Кавказ,
