необходимо сообразоваться съ временемъ, съ будущимъ и съ вещественно-пространствен[ными] соображеніями. Всѣ дѣла эти непроизвольны (намъ кажутся они только свободными), и всѣ они, начиная съ біенія сердца и кончая научнымъ открытіемъ или художеств[еннымъ] произведеніемъ, всѣ непроизвольны и ведутъ только къ утонченію «тучи», къ220 утонченію предѣловъ, скрывающихъ жизнь. Свободны мы только въ сознаніи своей божественности, проявляющейся въ настоящемъ, т. е. внѣ времени.

3) Жизнь, истинная жизнь только въ настоящемъ, т. е. внѣ времени. Какъ давно я знаю это, а только теперь вполнѣ понялъ, и то едвали «вполнѣ». Всегда, въ каждый моментъ жизни можно вспомнить это, перенести свою жизнь въ настоящій моментъ, т. е. въ сознаніе Бога. И какъ только сдѣлаешь это, такъ отпадаетъ все, что можетъ тревожить, воспоминан[iя] прошедшаго, раскаяніе, ожиданіе или страхъ будущаго, и является спокойствіе, твердость, радость. Я испытываю это теперь. И не думай, что это уничтожаетъ энергію жизни, приводитъ къ аскетической умной молитвѣ и глядѣнію на кончикъ носа. Напротивъ, это даетъ несравнимую съ обычной жизнью энергію, безстрашіе, свободу и доброту.

4) Помня о томъ, что ты живешь221 только сейчасъ, въ настоящемъ, т. е. внѣ времени, нельзя222 ни печалиться, ни тѣмъ болѣе злиться; можно только радоваться и любить. О, помоги мнѣ, Господи, т. е. тотъ, Кого я сознаю, чтобы всегда, а если нельзя всегда, то хоть какъ можно чаще сознавать Тебя.

5) Примѣняю это къ своей жизни теперь, къ моимъ старческимъ недугамъ. И недуги становятся благомъ. Я въ старости имѣю двѣ радости: одну — всѣ радости этой жзни: общеніе съ міромъ, природой, животными, главное людьми, работу мысли активной и пасивн[ой] (воспріятія чужихъ мыслей), и еще имѣю радость сознанія приближенія перехода въ новую форму жизни (мои недуги).

11 Іюня 1904. Я. П.

Вчера записалъ дневникъ, написалъ нѣсколько писемъ, и больше ничего. Здоровье лучше, но таже умствен[ная] бездѣятельнос[ть]. Ѣздилъ верхомъ. Все помню свое — (не знаю, какъ ясно коротко выразить) свою истинную223 жизнь, что она въ настоящемъ. И очень хорошо. Стоитъ вспомнить, и то, что тревожило — перестаетъ, что сердило —224 перестаетъ, что огорчало — радуетъ. Саша идетъ — безпокоюсь. Да вѣдь225 это не моя жизнь. Что будетъ, то хорошо. Сердитъ то, что Ухт[омскій] глупо пишетъ, да вѣдъ онъ не знаетъ,226 и опять это не я въ настоящемъ.227 Изъ книги чужой листы пропали. Да вѣдь это такъ должно было быть. Твое дѣло отнестись къ этому, какъ должно.

1) Только сознаніе истинной жизни разрѣшаетъ три неразрѣшимые вопроса: а) вопросъ фатализма, предопредѣленія, б) вопросъ свободы воли и в) вопросъ эгоизма. Вопросъ фатализма въ томъ, что если все предопредѣлено, то мнѣ нечего, не зачѣмъ жить. Отвѣтъ: Все предопредѣлено, кромѣ той жизни, к[оторая] проявляется въ твоемъ сознаніи.228 Она-то и предопредѣляетъ все. (Неясно, но такъ.)229 Вопросъ свободы воли въ томъ, что какъ же я свободенъ, когда все предопредѣлено во времени? Отвѣтъ: Все предопредѣлено во времени, но ты свободенъ въ настоящемъ, внѣ времени. Вопросъ эгоизма въ томъ, что эгоизмъ — дурно, безнравственно, вредно для общей жизни, а между тѣмъ, какъ ни верти, въ основѣ всякой дѣятельности лежитъ эгоизмъ. Отвѣтъ:230 Сознаніе своего «я» и должно быть двигателемъ всего, но сознаніе своего истиннаго «я», единаго съ Богомъ, а не обманна[го] «я», кончающагося своей личностью, своихъ предѣловъ, принимаемыхъ за существо. Сознан[іе] своего божескаго «я» нетолько не безнравствен[но], не вредно, но оно одно231 нравствен[но], одно ведетъ къ истинному благу всѣхъ людей.

13 Іюня 1904. Я. П.

Все таже232 умственна[я] слабость, и нездоровится. Печень. Вчера поправлялъ Пошину біографію. Кое что вписывалъ. Плохо. Ѣздилъ верхомъ. Дурно обошелся съ офицеромъ. Не забылъ, но не умѣлъ иначе. Сейчасъ пойду къ нему. Записать надо 2: о Богѣ и о посланничествѣ. Боюсь, что нынче я не въ духѣ и дурно запишу. Еще что-то хорошее думалъ и забылъ. Проводилъ Андрюшу. Удивительно, почему я люблю его.

Сказать, что отъ того, что онъ искрен[енъ], правдивъ — не правда. Онъ часто неправдивъ (правда, это сейчасъ видно). Но мнѣ легко, хорошо съ нимь, люблю его. Отчего?

1) О Богѣ думалъ то, что нашъ Богъ, не говорю уже о Богѣ233 церковномъ — Троицѣ, Богѣ Творцѣ, Богѣ деистовъ, страшно антропоморфиченъ, выдуманъ нами по нашимъ слабостямъ. Богъ тотъ, к[отор]аго я не то что сознаю, не то что понимаю, а тотъ, существованіе к[отор]аго для меня неизбѣжно, хотя я ничего не могу знать про Него, какъ только то, что Онъ есть, этотъ Богъ для меня вѣчно Deus absconditus,234 непознаваемый. Я сознаю нѣчто внѣвременное, непространственное, внѣпричинное, но я никакого права не имѣю называть это Богомъ, т. е. въ этой невещественности, внѣвременнос[ти], непространственности, внѣпричинности видѣть Бога и Его сущность. Это есть только та высшая сущность, къ к[оторой] я причастенъ. Но Начало, principium235 этой сущности можетъ быть и должно быть совсѣмъ иное и совершенно недоступное мнѣ. Скажутъ: это ужасно — чувствовать себя одинокимъ. Да, ужасно, когда пріучилъ себя къ мысли, что у тебя есть236 помощникъ, заступникъ. Но вѣдь это все равно, что укрыться въ шалашъ отъ бомбъ или, еще хуже, подъ высокое дерево отъ молніи. — Нѣтъ Бога, котор[аго] я могу просить, к[оторый] обо мнѣ заботится, меня награждаетъ и караетъ, но за то я не случайное явившееся по чьей-то прихоти существо, а я органъ Бога. Онъ мнѣ неизвѣстенъ, но мое назначеніе въ немъ нетолько извѣстно мнѣ, но моя причастность Ему составляетъ237 непоколебимую основу моей жизни. (Нехорошо. Мож[етъ] б[ыть], вернусь къ этому.)

2) Паскаль говоритъ гдѣ-то, что христіан[инъ] находится въ положеніи темнаго человѣка, к[оторый] узнаетъ вдругъ свое царское происхожденіе. Я бы сказалъ такъ: Человѣкъ, пришедшій къ сознанію своей истинной жизни, подобенъ человѣку, кот[орый] былъ бы238 вывезенъ изъ своего деревенскаго уединен[ія] въ большой городъ, гдѣ бы онъ нашелъ всѣ удобства и соблазны богатой жизни, и кот[орый], безцѣльно проживя въ увеселеніяхъ и разсѣяніи нѣкоторое время,239 получилъ бы извѣстіе отъ той власти, кот[орая] выслала его въ городъ, что онъ присланъ въ городъ не для своего увеселенія, а для того, чтобы быть240 въ этомъ городѣ представителемъ этой власти и исполнить ея порученія.

Все дѣло въ томъ, чтобы постоянно вспоминать, а потомъ и постоянно помнить, что ты не праздный, веселящійся путешественникъ, а посланникъ,241 представитель высшей власти, имѣющій отъ нея опредѣленное порученіе.

(Не хотѣлъ записывать, чувствуя, что нынче слабъ. И вышло плохо, а вчера такъ было хорошо — ясно и сильно.)

15 Іюн. 1904. Я. П.

Вчера только написалъ письмо Мооду. Физически въ самомъ дурномъ духѣ, но безъ усилія держусь и часто и когда нужно вспоминаю о своемъ посланничествѣ. Славу Богу, тому близкому Богу, к[оторый] живетъ во мнѣ. — Сейчасъ написалъ письмо Молост[в]овой. Записано двѣ вещи. Одна пустая, другая важная.

1) (пустая). Взяточничество. Стараются уничтожить взяточничество, считаютъ это позоромъ и считаю[тъ] позоромъ тѣ люди, кот[орые] владѣютъ землей, отдаютъ деньги въ ростъ, пользуются прислугой, воюютъ, ходятъ въ распутные дома. Почему взяточничество хуже другихъ дѣлъ? Нисколь[ко]. Только п[отому], ч[то] оно невыгодно правителямъ. И сколько такихъ невѣрныхъ оцѣнокъ хорошаго и дурного. Такія же невѣрныя оцѣнки образованья, просвѣщенья. Человѣкъ не знаетъ242 теоріи Дарвина, Маркса — онъ невѣжда. Другой не знаетъ, какъ, когда, гдѣ сѣютъ хлѣбъ, чѣмъ различаются деревья, — это очень мило.

2) (важное). Шопенг[ауеръ] неправъ, говоря, что мы сострадаемъ страданіямъ тѣлеснымъ п[отому], ч[то] едины. Единство наше — не тѣлесное, а духовное. Наживинъ пишеть о томъ, почему мы жалѣемъ убитыхъ солдатъ, брошенныя семьи, заброшенныхъ больныхъ. Вѣдь все это должно быть, все это благо.

Да, все должно быть, все благо, и, когда мы сострадаемъ,243 наша жалость къ страдающему есть иллюзія. Это есть только вызовъ къ единенію, это есть сознаніе разрозненности. Мы страдаемъ не за убитыхъ солдатъ, а за тѣхъ, к[оторые] ихъ ведутъ на бойню, не за брошенныя семьи, а за тѣхъ, к[оторые] ихъ забросили, не за больныхъ, а за тѣхъ, кто сдѣлалъ ихъ больными и не служитъ имъ.

Я испыталъ это чувство въ острогѣ при прощаніи политическихъ. Я расплакал[ся], и Егоръ Егорычъ, заключенный, сталъ утѣшать меня, что ему не такъ тяжело, какъ я думаю. Я тогда ясно созналъ свое чувство и сказалъ ему, что мнѣ жалко не его, a тѣхъ, к[оторые] поставили ихъ въ это положеніе. Это такъ: страдающему всегда лучше, чѣмъ тому, отъ кого онъ страдаетъ.

18 Іюня 1904. Я. П.

Здор[овье] несовсѣмъ. Ничего не пишу. Думалъ о себѣ:

244 1) что не обманываю ли я себя, хваля бѣдность? Увидалъ это на письмѣ къ Мол[оствовой]. Вижу это на Сашѣ. Жаль ихъ, боюсь за нихъ безъ коляски, чистоты, амазонки. Объясненіе и оправданіе одно: не люблю бѣдность, не могу любить ее, особенно для другихъ, но еще больше не люблю, ненавижу, не могу не ненавидѣть то, что даетъ богатство: собственность земли, банки, проценты. Дьяволъ такъ хитро подъѣхалъ ко мнѣ, что я вижу ясно передъ собой всѣ лишенія бѣдности, а не вижу тѣхъ несправедливостей, к[оторыя] избавляютъ отъ нея. Все это спрятано, и все это одобряется большинств[омъ]. Если бы вопросъ б[ылъ] прямо поставленъ, какъ бы мнѣ больно не было, я рѣшилъ бы его въ пользу бѣдности. Надо ставить себѣ вопросъ прямо и прямо рѣшать его.

245 Думалъ еще:

2) Мечниковъ придумываетъ, какъ посредствомъ вырѣзанія кишки, ковырянія въ задницѣ246 обезвредить старость и смерть. Точно безъ него и до него никто не думалъ этого. Только онъ теперь хватился, что старость и смерть не совсѣмъ пріятны. Думали прежде васъ, Г-нъ Мечн[иковъ], и думали не такія дѣти по мысли, какъ вы, а величайшіе умы міра, и рѣшали и рѣш[или]247 вопросъ о томъ, какъ обезвредить старость и смерть, только рѣшали этотъ вопросъ умно, а не такъ, какъ вы: искали отвѣта на вопросъ не въ задницѣ, а въ духовномъ существѣ человѣка.

Смерть (и старость) не страшны и не тяжелы тому, кто, установивъ свое отношенi[е] къ Богу, живетъ въ248 немъ, знаетъ, что то, что составляетъ его сущность, не умираетъ, а только измѣняется.249 И умираетъ и старѣется легко тотъ, кто нетолько знаетъ это, но вѣритъ въ это, вѣритъ такъ, что живетъ этимъ, такъ живетъ, что250 старость и смерть застаютъ его за работой. Всякій знаетъ, что умереть легко и хорошо, когда знаешь, за что, зачѣмъ умираешь, и самой смертью своей дѣлаешь предназначенное себѣ дѣло. Такъ легко умираютъ взрыв[ающіе] себя или убитые въ сраженіи воины. Такъ легко должны были умирать и умирали мученики, самой смертью своей служа дѣлу всей своей жизни и жизни всего міра. Хочется сказать, что счастливы такіе мученики, и позавидовать имъ, но завидовать нечего, во власти каждаго въ каждой