такой тонкий наблюдатель, — заметил еще третьего или четвертого дня, что Мария Львовна стала совсем не такая, как была раньше. Он несколько раз удивлялся: «Какая-то в ней перемена, не могу понять. Неужели вы не замечаете, какая она стала совсем другая?» — спрашивал он Николая Леонидовича и Юлию Ивановну. — «Ты бы стала такая, какая была прежде», — сказал он Марии Львовне. 21 ноября: «Приезжал из Тулы доктор Афанасьев. После очень долгого и тщательного, мучительного для больной выслушивания Афанасьеву удалось обнаружить место в полтинник, где было слышно жесткое вдыхание — не очень выразительное. Предполагает воспаление легких. Днем Мария Львовна начала изредка покашливать». 22 ноября: «Весь день сознание ясное. Очень возбуждена, много расспрашивает. Очень редко кашляет». 23 ноября: „Сегодня утром и днем в полном сознании. Лев Николаевич очень встревожен и угнетен болезнью Марии Львовны, как и все в доме. Сегодня, сидя у нее, плакал и сказал ей: «Терпи»“. 24 ноября: «Температура с вечера первого дня болезни до 11 часов вечера сегодняшнего дня колебалась между 40,1 и 41,3. Индурация (затвердение) захватила всю верхнюю долю левого легкого. Очень ослабела. Частое забытье. Иногда приходит в полное сознание и тогда бывает очень возбуждена. Сомневается, что выживет. — «Как странно, что надо умирать», — сказала она. Но страха смерти не обнаружила. Сегодня были Афанасьев и Щуровский». 26 ноября: «Марии Львовне значительно хуже. Временами без сознания. Температура 40,7, дыхание 60, пульс 160. Под вечер клокотание в груди и отечные хрипы внизу правого легкого. Во всё время болезни все лечебные процедуры Мария Львовна переносила терпеливо, хотя иногда они были ей тяжелы, и она пересиливала себя. Мучится тем, что причиняет беспокойство и хлопоты, жалеет тех, кто при ней дежурит, отсылает их от себя и сама берет воду и молоко. Больше всех ходит за ней муж, она посылает его спать и узнает, действительно ли он спит. К врачам очень благодарна. Какая всегда была терпеливая, кроткая, смиренная, такова и в болезни».
26 ноября Толстой писал В. Г. Черткову: «…У меня другая причина волнения: болезнь Маши. У нее крупозное воспаление легкого, нынче 8-й день, и она очень, очень плоха. Смерть ее эгоистически для меня, хотя она и лучший друг мой из всех близких мне, не страшна и не жалка — мне недолго придется жить без нее, но просто, не по рассуждению, больно, жалко ее, — она, должно-быть, и по годам своим хотела бы жить, и жалко просто страданий — ее и близких. Жалко и неприятно эти тщетные усилия лечением продлить жизнь. А смерть всё больше и больше и в последнее время так стала мне близка, не страшна, естественна, нужна, так не противуположна жизни, а связана с нею, как продолжение ее, что бороться с нею свойственно только животному инстинкту, а не разуму. И потому всякая разумная — не разумная, а умная — борьба с нею, как медицина, — неприятна, нехороша».
27 ноября. Стр. 277—279.
645. 27726—2787. Сейчас, час ночи, скончалась Маша. Странное дело. Я не испытывал ни ужаса….. внепространственной и вневременной жизни. — Д. П. Maковицкий пишет в своих Записках 27 ноября 1906 г.: «В ночь на сегодня, 20 минут первого, Марья Львовна скончалась. Скончалась достойно, не сопротивляясь смерти и не отчаиваясь. За час до смерти узнала Льва Николаевича, притянула к своей груди его руку и сказала: — «Умираю». Противилась впрыскиванию камфары и кофеина, а к концу и питью вина и мешкам с горячей водой. За четверть часа до смерти произнесла: «Коля», — и ласкала его рукой. Потом поднялась и, поддерживаемая подушками, сидя скончалась. Лев Николаевич сидел около нее и за 10 минут до ее смерти поцеловал ей руку. Около нее стояли и сидели все: родители, братья Сергей и Андрей, сестры, невестка Марья Николаевна, Ю. И. Игумнова. В другой комнате были Н. М. Сухотина, доктор Афанасьев и я. Была гробовая тишина. Слышно было только ее слабевшее дыхание… В 2 часа дня Лев Николаевич пришел ко мне; спросил, что я делаю, и потом сказал: — «Как она спокойно умирала!» Видя, как мне тяжела смерть Марьи Львовны, Лев Николаевич сказал: — «В такие времена спасение — занятия. В таких случаях видишь, какая наша жизнь извращенная. Было бы занятие: печку топить, дрова рубить; а тут разговоры, ни к чему не ведущие. Как странно, — продолжал Лев Николаевич, — на меня смерть не производит совершенно никакого впечатления сама по себе, как что-то натуральное. Даже дурной поступок другого человека, не говоря о своем, больше трогает. Т. е., если бы я знал, что она совершила дурной поступок, это мне было бы больнее, чем ее смерть», — так приблизительно сказал Лев Николаевич». См. также: И. Л. Толстой, «Мои воспоминания», изд. «Мир», М. 1933, гл. XXVII, стр. 206—209.
646. 27814—2792. На народном языке жалеть значит любить….. а еще тяжелее телесных. — Эта мысль в измененном виде была включена автором в «На каждый день» (6 июня, 6). См. т. 43, стр. 314.
647. 27923. встретил дурочку Кыню. — Кыня — прозвище дурочки Прасковьи Тимофеевны Лохмачевой из Ясной поляны (1867—1915?), часто приходившей в яснополянскую усадьбу.
29 ноября. Стр. 280—282.
648. 2802. в симфонии. — «Симфониями» или «Конкорданциями» называются книги, содержащие указатели всех слов, встречающихся в Библии. В яснополянской библиотеке сохраняется книга: «Симфония, или Согласие на пять книг пророка Моисея, а именно: Бытия, Исход, Левит, Числ и Второзакония. Составлено трудами покойного преосвященного Парфения, епископа архангельского и холмогорского и кавалера, настоятелей некоторых монастырей и учащих Архангельской семинарии и уездного училища, под главным смотрением его преосвященства», М. 1823. В книге имеются пометки Толстого.
649. 2806-7. вспомнил….. как солгал Готье. — Владимир Владимирович (Гаврилович) Готье (1843—1896) — с 1873 г. по 1895 г. владелец магазина французских и английских книг в Москве на Кузнецком мосту в доме Торлецкого. В 1895 г. продал магазин Тастевену.
650. 28115-17. Прочел превосходное место в М[ыслях] М[удрых] Л[юдей] Конфуция на 29 ноября: Небо и земля велики, но…. — Мысль Конфуция в «Мыслях мудрых людей» на 29 ноября следующая: «Небо и земля велики, но они имеют цвет, образ и величину. В человеке же есть нечто, не имеющее ни цвета, ни образа, ни числа, ни величины, — это нечто разумно. Следовательно, если бы мир сам по себе был неодушевлен, то он был бы одушевлен разумом только человека. Но мир бесконечен, разум же человека ограничен, и потому разум человека не может быть разумом всего мира. Из этого видно, что мир должен быть одушевлен разумом, и разум этот должен быть бесконечен».
651. 28117—2822. подумал о том….. Оно есть было и будет. — Содержание этой записи развито в «На каждый день» (2 марта, 3). См. т. 43, стр. 121.
1 декабря. Стр. 282—283.
652. 28217-19. Нет-нет и вспомню о Маше….. от любви к ней. — 30 ноября (?) 1906 г. Толстой писал П. А. Буланже: «Два раза в уме писал вам и собирался написать, когда первый раз было получено ваше письмо Маше (как больно еще произносить это имя. Сейчас плачу)…»
28 декабря. Стр. 284.
653. 28415-16. Писал за это время: исправленный Кр[уг] Чт[ения]. — Исправленный или «Новый» «Круг чтения», как его называл впоследствии Толстой, составлял одну из главных его работ в течение 1907—1908 гг. В 1909 г., по совету В. Г. Черткова, был назван — «На каждый день». См. прим. 475.
29 декабря. Стр. 284—290.
654. 28428. статья о Зн[ачении] Рев[олюции]. — Статья, вызванная появлением статьи Толстого «О значении русской революции», была напечатана в № 304 «Русских ведомостей» от 15 декабря 1906 г. (И. И[гна]тов, «Литературные отголоски»). Автор, с одной стороны, находит, что «как всё, что выходит из-под пера Толстого, как всё, что доказывает неувядаемость его ума и удивительную жизненную силу, новые мысли его «О значении русской революции» полны интереса»; с другой стороны, признает, что в основу положительной программы Толстого положено «то же «неделание», которое давно фигурирует в числе средств, рекомендуемых гр. Толстым, и которое иначе называется «пассивным сопротивлением». Но в тех размерах, которые предлагаются автором, мера эта требует такого серьезного и полного соглашения между людьми, что предварительная «организация», о которой с иронией отзывается гр. Толстой, неизбежна. Да и вся программа основана на таком изменении свойств человеческой натуры, что ее ожидает та же участь, которая, по описанию автора «Войны и мира», была уделом диспозиции, прочитанной Вейротером накануне битвы под Аустерлицем».
655. 23428-29. иписъмо офицера. — Поручик Д. Дробневский, служивший в киевском гарнизоне, написал Толстому следующее письмо: «Уважаемый и почитаемый Лев Николаевич! Я — поручик Дробневский и служу в Киевском гарнизоне. Извините, что отнимаю у вас дорогое для всех нас ваше время на чтение этих строк, но внутреннее мое заставляет меня это сделать, по следующему поводу. Был я караульным начальником на гауптвахте, где содержится Андрей Кудрин, отказавшийся нести воинскую повинность, как несогласную с его религиозными убеждениями. Вчера я узнал, что вы, Лев Николаевич, поддерживаете в нем эту веру, высказываясь в письмах к нему и литературными своими трудами. Уважая вас, как мыслителя, мне стало непонятным, возможно ли при настоящих экономических данных в жизни государства не иметь войска, и не утопия ли для данного времени антимилитарная проповедь, зиждущаяся на великом девизе: «Возлюби ближнего, как самого себя». Я знаю, что пророки не применяются к настоящему, — их взгляд смотрит в далекое будущее, их учение, положивши лишь начало в настоящем, достраивает крышу лишь в отдаленном будущем. Не Христос ли учил о ближнем 1906 лет назад, а много ли у него истинных последователей? Разве проповедь бросать оружие создаст когда-либо такое общество, в котором забота о ближнем будет равна заботе о себе? Разве не переворот в сфере экономических соотношений, и только он, приведет к такому строю, где не будет ни богатых, ни бедных, где будут все равны, где никто не будет стремиться к захвату чужого, так как человек во всех своих запросах будет удовлетворен? Разве не тогда только все будут «ближними»? Почему вы не выступите, как Бакунин в своем «Бог и государство», с отрицанием первого, если не того и другого вместе? Ведь «Бог» служит тормозом принципа о ближнем, он угнетает и держит в рабстве миллионы людей, в угоду десятку хищников-капиталистов; бога, который совмещает в себе все несправедливости и жестокости? Он отнимает у молодежи время на зазубривание его зверств, легенд, в которых человеческая мудрость
