— я умру, исчезну, и потому203 совершенно все равно, былъ ли я здоровъ, богатъ, славенъ, были ли мои наслѣдники, соотечественники, даже родъ человѣческій болѣе или менѣе счастливы, потому что всего этого для меня не будетъ, да не будетъ и для самого себя. Что же мнѣ дѣлать во время этого перехода моего въ этой жизни изъ одного несуществованія въ другое несуществованіе?204 Отвѣтить на это205 я могу206 съ двухъ сторонъ,207 и оба отвѣта одинаковы. Съ одной стороны,208 я не могу не признать того, что мое появленіе здѣсь и мое прохожденіе черезъ жизнь должно быть нужно той силѣ, которая послала меня сюда,209 и нужно это210 прохожденіе мое не какъ животнаго только, а какъ животнаго существа, одареннаго разумомъ, т. е., что я долженъ дѣлать въ этой жизни что-то такое, для чего нуженъ разумъ. Съ этой стороны положеніе мое подобно тому, въ которомъ былъ бы работникъ, который былъ бы въ томъ одурманеніи, при которомъ онъ забылъ все то, что было съ нимъ передъ этимъ,211 и который очнулся въ неизвѣстномъ ему мѣстѣ съ лопатой въ212 рукахъ и подлѣ недокопанной, но начато[й], выходящей изъ недоступнаго отдаленія канавы. Кто-то властвующій надъ нимъ, очевидно,213 хочетъ, чтобы онъ214 продолжалъ той лопатой,215 к[оторая] дана ему въ руки,216 начатую работу. Тоже испытываетъ и человѣкъ, являющійся въ этотъ міръ и входящій въ обладаніе своего разума: онъ не можетъ не сознавать, чт[о] кто-то хочетъ отъ него то, чтобы онъ своимъ разумо[мъ] продолжалъ начатую въ этомъ мірѣ разумную работу.

[12 Сентября 1907. Я. П.]

Таковъ одинъ, съ одной стороны, отвѣтъ на вопросъ о томъ, что дѣлать человѣку во время прохожденія его въ этомъ мірѣ отъ однаго несуществованія къ другому?

Другой, съ другой стороны отвѣтъ на тотъ же вопросъ, еще болѣе ясный и, если можно такъ сказать, еще болѣе несомнѣнный, это то, что живу я въ этомъ мірѣ для блага, для блага и ни для чего иного, какъ только для блага. И говоритъ мнѣ это уже не разумъ, не случайныя мои разсужденія, наблюденія, а не переставая все существо во все время моей жизни. —

Отвѣтъ этотъ такъ простъ и ясенъ, такъ сознается217 всегда и218 всѣми, что онъ долженъ бы былъ [быть] принятъ всѣми и никѣмъ никогда не оспариваемъ. На дѣлѣ же выходитъ то, что отвѣтъ этотъ признается справедливымъ только дѣтьми и самыми простодушными людьми; люди же219 взрослые, думавшіе и наблюдавш[іе] жизнь, признаютъ этотъ отвѣтъ несогласны[мъ] съ разумомъ и наблюденіемъ, — именно то, что люди,220 полагающіе цѣль своей жизни въ221 благѣ, не только не достигаютъ его, но большей частью222 становятся несчастными. Что же это значитъ? Неужели223 признать, что та сила, к[отор]ая ввела меня въ жизнь, к[отор]ая обусловливаетъ мою жизнь, вложила въ меня, во всѣхъ насъ неистребимую, всегдашнюю потребность блага только для того, чтобы обмануть, измучить насъ, заставить насъ стремиться къ тому, чего мы не можемъ достигнуть? Неужели основныя начала души: разумъ и желаніе блага противуположны другъ другу, исключаютъ одно другое? Этого не можетъ быть, — всегда отвѣчало и не можетъ иначе отвѣчать сердце человѣческое. И дѣйствительн[о], этого никогда не было, не могло и не можетъ быть. Разумъ и желаніе блага нетолько не противуположны другъ другу, не исключаютъ одно другое, а напротивъ, немыслимы одно безъ друга[го], дополняютъ одно другое.

224Дѣло въ томъ, что они кажутся несогласимы только тогда, когда извращено225 понятіе желані[я] блага, приписываемаго личности; извращенъ и разумъ, когда онъ признаетъ226 возможнымъ такое благо. Извращено понятіе желанія блага, когда цѣль этого желанія представляется въ благѣ227 личности. Благо это немыслимо при228 неизбѣжности нетолько смерти, разрушающей всякую229 возможность блага личности, но при существованіи борьбы за существован[іе] во всѣхъ ея видахъ, при существовані[и] физическихъ страданій, болѣзней… И эта невозможность была бы совершенно очевидн[а], если бы обманъ не поддерживался извращеннымъ разумомъ, к[отор]ый самым[и] разнообразными изворотами не старался бы или скрыть эту невозможность или оправдать ее. Такъ оправдываютъ эту невозможность всѣ ученія о будущей загробной жизни и вытекшія изъ этихъ религіозныхъ ученій (хотя и отрицающія ихъ) философскія230 ученія о нравственномъ231 долгѣ (Кантъ и его послѣдователи). Также стараются скрыть эту невозможность ученія эпикурейскія, позитивистовъ и232 тѣхъ, к[оторые] отчаива[ются] въ жизни. Скрываютъ эту явную невозможность блага личности, кромѣ разсужденій извращеннаго разума, еще и самыя грубыя и простыя средства разжиганія страстей и притупленія, даже искусстве[нными] средствами (одурманивающими веществами) разума.

233Такъ что кажется невозможнымъ благо и234 противорѣчивы[мъ]235 это желаніе блага въ человѣкѣ съ его разумомъ только п[отому], ч[то] извращены и понятіе блага и разумъ человѣческій. Извращено желаніе блага тѣмъ, что основное, главное, составляющее жизнь человѣк[а] и неистребимое въ немъ желаніе блага не есть желаніе блага для своей тѣлесной236 личности, — оно кажется только такимъ при неразвитомъ и извращенномъ разумѣ, — а есть желаніе блага себѣ, своему духовному существу, тому существу, к[отор]ое человѣкъ сознаетъ не въ одномъ себѣ, но во всемъ живомъ и особенно сильно и живо въ237такихъ же, какъ онъ, людяхъ. Желані[е] же блага238 своему духовному существу, сознаваемому человѣкомъ во всемъ живомъ, проявляется въ человѣкѣ любовью.239 И потому истинное240 благо человека есть то благо, к[отор]ое онъ находитъ въ любви, въ томъ чувствѣ любви, к[отор]ое онъ сознаетъ въ себѣ, к[отор]ое даетъ ему счастье и к[отор]ое онъ можетъ безконечно увеличивать и въ увеличеніи к[отор]аго и въ пользованіи к[отор]ымъ никт[о] и ничто не можетъ ему препятствовать, въ к[отор]омъ человѣкъ чувствуетъ себя всемогущи[мъ], въ к[отор]омъ сливается, соединяется съ тѣмъ Началомъ, к[отор]ому онъ приписываетъ свое существованіе. Таково извращеніе понятія блага. Извращеніе же разума состоитъ именно въ этомъ нетолько241 непониманіи того, въ чемъ истинное благо, но въ признані[и] кажущагося блага личности за настоящее благо, въ признан[іи]242 возможности блага гдѣ-то за гробомъ или здѣсь, въ этой жизни, для человѣческ[ой] личности. —

Стоитъ возстановить понятіе истиннаго блага, состоящаго въ увеличеніи любви, и откинуть всѣ тѣ ложныя разсужденія, к[отор]ым[и] разумъ старается скрыть безвыходное противорѣчіе желанія блага и невозможности его, для того, чтобы желаніе блага истиннаго, нетолько243 вложеннаго въ душу человѣка, но составляющаго эту душу, выражающаго[ся] любовью и не могущаго встрѣтить препятствій и не [быть] все болѣе и болѣе удовлетвореннымъ, чтобы это желаніе блага и не было бы самымъ яснымъ и точнымъ отвѣтомъ на вопросъ о томъ, что дѣлать человѣку во время этого прохожденія отъ одного существованія къ другому, к[отор]ое мы называемъ жизнью. — Разумъ, съ одной стороны, отвѣчаетъ мнѣ на этотъ вопросъ тѣмъ, что я — работникъ, долженствующій исполнить въ этой жизни то служеніе, котораго хочетъ отъ меня пославшій и давшій мнѣ для этого служенія нужное орудіе.244 Отвѣтъ въ томъ, что я — работникъ и долженъ дѣлать нужное хозяину245 дѣло. На вопросъ же о томъ, въ чемъ именно это дѣло, и зачѣмъ мнѣ его дѣлать? разумъ мой не отвѣчаетъ мнѣ. И вотъ тутъ-то, съ другой стороны, я получаю самое твердое и ясное указаніе на то, въ чемъ это дѣло и зачѣмъ мнѣ его дѣлать? Дѣлать для блага, потребность к[отор]аго составляетъ сущность моей души.

Кто-то, что-то хочетъ отъ меня, чтобы я дѣлалъ какое-то дѣло, пользуясь даннымъ мнѣ орудіемъ разума.

Я спрашиваю: что именно и зачѣмъ мнѣ дѣлать? И мнѣ отвѣчаетъ неудержимое,246 неперестающее стремленіе къ благу моего духовнаго существа, к[отор]ое выражается во мнѣ любовью, такимъ свойствомъ, въ к[отор]омъ я сознаю себя нетольк[о] свободнымъ, но всемогущимъ.

Казалось бы, чего же еще для того, чтобы не было никакого сомнѣнія. Но и этого мало. Для того, кто бы всетаки усумнился въ этомъ, готово самое убѣдительное247 доказательство:248 Доказательство это — опытъ. Пусть только испытаетъ человѣкъ истинность этого положенія, пусть хоть на время перенесетъ свою жизнь изъ ложнаго исканія блага для своей тѣлесной личности въ благо духовной — въ увеличеніе въ себѣ любви ко249 всему живому, к[отор]ое окружаетъ его и съ к[отор]ымъ онъ входитъ въ сношеніе, и онъ тотчасъ всѣмъ существомъ своимъ почувствуетъ полное освобожденіе отъ всѣхъ стѣсненій, страховъ, главное, тяжелыхъ, недобрыхъ чувствъ, тотчасъ почувствуетъ250 то самое душевное состояніе,251 котораго всегда желало все существо его. Мало и этого, отдавшись этому чувству, человѣкъ почувствуетъ, что нетолько всѣ252 такъ называемые горести, страх[и],253 болѣзни, испытываем[ые] личностью, но самая явная для разума неизбѣжная смерть, к[отор]ая уничтожа[етъ] все, самая смерть перестаетъ существовать для человѣка, положившаго свою жизнь въ духовномъ началѣ, живущемъ во всемъ и сознаваемомъ имъ любовью.

2) Если человѣкъ знаетъ или думаетъ, что знаетъ, что ему дѣлать для того, чтобы ему и всѣмъ людямъ было хорош[о], лучше всего жить, то это, чтò онъ знаетъ, или думаетъ, что знаетъ, и есть вѣра.

3) Есть доля правды въ томъ, что жизнь моя, моя духовная жизнь остается въ тѣхъ людяхъ, к[отор]ымъ она нужна была. Можетъ быть, я есмь то, что осталось въ другихъ существахъ отъ духовной жизни какого-нибудь существа. И то существо было тоже соединеніе духовныхъ началъ другихъ существъ, и тѣ также. (Чепуха.)

4) То, что y NN254 такая жена, нужно было именно для него. А то бы онъ возгордился своей святостью.

5) Сказать NN,255 чтобы не увлекался мною. Во мнѣ и теперь и гадости, и глупости, и хитрости безъ конца.

6) Сейчасъ въ первый разъ почувствовалъ полную свободу отъ мнѣнія о себѣ людей. И какая радость, спокойствіе и сила! Помоги Богъ удержать.

Все это отъ Саш[инаго] почерка писалъ сегодня, 12 Сент. 1907. Я. П.

Спалъ мало. Въ постел[и] думалъ, записывалъ. Очень духовно бодро себя чувствую. Давно не испытывалъ такого.

15 Сент.

Оба дня писалъ бесѣды съ молодежью. — Вышло ни то ни сё.256 Былъ тяжелый разговоръ съ С[оней]. Истинно жалко ее. Записать надо:

1) Человѣкъ есть проявленіе божества, но ему кажется сначала, что онъ особенное существо: «я». Ему кажется, что онъ — «я» отдѣльный, что онъ человѣкъ; а онъ Богъ — проявленіе его. Не знаю, какъ животныя, но человѣкъ нетолько можетъ, но долженъ это познать. А познавъ это, человѣкъ не можетъ не полагать свою жизнь въ соединеніи со всѣмъ — т. е. въ любви. — Послѣдствіемъ этого для человѣк[а] — благо.

2) Любить дурнаго человѣка кажется невозможнымъ. Оно и точно невозможно. Но любить надо и можно не человѣка, а задавленнаго, заглушеннаго Бога въ человѣкѣ, и любить этого Бога, и стараться помочь ему высвободиться. И это нетолько можно, но радостно.

3) Настоящая, серьезная жизнь только та, к[отор]ая идетъ по сознаваемому высшему закону; жизнь же, руководимая похотями, страстя[ми], разсужденіями, есть только преддверіе жизни, приготовленіе къ ней, есть сонъ.

4) Какъ въ старѣющемся человѣкѣ, все болѣе и болѣе проявляется въ немъ согласіе съ силой божьей