Свободная любовь. Лев Николаевич Толстой
Комедія въ 2-хъ дѣйствіяхъ.
ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:
1) Лидія Андревна Щурина, подъ 30 лѣтъ, необыкновенные бросающіеся въ глаза туалетъ и прическа.
2) Дмитрій Сергѣичъ Щуринъ, ея мужъ, подъ 40 лѣтъ <былъ разбитъ параличомъ, очень толстъ и лѣнивъ>.
3) Капитолина Андревна, ея сестра, дѣвица 25 лѣтъ, одѣвается также странно, какъ и старшая сестра.
4) Ольга,[1] племянница Щурина, 19 лѣтъ, барышня, только что пріѣхавшая изъ деревни.
5) Масловской, 22 лѣтъ, худощавый франтъ съ стеклушкомъ въ глазу и большимъ количествомъ брелоковъ, любовникъ Лидіи.
6) Его превосходительство Иванъ Никанорычъ Лацканъ, подъ 60 лѣтъ, значительное лицо, учтивый свѣтской старичокъ, дядя и любовникъ Лидіи.
7) Подполковникъ Кулешенко, недавно вернувшійся съ войны, 35 лѣтъ.
8) Князь Чивчивчидзе, 18 лѣтъ, очень хорошъ собой, въ Грузинскомъ костюмѣ, говоритъ по русски не совсѣмъ чисто и съ особеннымъ удареніемъ на гласныя.
9) Катерина Ѳедотовна, крѣпостная горничная и няня Ольги, пріѣхала съ Ольгой изъ деревни, около 40 лѣтъ.
10) Нанятой лакей Щуриныхъ.
Дѣйствіе происходитъ въ Москвѣ въ весьма богато и вычурно убранномъ домѣ Щурииыхъ.
ДѢЙСТВІЕ I.
Театръ представляетъ будуаръ Лидіи. Комната обтянута штофомъ, въ серединѣ потолка виситъ матовая лампа, большой и маленькой диванъ, трюмо, одна дверь на право, другая въ серединѣ, на одной стѣнѣ на коврѣ висятъ пистолеты и кинжалы; передъ диваномъ медвежья шкура. <На маленькомъ диванѣ лежитъ ньюфундланская собака>. В углу клѣтка съ попугаемъ.
ЯВЛЕНIE I.
Лидія одна, въ красномъ шлафрокњ, съ ногами обутыми въ горностаевыя туфли лежитъ на болъшомъ диванњ и куритъ сигару. – <Подлњ нея на столѣ стоитъ бутылка вина>.
Милый дикарь… мой Теверино… да, я не шутя люблю его и всему свѣту скажу, что я люблю его. – Помню, какъ Масловской подвелъ мнѣ его на этомъ балѣ и шутя просилъ, чтобы я не влюбилась въ него; а я влюбилась, и влюбилась страстно, потому что нельзя не влюбиться… этотъ грузинской костюмъ, который такъ идетъ къ нему, это южное страстное лицо, эти чудные волосы…. Нѣтъ, я не могу пробыть нынче вечеръ безъ него, и я должна ему сказать, какъ я люблю его. Я всегда прямо говорила: «люблю», тѣмъ людямъ, которыхъ любила, потому что горжусь этимъ чувствомъ, а этаго дикаго Князька надо обнять и поцѣловать при всѣхъ, чтобы онъ понялъ мою любовь и высказалъ бы свою; и я сдѣлаю это. – Слава Богу, я уже давно стою выше суевѣрій толпы. – (Приподнимается къ столу, подвигаетъ себѣ чернильницу и портфель и пишетъ.) Любезный и милый Князь……. я жду васъ нынче вечеромъ…. (Звонитъ.) Я жду васъ нынче вечеромъ…. надѣюсь, что и въ Грузіи… исполняютъ просьбы женщинъ… (Входитъ слуга.) Подожди…. (Пишетъ молча.) Нѣтъ, онъ не пойметъ, послать за нимъ лучше мужа. (Обращаясь къ слугѣ.) Гдѣ Дмитрій Сергѣичъ?
Отдыхать изволятъ.
Лидія.
Разбуди и позови сюда поскорѣе.
Слушаю-съ. (Уходитъ.)
Лидія (разрываетъ начатую записку и пьетъ глотокъ вина и задумывается.)
Нѣтъ… и онъ любитъ меня, я это чувствую….. (Опять задумывается и улыбается.) Здѣсь нынче вечеромъ и мы одни… можетъ быть, минута истиннаго счастья. Одно – несносный дядя помѣшаетъ опять, пріѣдетъ съ своими допотопными нѣжностями… (Входитъ Щуринъ, встряхиваясь, чтобы совершенно очнуться; Лидія, не глядя на него, протягиваетъ ему руку.) Здраствуйте, мой другъ, что вы подѣлывали?
Щуринъ (садится на кресло подлѣ нея).
Отдыхалъ. Вы меня звали, Лили?
Лидія.
Щуринъ, окажите мнѣ услугу?
Щуринъ.
Все, что хотите, Лили.
Лидія.
Вы знаете, гдѣ живетъ Князь Чивчивчидзе?
Щуринъ.
Этотъ хорошенькой, Лили? не знаю. —
Лидія.
Ну, вы сыщете его, поѣзжайте только сейчасъ и скажите ему, что я непремѣнно хочу его видѣть у себя нынче вечеромъ. Послушайте, Щуринъ, будьте милы какъ всегда, кажется, я рѣдко прошу васъ о чемъ нибудь и оставляю васъ совершенно свободнымъ. Поѣзжайте.
Щуринъ.
Пожалуйста, не сердитесь, Лили, за то, что я вамъ скажу. Я тоже рѣдко вамъ говорю что нибудь. Я слишкомъ уважаю васъ и цѣню вашу искренность; но, шеръ Лили, не зовите его нынче; вы знаете почему. —
Лидія.
Нѣтъ не знаю.
Щуринъ.
Кажется, мы въ 10 лѣтъ узнали другъ друга, вы видѣли, что я никогда, ниразу не позволилъ себѣ ревновать васъ. Повѣрьте, я понимаю также, какъ вы, въ нашъ вѣкъ всю смѣшную, бeзчестную сторону ревности: я знаю, что любовь должна быть свободна, и что искренность благороднѣе всего. Но Лили, машеръ, я теперь не для себя прошу, чтобы вы не звали нынче Грузинскаго Князя и вообще были бы осторожнѣе съ нимъ. Было бы слишкомъ смѣшно и глупо, ежели бы я ревновалъ васъ, какъ мальчикъ, я прошу этаго для васъ: вы знаете, вашъ дядя человѣкъ не нынѣшняго вѣка, не такъ смотритъ на это, какъ я…….
Лидія.
Ахъ, Богъ мой! какой вы смѣшной, Щуринъ! да кто же велѣлъ дядѣ влюбиться въ меня.
Щуринъ.
Ну, разумѣется…
Лидія.
A мнѣ то чтожъ дѣлать? Сначала меня забавляла его стариковская страсть, а теперь ужъ мнѣ давно это скучно. Кто ему мѣшаетъ любить меня какъ друга, какъ племянницу, но ревность, просьбы, нѣжности… <Я не могу и не хочу для кого бы то ни было стѣснять себя.>
Щуринъ.
Лили, вы еще совершенный ребенокъ… Подумайте, какъ много сдѣлалъ для насъ этотъ человѣкъ и какъ много можетъ для насъ сдѣлать и сдѣлаетъ, ежели вы сами не возстановите его. Вы не хотите знать нашихъ средствъ, a вѣдь ежели бы не онъ, намъ бы давно было жить нечѣмъ. Съ своей страстью къ вамъ, подумайте, какъ много онъ еще можетъ сдѣлать для насъ. Положимъ, что эта страсть смѣшна и тяжела для васъ, но вы должны поддерживать ее, подумайте объ этомъ – <у васъ дѣти, Лили.>
Лидія <(съ досадой).>
Вы всегда правы.
Щуринъ.
Да чтожъ дѣлать? —
Лидія.
Я знаю, что вы правы, но мнѣ чтожъ дѣлать? Вы меня знаете, я не могу притворяться и скрывать свои чувства. (Съ жаромъ.) Я люблю Князя! Какъ никогда никого не любила. Я для него готова отдать все – дѣтей, все въ мірѣ. И вы хотите, чтобы этимъ святымъ, высокимъ чувствомъ я жертвовала для вашихъ денежныхъ разсчетовъ. (Съ гордостью.) Нѣтъ, Щуринъ, еще вы меня не знаете и не хотите понять!
Щуринъ (спокойно).
Лили, я васъ знаю, я васъ цѣню, 10 лѣтъ нашихъ дружескихъ отношеній могли бы васъ убѣдить въ этомъ, но будьте благоразумны, мой другъ. – Вотъ ужъ З года я съ удовольствіемъ вижу ваши отношенія съ Масловскимъ и знаю, что онъ нашъ лучшій другъ. Теперь въ нынѣшнюю зиму вы увлеклись этимъ героемъ Полковникомъ, я тоже ничего не говорилъ, потому что вы какъ всегда были искренни и честны въ вашемъ увлеченіи, и оно никому не мѣшало; но теперь вы вспомните, чѣмъ вы обязаны вашему дядѣ, чтò мы можемъ еще ожидать отъ него. Намъ надо беречь его; а вы такъ неосторожно при немъ кокетничаете съ этимъ Княземъ. Я видѣлъ третьяго дня, какъ дядя переменился въ лицѣ и тотчасъ уѣхалъ, когда вы вдругъ напали на Олиньку и увели Князя въ цвѣточную и заперли двери. Будьте осторожнѣе, ежели не для меня, то для себя и для вашихъ дѣтей, вотъ все, о чемъ я прошу васъ, будьте благоразумны.
Лидія.
Я вамъ сказала, что я люблю, такъ не могу я быть благоразумной, – особенно, когда я вижу эту Ольгу, вашу племянницу, которую вы Богъ знаетъ зачѣмъ выписали сюда, которая кокетничаетъ съ Княземъ. – Это еще больше разжигаетъ мою страсть, я надѣлаю глупостей, а вы хотите, чтобъ я была благоразумна. И зачѣмъ вы выписали сюда эту Ольгу? <Опять какое нибудь благоразуміе? Отошлите ее назадъ.>
Щуринъ.
<И точно, опять этаго требуетъ благоразуміе.> Какъ мнѣ это ни больно, но я второй разъ долженъ противорѣчить вамъ, Лили. – Олинька добрая дѣвушка, правда провинціялка, отсталая, но она мнѣ ближайшая родня, она сирота, и главное, ежели бы не ея 3 тысячи въ годъ, я васъ увѣряю, что намъ бы ужъ нельзя было больше оставаться въ Москвѣ.
Лидія.
Ну прекрасно, все прекрасно и правда, но поѣзжайте къ Князю и привезите его. Я только объ одномъ прошу васъ…
Щуринъ (дњлаетъ строгую угрожающую мину).
Лили….. (Входитъ Масловской).
ЯВЛЕНИЕ II.
Тѣ же и Масловской.
Щуринъ (не вставая подаетъ ему руку).
Bonjour, cher. Хоть вы помогите мнѣ уговорить эту взбалмошную головку: можетъ быть, вы будете убѣдительнѣе меня. —
Лидія (протягивая руку, которую Масловской цѣлуетъ, садясь у ея ногъ на диванњ).
Нѣтъ, онъ лучше понимаетъ меня и сдѣлаетъ то, объ чемъ я его прошу. Онъ любитъ и слѣдовательно великодушенъ, а не благоразуменъ. (Презрительно выговариваетъ последнее слово.)
Масловской.
Все сдѣлаю, особенно нынче (глядя на нее нњжно) когда вы такъ прелестны…….. (Она жметъ ему руку.) A вѣдь вы проиграли пари – Кулешенко дѣйствительно[2] носитъ накладку – я узналъ. Навѣрно. (Понижая голосъ.) Такъ я имѣю право поцѣловать вашу ножку…
Щуринъ (встаетъ и отходитъ къ попугаю).
Попка! попочка! попочка! Уа!…
Лидія (улыбаясь).
Да, но прежде вы должны исполнить еще мою просьбу; поѣзжайте сейчасъ, найдите гдѣ хотите Князя Чивчивчидзе и привезите его ко мнѣ, непремѣнно нынче вечеромъ. Непремѣнно, слышите! Я хочу этаго.
Масловской.
А вы все еще влюблены въ него?…
Лидія.
Нѣтъ, Масловской! Я не влюблена, – влюблена – это какъ-то глупо, банально, и не люблю его такъ,какъ васъ; но это что-то и больше, и меньше. Я увѣрена, знаю впередъ, что черезъ три дня этотъ дикарь-ребенокъ надоѣстъ мнѣ, и я буду опять нераздѣльно ваша, но теперь я до такой степени страстно люблю и желаю его, что я кажется умру, ежели не увижу его. Вчера его не было, и я вечеромъ приняла опіуму и, Боже мой, какъ я наслаждалась! и вотъ у меня уже опять готова пастилька на нынче, ежели онъ не пріѣдетъ. – Я знаю, что вы сдѣлаете это для меня, вы мой лучшій другъ и вы такъ нѣжны, что въ состояніи понять всѣ оттѣнки женскаго чувства.
Масловской (во все время ея монолога съ нњжной улыбкой глядњвшій на нее).
Я васъ понимаю, Лиди, да, но не забывайте, что всегда и все я сдѣлаю, что могу сдѣлать для вашего счастія, но что иногда это для меня тяжелая жертва. Я всего отдалъ себя вамъ и навсегда, не требуя отъ васъ ничего, а съ благодарностью принимая то, что вы мнѣ даете. Вы мнѣ дали свою дружбу, дали право говорить вамъ о своей любви, и я счастливъ; но въ душѣ я все таки желалъ бы всегда имѣть васъ всю, и вашу дружбу, и ваши увлеченья. Развѣ я не страдалъ, когда я привелъ къ вамъ Кулешенко, (иронически) этаго Севастопольскаго героя, нажившаго себѣ тамъ билетъ въ 10,000; но всѣ ваши увлеченія, даже ваши ошибки священны для меня. Я не сталъ васъ разочаровывать. Вы разочаровались сами, но за то хоть недолго, но вы были счастливы, а я радовался и страдалъ, глядя на ваше счастье. Теперь тоже я радъ, что посредствомъ этаго прелестнаго дикаго ребенка
