монархия разбита, раздроблена. Где австро-венгерский император Карл? Он где-то прячется. Граф Чернин? – где-то скрывается. А Советская власть существует и в Москве, и в Петрограде, и в Самаре, и везде она во сто раз прочнее, чем была год тому назад.
Нам угрожали тиски англо-французского империализма, и был момент, когда эти тиски, казалось, грозили нас смертельно зажать. После победы над Германией не было предела всемогуществу англичан и французов. Более того, сама германская буржуазия вместе с Гинденбургом охотно шла на службу к Франции и Англии для подавления большевиков. У меня есть свежие немецкие газеты, где прямо говорится в ряде передовых статей: «на западе, т.-е. на границе между Германией и Францией, возвышаются стены из бетона и чугуна – стены старой национальной ненависти между Францией и Германией. Но это все ничтожно по сравнению с той пропастью, какая отделяет нас на востоке. С Францией мы должны так или иначе прийти к соглашению, но с большевиками, но с Советской властью – никогда. Это другой миропорядок, они отрицают – так прямо и сказано – «они отрицают всякие основы хозяйственной жизни и частную собственность» и – прибавим от себя – порядок, на котором основан священнейший барыш. Борьба с Англией и Францией, старые крепости Бельфор, Верден, – все это ничтожно по сравнению с той ненавистью, которую мы внушаем объединенному европейскому капиталу. Таково признание германской буржуазии, придавленной, униженной, ограбленной, которая и сейчас, извиваясь под пятой французской и английской буржуазии, говорит: «а все же ты мне ближе, ты мне роднее, чем эта страшная советская коммунистическая республика». Вот чувство, какое они к нам питают в Германии, во Франции, в Англии, везде.
Правда, вы можете сказать, что, когда Англия и Франция предлагали поездку на Принцевы острова, Советская власть согласилась на такую поездку, и согласилась сейчас, как тогда в Брест-Литовске, потому, что мы готовы использовать всякую возможность, для того чтобы сократить наш фронт, завоевать перемирие, передышку, облегчить тяготы нашей Красной Армии и всего рабочего народа. Разумеется, мы поехали бы на Принцевы острова, как мы ездили в Брест-Литовск, не из симпатии, уважения и доверия к Клемансо, Ллойд-Джорджу и к этому старому заокеанскому ханже и лицемеру Вильсону, – нет, товарищи, на этот счет Клемансо, Ллойд-Джордж и Вильсон, как раньше Гогенцоллерны и Габсбурги, не заблуждаются ни на один час, они знают, что мы к ним питаем те же самые чувства, какие они питают к нам. Мы связаны с ними внутренней ненавистью, внутренней смертельной враждой, и соглашение с ними диктуется только холодным расчетом и является по существу своему временным перемирием, после которого борьба неизбежно разразится с новой силой.
Раньше казалось, что нас задушат, потом нам предложили Принцевы острова, потом перестали об этом говорить. Почему? – Потому что Колчак, Деникин, Краснов и Маннергейм в Финляндии заявили империалистической бирже: «дайте нам срок, дайте нам еще два-три весенних месяца, Советская власть будет задушена, и вам не понадобится с ней договариваться на Принцевых островах». На это Ллойд-Джордж отвечал: «вы нам обещали это давно. Раньше всех обещал Милюков, потом Керенский, Скоропадский на Украине, потом Краснов, теперь Краснов бежал из Ростова, его сменил Богаевский, – вы все обещали. Колчак давно обещал Америке. Мы вам помощи войсками больше не дадим, у нас положение на севере и на юге становится все хуже и хуже». Тогда Колчак, Деникин и другие отвечали: «мы просим, мы умоляем дать нам хоть небольшой срок, чтобы покончить с Советской властью. Не вступайте же с ней в переговоры, не укрепляйте ее положения. К весне мы подготовим широкое наступление».
И вот оно наступило – это весеннее наступление. Союзники в течение всей зимы давали денег, снаряды. Они не давали живой силы, ибо боялись впутаться слишком глубоко в наши дела, увязнуть в нашей советской равнине, ибо на опыте Германии увидали, что к нам в Россию войска империалистов вступают под трехцветным знаменем империализма и насилия, а отсюда, из Советской России, те же войска уходят под красным знаменем коммунизма.
Они согласны давать оружие, деньги, винтовки, сребреники, но уводят своих солдат.
Во Франции руководящая газета «Тан» («Время») и в Англии газета того же названия «Таймс» открыто говорят о том, что из Одессы уводят французские войска потому, что после падения Николаева и Херсона положение десантной армии в Одессе стало слишком опасным. Так прямо и говорят об этом в европейской печати. У меня есть телеграмма, полученная сегодня или вчера, относительно положения союзнических войск на севере России, – не знаю, была ли она опубликована в печати: «Америка. Радио из Парижа для Канады. Невольное волнение, охватившее британские круги относительно серьезной опасности уничтожения, грозящей архангельской экспедиции, только подтвердило мнение американских военных, высказанное много месяцев тому назад. Прибавились новые яркие факты, а именно: бунт финских войск в Архангельске».
Американцы и англичане мобилизовали или вернее привлекли к себе финские полки, когда немцы занимали Финляндию. Англичане выступали, как освободители финнов от германского империализма. Теперь американское радио из Парижа сообщает открыто о бунте финских солдат в составе англо-американской армии на нашем северном побережье: «Бунт финских войск, грозящий отрезать единственный путь наших солдат, а также концентрация большевиками боевых судов на Двине и Ваге доказывает их готовность к атаке. Люди из Канады составляют главную часть отряда в этом месте. Официальные лица признают, что нет ни малейшей надежды усилить их состав до большевистского нападения».
Лондонская «Дейли-Мейль» говорит в передовой статье: «ответственность за опасность лежит на союзниках. Они послали эту союзную армию и отказались отозвать ее обратно. Это они сделали с полным сознанием и совершенно пренебрегли опасностью, угрожающей армии, несмотря на предостережения со стороны солдат и моряков. Взоры всего мира обратятся к ним, если они попадут в руки врагов, так как их судьба будет ужасна» и пр., и пр. Разумеется, это наглая ложь. Если они попадут к нам в руки, мы поступим с ними так, как поступили с теми сотнями, а теперь вероятно уже тысячами французов, англичан и американцев, которые взяты нами в плен на Украине и на севере. Мы их посадили на школьную скамью и дали им преподавателей, французов и англичан-коммунистов, и они делают превосходные успехи.
Недавно в английском парламенте буржуазный депутат запрашивал морского министра, правда ли, что некий англичанин Прайс[55] вел преступную большевистскую агитацию на Мурманском побережье, и верно ли, что там было восстание английского батальона и что его пришлось убрать. И английский морской министр вынужден был подтвердить, что да, этот Прайс был раньше корреспондентом газеты «Манчестер Гардиан», английской демократической газеты, у нас в советской школе стал коммунистом, отправился из Москвы на север и вел там агитацию с огромным успехом. Там было восстание не одного батальона, а нескольких, и эти войска пришлось увезти в Англию. А в Одессе французским генералом были расстреляны два французских товарища за агитацию среди войск.[56] Недаром этот французский генерал сослался на слишком суровый климат и поторопился увезти свои войска на родину.
Я мог бы привести цитату из немецкой газеты, которая говорит: «Красная Армия сильна, но она сильна не столько оружием, сколько словесной пропагандой. Большевики, – говорит газета, – это не простая политическая партия, которая в настоящее время господствует в русском государстве, – нет, это мировые революционеры, которые принцип государственного интернационализма проводят практически и практически же отрицают основы хозяйственной жизни и понятие частной собственности».
И дальше: «против внушительной массы Красной Армии, – говорит она, – мы не сможем сопротивляться нашими гинденбурговскими добровольческими отрядами и защищать границу, потому что в ее распоряжении имеется колоссальная сила пропаганды, – всех недовольных во всем мире она мобилизует под знамя Советской власти».
Вот признание, которое делает буржуазная газета «Берлинер Тагеблат». Она констатирует страшнейшую растерянность господствующих классов во всем мире и заканчивает прямыми комплиментами по адресу Советского правительства: «насколько ясна и сознательна политика Ленина и Троцкого, настолько бессмысленна и противоречива политика стран Согласия. Своей политикой они только толкают Германию в руки большевиков» и пр., и пр.
Вот мысли, которые теперь господствуют в головах имущих классов, буржуазии, министров, правительств, генералов всех стран. Они видят, как какая-то могущественная стихия проникает в сознание трудовых масс. Везде они воздвигают карантины, которые должны окружить Советскую Россию и не пропускать бацилл большевизма к себе на запад, и в то же время их десанты создают непосредственную возможность заражения. Растерянность, беспомощность, полная идейная и политическая прострация констатируются руководящей печатью. Я цитировал и «Таймс», и «Тан», и французскую, и берлинскую газеты – все они жалуются на растерянность и на глупость своих господствующих классов. Давно сказано, что кого Юпитер хочет погубить, у того он отнимает первым делом разум. Это понятно: когда положение класса становится безвыходным, он часто теряется.
Я не стану входить в оценку этих фактов. Да дело и не в оценке. Там, где история работает за нас, за рабочий класс, она толкает его вверх. Там, где история показывает основу господства старых классов, там неизбежно мы будем иметь успех. Старые классы осуждены историей. На это я указывал, когда говорил, что наше международное положение становится лучше с каждым месяцем, с каждой неделей, с каждым днем. Мы становимся крепче, они – слабее. Вот почему не испугались мы перемирия. Время работает за нас. Перемирие закончится, – мы будем сильнее, они будут слабее. Будет ли перемирие или нет, не знаю, но они свои войска уводят, и на севере мы продвигаемся успешно вперед. После взятия Шенкурска там у нас сосредоточиваются новые силы, и как раз вчера телеграмма сообщает о новом продвижении в сторону Архангельска на 18 верст вперед. Я не сомневаюсь, что это только начало нового наступления, которое передаст в нашу коммунистическую школу несколько тысяч хороших английских и американских коммунистов.
Все это говорит за то, что наше международное положение благоприятно. Последние недели, последние месяцы еще оставлены историей для наших внутренних врагов. И они знают, что если теперь вот в апреле, в мае, в июне или в июле им не удастся заставить нас поскользнуться, упасть у самого порога европейского социализма, то это не удастся им никогда. Бывает, что здоровый и крепкий человек поскользнется на апельсинной корке и сломит себе шею. Так и они надеются на то, что рабочая и крестьянская власть, в этих трудных условиях, когда европейская революция развертывается, но еще не достигла полной победы: когда нас тормошат со всех сторон; когда Колчаку и Деникину достаточно будет, может быть, в одном месте прорвать фронт,
