запугать, терроризировать, лишить духа Красную Армию, обмануть крестьян-середняков, поднять их лозунгом Советской власти против Советской власти, создать замешательство и кровопролитие, – что в этих трудных условиях Советская власть погибнет в России накануне своего полного торжества во всем мире.
Вот смысл наступления Колчака. На всех других фронтах наступление сорвалось. Немецкие гинденбурговские батальоны имеют кое-какой успех в Латвии, на западе вообще, вместе с поляками, вместе с латышскими, эстонскими, литовско-белорусскими белогвардейцами, но те же самые газеты – тут две у меня: восточно-прусская и берлинская – прямо говорят: «это случайные, частичные успехи, мы их развить не можем. Если у нас есть сколько-нибудь стойкие части, они нам нужны теперь в Берлине против спартаковцев, а не против русских большевиков».
Положение на Западном фронте восстанавливается. Петлюровские банды расползаются, разлагаются. Они нам не страшны. Советская революция из Украины перешла в Галицию, а Галиция была тылом Петлюры. Этот тыл горит теперь ярким пожаром за их спиной. На Украине регулярных красноармейских частей было немного. Однако, и перед этим могущественным рабочим и крестьянским восстанием отступали деморализованные не только русские белогвардейцы Гришина-Алмазова, но и англо-французские регулярные части, с которыми мы сражались под Березовкой, где забрали большую военную добычу, в том числе и три грозных танка.
На Дону, в Донецком бассейне, никакого наступления против нас не вышло. Там идет и продолжается наше победоносное продвижение на Дон, а в дальнейшем пойдет и на Кавказ. Краснов разбит. Деникин будет разбит. В Донецком бассейне, где они сосредоточивают все, что у них есть, и где мы их берем в железные тиски, от Мариуполя на Таганрог, от Воронежа и Великокняжеской через Торговую на Батайск и на Ростов, – тиски сжимаются все крепче и сильнее. Пройдет месяц весеннего половодья, и двинется вперед наше наступление, развернется своим естественным путем. Мы там сильнее. Не скрою от вас того, что у преддверия Каспийского моря стоит наша превосходная флотилия, несравненно более могущественная, чем флотилия противника.
Остается только восток, один восток – Урал, Сибирь, где наступает Колчак, а мы отступаем, где наш враг имеет успех, а мы в последнее время терпели неудачи. И здесь Колчак поставил своей задачей до наступления весны перерезать Волгу во что бы то ни стало и лишить нас этой важнейшей артерии. Когда-то, не так давно, мы очистили Волгу от белогвардейцев и превратили ее в честную советскую реку. Теперь белогвардейцы снова хотят обесчестить и загрязнить Волгу и отнять ее у рабочих и крестьян, которым она необходима для транспорта. Если есть опасность, которая грозит Советской власти, власти рабочих и крестьян, – так это колчаковские банды, скрепленные поддержкой с.-р. и меньшевиков и идеей Учредительного Собрания.
У Колчака большой тыл. В Сибири богатое кулацкое крестьянство. На него Колчак опирается. К Колчаку сбежались со всей страны худшие контрреволюционные элементы старого офицерства. При их помощи и при помощи кулаков Колчак производит довольно широкую мобилизацию крестьянских масс. Он получил из Америки необходимое снабжение, владеет пока большей частью Урала, отнял у нас снова завоеванную кровью рабочих и крестьян Уфу и угрожает подступам к Казани, подступам к Самаре. И здесь, товарищи, мы стоим перед важнейшей задачей рабочих и крестьян всей страны в настоящий момент: мы должны во что бы то ни стало сосредоточить лучшие силы на Восточном фронте. Успех Колчака объясняется в значительной мере тем, что мы вынуждены были осенью прошлого года и в первую часть зимы после крупных успехов на востоке снять с Восточного фронта отдельные крепкие части, снять лучших работников и перебросить их на юг против Краснова, который перед Воронежом угрожал Москве, сердцу Советской России.
На юге работа сделана на три четверти. Она будет доделана до последней четверти и теми силами, какие там есть. Сейчас все резервы, все силы, какие имеются как в виде войсковых частей, так и силы организаторские, идейные, должны быть направлены на Восточный фронт. Лозунг Советской России в настоящий момент – это Урал: сосредоточить там всю силу, создать напряжением рабочих и крестьян ударные полки, выдвинуться с Волги на восток к Уралу.
Урал должен быть наш, как нашим является уже Поволжье, как нашим в значительной мере является Дон. Урал должен быть наш. Мы должны вернуть Златоуст, Екатеринбург, Пермь, должны проложить себе дорогу через Челябинск в Сибирь, где нас ждут рабочие Сибири и крестьянская беднота, как избавителей.
Если в этом – главная задача всей советской страны на востоке, – это вдвойне и втройне главная задача для вас, товарищи самарцы. Здесь у вас было сильное гнездо белой гвардии, а теперь – узел нашей Красной Армии. Здесь переплетаются пути трех армий Восточного фронта. Поэтому все внимание, все силы должны быть сосредоточены на задаче и потребностях Восточного фронта. Вы – ближайший тыл, вы – прифронтовая полоса. Надо сжать гражданские советские учреждения, расширить военные. Все, кто на фронте может оказать пользу, – на фронт – комиссаром, в органы снабжения, в ячейки, в полки, в штабы! Лучших работников вы обязаны отдать на фронт. На Восточном фронте сейчас решается судьба Советской России и вместе с тем судьба всей мировой революции. Мировая революция, разумеется, не погибнет, она проложит себе пути, но она может быть отброшена на год, на два и на десять лет назад. Мы хотим войти в эту мировую революцию, опираясь на Советскую Россию, как она есть сейчас, какой мы ее подготовляли в течение десятилетий упорного революционного труда и борьбы, какой мы ее с вами завоевали в Октябрьские дни и защищали в борьбе против всех врагов. Вот эту Советскую Россию, обновленную кровью рабочего народа, испытаниями его, мы ни за что отдать не хотим. Нашей грудью мы образуем вокруг нее щит, и этого щита не проломит никакая сила.
Товарищи, на фронте я буду иметь, надеюсь, полное право сказать, что у 5-й, 4-й и 1-й армий и у южной группы в лице Самары имеется твердый закаленный тыл.
Товарищи самарцы, когда вам приходилось туго, когда здесь, быть может в этом самом зале, раздавались речи Дутова, в Москве, в Петрограде мы ударили тревогу. Мы сказали рабочим Петрограда и Москвы, что на Волге завязался тугой узел, который нужно рассечь, и голодные, истощенные петроградские рабочие, не жалуясь на плохой паек, подтянули туже кушаки, взяли винтовки и пошли освобождать Волгу и вашу Самару.
Сейчас, товарищи, Самара свободна, в Самаре есть крепкий гарнизон, мужественная организация самарских профессиональных союзов и заводских комитетов, цвет самарского рабочего класса, объединенный общей идеей и закаленный тяжкими испытаниями и всей предшествующей борьбой. И теперь вы не потребуете, чтобы московский, петроградский рабочий освобождал вас, ибо вы не собираетесь сдаваться и вы не будете нуждаться в освобождении.
На этом собрании, объединенном единой мыслью и волей, мы заявляем, что все покушения Колчака перерезать Волгу являются покушениями запальчивого бессилья. Самарский совет, самарский гарнизон, самарский пролетариат вместе с нашим фронтом и вместе с нашим глубоким тылом обещает и клянется, что Самара не будет сдана, что Волга останется честной советской рекой.
«Как вооружалась революция», т. II, кн. I.
Л. Троцкий. НА УРАЛ!
Долго подготовлявшееся весеннее наступление врагов Советской Республики развернулось. На Западном фронте оно после первых успехов противника приостановлено.[57] Немецкая печать вынуждена признать, что германские батальоны, которые играли важнейшую роль в наступлении на Западном фронте, совершенно ничтожны по численности и крайне неустойчивы. Да и немудрено! Немецкой буржуазии и ее лакеям-соглашателям крепкие части гораздо более нужны в Берлине, чем в Ковно. Польские войска, несмотря на все обещания союзников, не обуты, не одеты и голодны. Коммунизм делает в Польше все более широкие завоевания. Западный фронт серьезной опасности не представляет.
На Украине дела идут прекрасно. Попытка контрнаступления со стороны петлюровцев потерпела жалкий крах. Они уже сдали Коростень. Надежда на галицийские полки оказалась обманчивой. После победоносной советской революции в Венгрии, могущественное революционное движение перекатывает свои волны по всей Галиции. Бывший глава правительства Украинской Рады Голубович, предавший в Брест-Литовске германскому империализму Россию и Украину, захвачен восставшими галицийскими рабочими и сидит под замком.
Сдав Херсон и Николаев, англо-французы отказались от надежды удержаться в Одессе. Они спешно эвакуируют свои войска.[58] Гришин-Алмазов, белогвардейский генерал, еще бесчинствует в столице юга, еще вешает одесских рабочих на фонарях, но дни господства буржуазии не только в Одессе, но и в Крыму сочтены.
На Дону операции временно задержаны весенним разливом рек. Перевес сил здесь несомненно на нашей стороне. После взятия Великокняжеской и форсирования Маныча, царицынская армия протягивает вооруженную руку к узловой станции Торговой, открывая новую угрозу на Батайск и Ростов. В то же время украинские войска, занявшие Мариуполь, наступают на Таганрог. В Донецком бассейне происходит сосредоточение наших сил. Ликвидация донецко-донской контрреволюции – дело ближайших недель.
На Архангельском фронте положение противника безнадежно, по признанию буржуазной англо-американской печати. После сосредоточения там достаточных сил, мы перешли в наступление и успешно продвигаемся вперед. Ликвидация архангельско-мурманской авантюры в полном ходу.
Восстания, поднятые внутри страны для поддержки внешнего наступления, почти везде ликвидированы или успешно ликвидируются. Обманутые в некоторых местах крестьяне-середняки сознают свою ошибку и с повинной головой возвращаются в семью рабочих, красноармейцев и крестьян.
Таким образом, общее наступление контрреволюции на внешнем и на внутренних фронтах сорвалось. Только на Восточном фронте обнаружился у неприятеля успех.
В течение ряда месяцев Колчак формировал свои силы под прикрытием так называемого Учредительного Собрания. Краснов, Деникин, Гришин-Алмазов открыто выступали как черносотенные бандиты. Колчак выступал под знаменем Учредительного Собрания. Чернов, Авксентьев, Лебедев, Фортунатов, Вольский и другие светила эсеровской учредилки сосредоточились вокруг Колчака, вели агитацию, обманывали крестьян, помогали их мобилизовать и создавали, таким образом, армию для узурпатора из царских адмиралов. Обилие богатых кулацких элементов в среде сибирского крестьянства, как и широкий приток белогвардейского офицерства, облегчало Колчаку его задачу.
С другой стороны, после достигнутых на Волге успехов центральная Советская власть сосредоточила все внимание на Южном фронте, куда посылались с Восточного крепкие части и переводились испытанные, энергичные руководители. В результате этого на востоке произошло ослабление фронта. Мы потеряли Уфу, и Колчак ставит своей задачей одновременное наступление на Казань и на Самару. Восточный фронт получает сейчас первостепенное значение. Правда, все сведения говорят о том, что в армиях Колчака неблагополучно. Мобилизованное крестьянство наступает из-под палки, происходят частые мятежи и усмирения, на более спокойных участках фронта колчаковские солдаты перебегают к нам десятками и сотнями. Тем не менее, надо признать, что на Восточном фронте имеются в настоящее время самые значительные силы русской контрреволюции. Сюда, стало быть, должен быть направлен главный удар с нашей стороны.
Снова, как в августе прошлого
