полусонный бредет он лесной дорогой, готовый свалиться у первого пня и заснуть мертвым сном. Но вот в лесной вечерней тиши послышался ему разбойничий посвист, – и полумертвый от усталости путник встряхнулся, пробудился, вперяет взор в сумрак, рукой сжимает дубину, камень, нож, что есть под рукой. Смертельная опасность пробудила в нем упавшую энергию.
Русский народ сейчас великий путник. Сбросив со своих плеч цепи старого рабства, идет он к новым великим целям – к устройству честной, справедливой, трудовой и счастливой жизни, основанной на началах братского труда. Но путь тяжел. Подъемы и спуски, ухабы и овраги, и острый щебень под ногами. И ядовитые гады прячутся под камнями придорожными. Черное воронье, зловеще каркая, кружится над головой и ждет добычи. Но путник, преодолевая препятствия, истощенный голодом, идет к своей цели. Моментами кажется, что он остановился – не то от усталости, не то от раздумья. Даже как будто сомнение шевельнулось в его душе: дойду ли?
Вот такой момент уловил Колчак. Он изловчился, сосредоточил все, что у него было, и ударил из сибирского тыла по русскому народу. «Ты истощен, пролетарий; ты устал, крестьянин. У вас сердце дрогнуло, у вас руки опускаются, – стало быть, теперь вы будете мои. Я подомну вас под себя, я закую вас в железо, я надену на вас новый намордник самодержавия, калеными, стальными прутьями я заставлю вас по-прежнему служить вашим вековым господам – помещикам, фабрикантам, генералам и адмиралам. И снова станет Россия царской и дворянской».
Но не рассчитал Колчак. Усталость народную он подметил правильно. Усталость эта есть у всех. Вся страна хочет мира и спокойного труда. Но есть не только усталость. Есть в народе сознание, несокрушимая воля – к свободе, к независимости и к счастью. Нынешняя Россия – новая Россия, не дворянская, не буржуазная, не царская, не колчаковская, а рабоче-крестьянская. Прозвучал на всю Россию вечевой колокол тревоги, и не только рабочие Петрограда и Москвы, не только трудовое население Поволжья, которому непосредственно угрожает Колчак, но и крестьяне самых захолустных уездов и волостей услышали и поняли, что последний сильный и опасный враг угрожает всему, что народом завоевано, и, главное, – всей его будущности. Перед каждым рабочим и крестьянином, перед каждым сознательным и честным солдатом Красной Армии вопрос стоит теперь так: кому жить, а кому погибать – России или Колчаку?
Россия – это трудящиеся, которые взяли в свои руки управление страной и принялись залечивать ее старые раны и язвы и строить новую разумную жизнь. Россия – это многомиллионный народ, который желает жить в мире и братстве со всеми другими трудовыми народами. Россия – это молодые и грядущие поколения, дети наши, внуки и правнуки, которым мы передадим страну, освобожденную от того варварства и зверства, которые тяготели над нею веками.
Колчак – это воплощение всей старой неправды русской жизни. Превратить всю страну в страшную каторжную тюрьму, где надсмотрщиками и палачами были бы обиженные ныне эксплуататоры, а каторжниками – трудовые рабочие и крестьяне, – такова единственная цель колчаковского похода.
Встрепенулась страна. В губерниях, в уездах, в волостях в центре всеобщего внимания стоит теперь один вопрос – собрать и сосредоточить все силы и средства для отпора Колчаку. Помимо мобилизации пяти лет, объявленной Советом Народных Комиссаров, все губернии стремятся создать образцовые части из наиболее сознательных, революционных и самоотверженных рабочих и крестьян-добровольцев. Пример подали губернии Поволжья, где коммунисты Сызрани, Самары, Симбирска, Казани с лихорадочной энергией создают ударные революционные полки. Рабочие Москвы живут единой мыслью, единой заботой – обеспечить Восточный фронт. В Петрограде совершается героическая работа в интересах Восточного фронта. Пензенские рабочие телеграфируют о спешном формировании ими ударного полка. В Ярославской, в Вологодской губерниях коммунисты выполняют свой долг, мобилизуя для Восточного фронта лучших борцов. Россия встрепенулась, губерния соперничает с губернией, уезд с уездом в деле отпора Колчаку. Это – благородное соперничество, вызываемое не суетным честолюбием, а стремлением оказать наибольшую услугу делу рабоче-крестьянской революции.
Опасность на Восточном фронте велика. Силы Колчака еще не разбиты и даже движение его к Волге не остановлено. Но уже сейчас можно сказать с глубокой уверенностью, что колчаковской опасности Советская Россия противопоставит могучий, сокрушающий отпор.
Не терять ни дня, ни часа! Все силы, все средства взять на учет и поставить на дело! Каждого работника поставить на надлежащее место! Каждая губерния, каждый уезд, каждая волость должны сейчас работать так, как если бы вся тяжесть колчаковского нашествия должна была обрушиться целиком на них. Эти весенние недели решат вопрос целиком. Рассыплется Колчак – исчезнут вслед за ним остатки красновских и деникинских банд, англичане увезут прочь свои оккупационные войска, и Гинденбург уберется вон со своими жалкими «железными» батальонами.
Колчак – единственная серьезная опасность. Эта опасность будет преодолена, устранена, задушена.[68] Рабоче-крестьянская Россия хочет жить и будет жить.
Да здравствует рабоче-крестьянская Россия!
«В пути» N 34, 20 апреля 1919 г.
Л. Троцкий. I. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ ВСЕУКРАИНСКОГО ЦИК[69] 19 МАЯ 1919 Г
Не без волнения выступаю я сегодня пред аудиторией этого многострадального города,[70] который назывался матерью городов русских и который оказался падчерицей революционного развития последних лет.
Волна социальной, пролетарской революции докатилась сюда значительно позже, нежели в остальные крупные центры России. Я хорошо помню те дни, когда мне пришлось быть в проклятой памяти Брест-Литовске. Там находилась тогда и знаменитая украинская мирная делегация, посланная Радой, а в это же время рабочие и крестьяне Украины продвигались, пробивая себе дорогу к Киеву. И как раз в тот день, когда окончательно созрел нарыв предательства со стороны центральной Рады, когда стало ясно, что за спиной рабочих и крестьян Украины Голубович договаривается с Гогенцоллернами и Габсбургами относительно продажи Украины, как раз в этот самый день был занят Киев. Я помню, как на вопрос одного из членов делегации у прямого провода о положении Киева, немец-телефонист с промежуточной станции ответил: «Киев умер». Мы тогда не без издевательства сказали Кюльману и Чернину, что они разговаривают с делегацией украинского правительства, у которой почва под ногами осталась только в самом Бресте.[71]
Но это был только краткий проблеск. Вы, товарищи, хорошо знаете, что произошло затем. Вам хорошо памятны те дни позора и унижения, когда под тяжестью немецкого сапога была раздавлена молодая советская Украина и казалось, что история Советской власти дописывает свою последнюю страницу. Я вспоминаю, каким издевательским взглядом смотрели на нас эти сиятельные дипломаты, эти Кюльманы и Чернины, которые полагали, что они призваны управлять миром, и что мы являемся людьми, которые выброшены на поверхность только случайной волной революции, что вместе с этой волной мы должны уйти и снова очистить место для их беспредельного господства. И когда мы пытались говорить от имени миллионов рабочих и крестьян, они издевались над нами.
И вот теперь мы встретились в этом самом Киеве, свободном от германской оккупации, от Скоропадского, от Петлюры и прочей нечисти, и гордо спрашиваем наших врагов: где те самые сиятельные дипломаты, которые говорили с нами, глядя сверху вниз? Где кайзер Вильгельм? Где барон фон-Кюльман? Где граф Чернин? Они все сгинули, а мы остались и творим волю рабочих и крестьянских масс, пославших нас. (Шумные аплодисменты.) Да, мы можем сказать, что за 16 месяцев, прошедших со времени Брестских переговоров, Советская власть утвердилась и чувствует себя прочнее, чем когда бы то ни было. Если нам приходится иногда сдавать позиции и отступать, то это не надолго, но когда мы возвращаем под Советскую власть страны и города, то это уж навсегда.
Эта устойчивость Советской власти является залогом победы нового строя, создающегося на развалинах буржуазного государства. Эта уверенность является тем, чего не хватало до сих пор рабочему классу и что служило средством порабощения рабочих масс Кюльманами, Черниными и т. п. И что бы там ни говорили Клемансо, Вильсон и Ллойд-Джордж о Советской власти и о нашем предстоящем поражении, мы можем сказать им: «Вы еще прыгаете на окровавленной земле, но призраки Романова, Гогенцоллернов и Габсбургов стоят уже перед вами и твердят вам о близкой и неминуемой смерти».
Вы вернули город Киев с боя, как и всю территорию Украины. Помню, когда впервые вами был занят Киев, один из членов болгарской делегации спросил меня, верно ли, что Киев занят при помощи китайцев, латышей и баснословно оплачиваемых петроградских рабочих. Сейчас никто уже подобных вопросов не задает и не задаст. Теперь всему миру известно, что освобождение Украины было делом самих рабочих и революционной части крестьян Украины. Наши полки не принимали или почти не принимали никакого участия в этом деле. Рабочие и крестьяне Украины, объединенные могучим порывом и ненавистью к скоропадчине и петлюровщине, устремились могучим потоком на злейших своих врагов и в течение короткого времени вымели всю нечисть из Украины. История овладения городами Харьковом, Екатеринославом, Киевом и Одессой представляет собой одну из блестящих страниц истории революционного движения. Наши потомки будут с восторгом читать, как революционные массы восставших рабочих и крестьян стремительным потоком с севера на юг в течение двух-трех месяцев очистили огромную территорию и присоединили к Советской власти десятки миллионов людей.
Но это только первая страница, за которой открывается ряд других страниц, говорящих не языком мира и мирного труда. Судьба рабочей революции такова, что, завоевав какую-нибудь позицию, она не может на этом успокоиться, а вынуждена ее углублять, расширять и укреплять. Буржуазия очень живуча, и каждое малейшее уклонение или послабление в борьбе с ней окрыляет ее надеждами на возможность реставрации. Поэтому, какой бы работой ни занимался честный гражданин Советской Республики, у него под руками должна находиться наготове винтовка, ибо в каждый момент она может ему понадобиться для борьбы со злейшими врагами Советской власти, власти трудящихся.
Вам известно, товарищи, как трудна борьба с буржуазией, как трудно изменить ее привычки, уничтожить ее аппетиты. Вам это особенно известно, ибо здесь у вас на улицах Киева буржуазия не чувствует себя еще опрокинутой и представляет собою тот бульон, в котором усиленно развиваются микробы всяких заговоров.
Но вашей украинской буржуазии мы можем сказать: рабочий класс, победив своих врагов, открыл возможность честно трудиться всем тем, кто желает работать. Но в то же время рабочий класс заявляет, что поскольку буржуазия будет делать попытки к возвращению ее классового господства, постольку он будет гнуть ее голову к земле и топтать ее, пока не выбьет из нее всякую мысль о возможности реставрации.
Товарищи, мало взять в свои руки страну, нужно ее еще организовать на новых началах. Наша страна (позвольте говорить о Великороссии и Украине,
