туда. О поездке никому не говорила и никому не говорите. Адрес сообщу еще до отъезда. Летучей почтой — так летучей почтой. Возвращать буду исправно.
БОЛЬШАЯ ПРОСЬБА: у меня на 20 странице, во второй половине: «не забыть Репина — волочащуюся по снегу полу шинели»… Узнайте, точно ли это репинская картина. («Дуэль Пушкина» — Дантес с опущенной головой и пистолетом, и приподнимаемый су снегу Пушкин, — Известнейшая картина, висевшая везде и всюду. Справьтесь. Мне некогда и не у кого. — Опрашивала всех).
Если успеете (?), пришлите часть корректуры еще сюда, не успеете — по адресу, который сообщу. Знайте, что без корректуры вещь не даю и буду от нее повсеместно (в печати!) отрекаться. Прошу внимания 1) к сноскам 2) подчеркнутым словам (косой шрифт, курсив, не разрядка) 3) к кавычкам 4) к красной строке.
Я так над этой статьей работала, что испортить в печати—грех. До свидания. Жду ответа. О моей поездке — НИКОМУ. (Ехать морем, боюсь сглазу.)
МЦ.
«Цветник» — Адамовича — можно петитом, в виду экономии места, но возражения — тем же шрифтом, что текст. Чтобы оттенить. Обиды никакой, п. ч. — цитаты.
Да! Щадя Вас, по личной склонности, вместо: «ПОЗОРНАЯ СТАТЬЯ АКАДЕМИКА БУНИНА» проставила: «ПРИСКОРБНАЯ»…[397]
— Напишите впечатление от статьи.
_______
Посылаем новый № «Своими Путями». Резников уже написал отзыв, который будет Вам переслан завтра.[398] Полюбуйтесь на идиотизм Воеводина («О Художественном Театре»).[399] Статью просунул тайком от Сергея Яковлевича, пользуясь его отсутствием. То же самое как если бы, пользуясь отсутствием — Вашим, за писание принялся бы… «руководитель».[400] (№! Последнему не показывайте!)
________
«Тыл» Сергея Яковлевича Вы уже конечно получили. «Шинель» так разрослась — что до другого раза.
Все эпиграфы — петитом. Везде, где курсив — подчеркнуто. (Ничего не подчеркнутого не выделять.) Эпиграф после Монтеня — мой — курсивом! (подчеркнуто)[401]
Париж, 8-го марта 1926 г.
Дорогой Димитрий Алексеевич,
Вы большой умник и большое Вам спасибо. Невязка — явная. Необходима следующая вставка:
«Не доверяю также критикам — бывшим поэтам, НЕ ИМЕВШИМ МУЖЕСТВА ОТСТАТЬ».
Это и объясняет, и затемняет, словом, то, что нужно. Не совсем критики, не совсем поэты, — отставшие-не приставшие, и т. д. Об этом я и думала. А о книге мне Святополк-Мирский говорил. Это — трогательно. Доказательство, что тяготение к столу — врожденное.
Вы внимательный читатель, во внимании перещеголяли писавшего. (А я ли уж не внимательна!) — Спасибо.
Насчет Талмуда — не знаю. У меня нет стариков, которым я могла бы верить. Нет универсального старика! (Есть — Вячеслав Иванов — но он далёко.) Если Талмуд — быт, заковничество, сутяжничество, прикладное еврейства (полагаюсь на Вас!), смело перечеркивайте и ставьте ПРОРОКАМИ. Я Талмуда не читала (поступила как Адамович).
Третье: непогрешимость русского царя и римского папы. Это скорей для красного словца. Для меня каждая сила непогрешима. (Непогрешимость природы!) А цари и папы не всегда бывали сильны. Поэтому — перечеркивайте всю фразу, ни к чему.
Видите, во всем сошлись, и это не уступка. Я просто доступна воспитанию. Все Ваши отметки — правильны. Спорить нечего. Мне дорога вообще правда: чистота вывода.
________
«Конец Казановы» (III часть «Феникса») — гнуснейшая книжонка, с картинкой, да еще без моей корректуры. Если Вы меня любите, сожгите ее немедленно.[402] Посвящение? Не понимаю.
«Дочери моей Ариадне — венецианским ее глазам». Это? — Чего же тут вырывать? Ответьте. Не люблю загадок. Впрочем (книга издана обманом, и я за нее не получила ни копейки) те мои «издатели» отлично могли сочинить посвящение. — Какое?
________
Еду послезавтра утром, на две недели:
Prince D. Swiatopolk-Mirsky
(для МЦ.)
15, Torrington Sq.
London W.C. I[403]
Потому что я еще не знаю своей квартиры. Корректуры это не задержит, с Мирским будем соседями.
________
До свидания. Из Лондона напишу.
МЦ.
Мирский мне говорил — не в порядке жалобы, а удивления, что до сих пор не получил гонорара за статью в I Благонамеренном. Я сказала, что это, очевидно, оплошность. — Так ведь?
18-го марта 1926
Дорогой Димитрий Алексеевич,
Сначала деловое.
1) Если до отсылки сами будете сличать мой текст с корректурным и уверитесь, что пропусков нет, можете рукописи не отсылать. Она мне нужна только в смысле пропусков.
2) В следующий же раз пришлите мне корректурные знаки, точные, с толкованием. А то, боюсь, мои поправки не будут поняты. Вами — да, рабочими — нет. Во всяком случае, эту корректуру просмотрите. Мирский знает только английскую систему, так как русские ему, естественно, корректуры не присылают.
_______
Детектива не нанимайте: погубите его для Англии. Следя за мной, разжиреет от моей неподвижности, а детективу — как жокею — как актеру — жир — смерть.
Сижу и рву в клоки подлую книгу Мандельштама «Шум Времени». Вот все мои тайны в АНГЛИИ (лондонские трущобы).
До свидания. Когда будете в Париже? Возвращаюсь 25-го, до 24-го — шлите сюда.
МЦ.
Лондон, 20-го марта 1926 г.
Дорогой Димитрий Алексеевич,
1) Я Вас еще не поблагодарила за Чэстертона. Очень мне близкая и замечательная книга.
2) Что с Сережиной рукописью? (Тыл.) Она была отослана до моего отъезда, с адресом отправителя, и если затерялась, то только у вас. Кроме того, ей предшествовала телеграмма, где Сергей Яковлевич оповещал Вас, что высылает. Времени прошло больше двух недель. Вы видите, что вещи нет, и упоминаете об этом, между прочим, в письме — мне, не запрашивая Сергея Яковлевича). В чем дело? Ответьте.
3) В отсылаемой корректуре маленький пропуск. Стр. 106, строка 3 сверху.
— именно современников. И из современников — именно соотечественников.
Подчеркнутое красным пропущено, необходимо вставить. Последите.[404]
_______
4) Пойдет ли «Старинное благоговенье»?
5) — Просьба о сообщении корректурных знаков.
________
Жду ответа на все эти вопросы. Пока, всего лучшего.
МЦ.
Лондон, 24-го марта 1926 г.
Дорогой Димитрий Алексеевич,
С корректурой беда, поправляйте пока не поздно. Пропущен (не послан) целый большой кусок рукописи, а именно: с половины 12 стр. рукописи по 24а. Т. е. последнее, что я получила до нынешнего — 1/2 12 стр. моей рукописи (разрезана у Вас) и соответствующая корректура. Последнее слово в тексте: ДЛЯ СИМВО — тут отрезано.
Посылаю Вам самоё страницу для наглядности. Пропущено, т. е. не послано Вами и не правлено мною, целых 12 1/2 стр. (от второй половины 12 стр. по нынешнюю полученную 24а).
Послезавтра буду дома, высылайте домой. Ради Бога, не подведите!
Пропасть здесь не могла, здесь образцовая почта. И в доме заваляться негде.
_________
Рукопись отошлю всю целиком, по окончании вещи. На корректуре «Цветника» настаиваю СТРАСТНО. Дело чести.
А с «Тылом» — слава Богу.[405] Это Вы меня спутали, упомянув о «Шинели». Сергей Яковлевич верно уже знает.
_________
Читатель ограничен писателем? О да. Пример безграничного читателя — тонкая, умная, даровитая женщина, любящая Вербицкую,[406] т. е. не могущая (силой даровитости своей!) оставаться в пределах пошлости, ставимых автором, разбивающая круг.
Читатель должен быть ограничиваем писателем! Иначе все авторы Шекспиры!
_________
Просмотрите еще раз мою корректуру. Есть пропущенное слово. Последите, чтобы вставили. Вообще, приложите руку.
Итак 1) жду пропущенных 121/2 стр.
2) ЦВЕТНИКА
________
Мирскому просьбу заехать в Бельгию передала. Он Вам вчера писал.
Всего лучшего.
МЦ.
Париж, 27-го марта 1926 г.
Дорогой Димитрий Алексеевич,
Я, конечно, на Вас не сержусь, но давайте поправлять, пока не поздно.
Немедленно высылайте мне всю напечатанную статью. Просмотрю и отмечу главнейшие опечатки, те, что искажают смысл (есть явные, невинные), а Вы в конце книги их поместите.
Ведь опечатки могут быть (могут и не быть, — тем лучше!) и в том, что я правила, поэтому прошу Вас выслать всю статью, «Цветник» включая. Словом, от А до Z.
ВСЮ СТАТЬЮ, ОТ А до Z, ЦВЕТНИК ВКЛЮЧАЯ.
Помеченные опечатки книги не портят, это знак внимания к читателю. Кроме того, ведь все равно не успокоюсь и, так или иначе, обелюсь.
Руководителя, если заупрямится, к чертям, — сам виноват.
Итак, жду. Не нужно ссориться!
Сердечный привет от Сергея Яковлевича и меня.
МЦ.
Париж, 5-го апреля 1926 г.
Дорогой Димитрий Алексеевич,
Только что вернулась с моей родины Вандеи, куда уезжаю с Алей и Муром в 20 числах.[407] Спасибо за исполненную просьбу и вот Вам, в ответ, исполненная, даже преисполненная Ваша: обойдемся вовсе без опечаточного листа. Опечатка (смысловая) только одна: стр. 108, первая строка:
Напечатано:
Да, нужно это
Да, но нужно это
Несколько меняет смысл, но не так уже существенно. Есть совсем глупые: ПУНК (вместо пункт и дважды!), ланшафт, вообще выходит, что я в иностр. словах безграмотна. Но настоящий не подумает, а до не-настоящего — мало дела.
Теперь просьба: дайте мне 10 оттисков статьи Мирского[408] и моей, есть оказия в Россию, хочу послать. Очень прошу. Не пять и пять, а по 10-ти каждой — смежные ведь, не деля. Мирского, кстати, прочла только хвост, то, что было при моей статье.
И если решите дать, поторопитесь, — оказия моя дней через 10 уезжает. Очень верная. Жаль потерять случай.
Привет и спасибо. Будьте здоровы и неутомимы.
МЦ.
Нынче доклад Мирского на тему:
Культура смерти в предреволюционной литературе.
Париж, 24-го апреля 1926 г.
Дорогой Димитрий Алексеевич,
У Мирского умерла мать — после короткой болезни. Он чувствует, действует и держится молодцом. Только в больших случаях узнаешь человека.
После Лондона (к 1-му июля) собирается к Вам, хочет с Вами попутешествовать. Я бы тоже хотела.
Нынче вечером уезжаю с детьми в Вандею и увожу «Благонамеренного».[409] Оттуда напишу — о нем, о Вас и о себе.
До свидания — жаль, что только осенью. Сердечный привет от нас всех.
МЦ.
Люблю Вас как родного.
Гонорар, когда сможете, направьте по Сережиному адресу и на его имя — там, где я буду жить, банков нет. Только песок. Сережин адрес До 15-го/18-го прежний. Приедет позже, после выхода «Верст». — Подвигаются.
_______
Мой адрес:
St. Gilles-sur-Vie (Vendйe)
Avenue de la Plage
Ker-Edouard
(Vie — река, Ker — по-бретонски — дом).
3-го мая 1926 г.
Воистину Воскресе, дорогой Димитрий Алексеевич! Это наши с Вами слезы по поводу статьи Осоргина.[410] Кстати — озарение! — ведь «Последние Новости» родня «Звену», так что Осоргин (дядя) заступился за племянника (Адамовича). Осоргин-золотое сердце, много раз выручал меня в Революцию, очень рада, что — посильно — вернула. Но в «Последние Новости» отныне ни ногой.
Как, однако, отозвался читатель-чернь! Двумя строками большого фельетона!
О своей жизни в другой раз. У меня даже мечта, что летом приедете погостить.
Очень люблю Вас. До свидания.
МЦ.
St. Gilles, 18-го мая 1926 г.
Милый Димитрий Алексеевич,
Вот стихи, мой любимый цикл «Провода», который жалела и не давала. Не весь, всех стихов 13 (даю 7), а строк 256 (даю 158).[411] Делаю это сознательно: читатель быстро сыт, не хочу кормить через силу, не так его люблю (читателя). Но — оговорка: конец, т. е. 2-ая часть) «Проводов» должна пойти в следующей книге «Благонамеренного» под цифрами: 7–8 и т. д. Если не согласны, могу сейчас дослать остальное, если не согласны и так — верните.
Стихи трудные, с ударениями, курсивом, переносами (разбивкой) строк. Корректура необходима. Только так и
