нас беда с водой: ванна заткнута, а горячий кран в умывальнике не закрывается, черт знает что.
Сергей Яковлевич болен четвертый день, не встает и починить не может, кроме того, нет отвертки.
Не зашли бы Вы с инструментами (если есть) сразу после завтрака (завтракать не зову, ибо обнищали), после которого мне нужно в город — м. б. поедем вместе? Если можно — ответьте через Алю. Всею лучшего, простите за беспокойство.
МЦ.
1-го декабря 1929 г.
Милый Николай Павлович! Не удивляйтесь моему молчанию — очень болен Сергей Яковлевич. На почве крайнего истощения — возобновление старого легочного процесса. Страшный упадок сил, — так называемая под-температура: 35,8—37, т. е. то же повышение в сутки на один градус. Все эти дни — исследование крови, рентген, снимки и т. д. Основная болезнь еще не найдена, — она-то и точит. Все врачи в один голос: воздух и покой, — то чего нет в Медоне: воздух — сплошной пар, а покой — Вы сами знаете. Вся надежда на людей (друзей). Еще большое горе (особенно для Сергея Яковлевича, близко знавшего) — умерла Н. И. Алексинская, — сгорела в 4 месяца (туберкулез легких).
Бесполезно спрашивать, как Вы, раз все равно не можете ответить. Надеюсь, что все хорошо, ибо плохого не слышу. Будет ли у Вас полная дезинфекция? Иначе не представляю себе встреч. Зараза годами живет в стенах, — очень уж страшна болезнь. Надеюсь на дезинфекцию из-за Вашей племянницы, — где-то она? Не в одном же доме, или Вы — вне?
До свидания, не будьте в обиде — всякий день хотела писать Вам, по все отрывало — поправляйтесь, дезинфицируйтесь и пишите. (NB! Ни у кого из нас (тьфу! тьфу!) не было — чего, Вы сами знаете. Муру сделано две прививки, Аля — будет, мне не советуют из-за сердца, Сергею Яковлевичу и подавно, — следовательно, будьте осторожны!) Вскоре напишу еще. Привет вашим — если с Вами.
МЦ.
Приписка на полях:
Как странно, помните Вы мне за несколько дней рассказывали про еврея-врача, не побоявшегося? А болезнь уже в Вас сидела.
1929 г.
Милый Николай Павлович!
Очень жаль и чувствую себя очень виноватой, хотя на пятницу не сговаривались, а вчера в субботу была дома ровно в 5 ч., т. е. 2 или 3 минуты спустя Вашего ухода, — даже немножко пошла вслед.
Но у Вас ноги длинные.
Нынче сдаю (на просмотр) первые главы,[833] а завтра так или иначе извещу Вас, скорей всего зайдем с Муром утром. А м. б. и сегодня возле 3 ч. Когда Вы вообще дома?
МЦ.
1929 г.
Дорогой Николай Павлович,
Если будете нынче в городе, не могли бы завезти Гончаровой[834] следующую записку, крайне нужно. (Либо 13, Visconti либо 16, Lacques Callot, — вернее первое) В крайнем случае воткните в дверь мастерской, а в лучшем (случае) привезите мне ответ. М. б. с моего вокзала поедете? Тогда зайдите, — столкуемся о Яннингсе.[835]
До свидания!
МЦ
— Хорошо бы, если зашли. М. б. к 12 ч.? Тогда у нас позавтракаете.
1929 г.
Милый Николай Павлович, застаю пустынный дом, такой же как УЛИЦЫ, которыми шла. Жду Вас завтра к 121/2 ч. (завтра рынок и, боюсь, что к 12 ч. не управлюсь). Но не позже.
Спокойной ночи!
20-го марта 1930 г.
Милый Николай Павлович! Если свободны, приходите завтра вечером, пойдем в наш кинематограф (хороший фильм) и расскажу Вам новости про свой вечер. Завтра — пятница. Жду Вас до 81/2 ч., но лучше будьте к 81/4 ч.
МЦ
Не можете — заходите в субботу, не позже 3-х ч. Кстати передам Вам библиотечную книгу.
1-го или 8-го апреля 1930 г.
Милый Николай Павлович,
Письмо от Тэффи, ждет меня завтра в среду к 11 ч., чтобы составить заметку для Возрождения.[836] До завтра мне необходимо знать, в каких книжных магазинах продаются билеты. Нынче я дома от 5 ч. весь вечер, завтра еду поездом 10 ч. 50 минут. Ради Бога — известите, а то зря поеду.
У Вас в доме никого, только белье кипит в одиночестве.
МЦ
9-го июня 1930 г.
Милый Николай Павлович
Нынче забыла у Вас ручку — тростниковую, маленькую, рядом с чернильницей.
Ради Бога тотчас же спрячьте и занесите мне ее в пятницу. Поезд в 10 ч. 50 минут.[837] Будьте не позже 10 ч. 30 минут у нас. До свидания! Спасибо.
МЦ.
23-го июня 1930 г.
Милый Николай Павлович. Большая просьба. 28-го июня, т. е. на днях, в нашей квартире будет трубочист, необходимо, чтобы кто-нибудь был в ней с 8 ч. утра. Если можно — переночуйте, чтобы не опоздать. Печка у нас в ужасном виде, прочистить необходимо, а звать отдельно осенью будет дорого, да и не дозовешься. Ключ у Али, т. е. у прислуги Жанны — 18 bis, Rue Denfert-Rochereau, квартира Лебедевых. Можете взять в любое время. Потом оставьте у себя до отъезда, кому передать — извещу.
У нас все грозы, но теперь по ночам, а дни чудные. Палочку пришлю недели через 2, возьмите в Медоне, адрес сообшу Выберу покрепче. Как Ваши экзамены? Напишите словечко. Привет и спасибо заранее за трубочиста: 28-го июня 8 ч. утра. Если увидите Сергея Михайловича[838] — горячий от меня привет
МЦ
Числа не знаю, знаю что нынче — понедельник.
Приписка на обороте:
Это — ближайший от меня городок, бывшая столица Савойи.[839]
Сен- Лоран, 10-го июля 1930 г.
Милый Николай Павлович! Посылаю Вам пока 100 франков — на задаток. (Если книга ушла, верните так же, простым заказным).[840] Узнайте, кстати, последнюю цену и сообщите где-нибудь сбоку письма, мелко, просто цифру — пойму. И через неделю дошлю остаток. Перед покупкой проверьте хорошенько книгу, нет ли вырванных листов или гравюр. Поаккуратней заверните.
А это — La Roche-sur-Foren, чудесный городок, куда ездим на рынок, вернее — ходим.[841] А сегодня за нами увязалась собаке (моя, благоприобретенная: chien-berger-quatre-yeux)[842] и пришлось — так как обратно из-за груза ехали поездом платить за нее 5 фр. 50 коп.,[843] т. е. вчетверо дороже, чем за человека.
Вчера ходили с хозяйкой (пришла из города за земляникой) и набрали — ходили мы с Тасей[844] — каждая по литру. 2 часа сбору. Места самые змеиные, ноги и руки изодраны в кровь, но ни одного змеиного хвоста не видали.
Мимо этого замку ходим каждый раз, — не знаю какого века, жил кардинал. (Мур, зараженный древностью: — «Мама! Когда Томми родился?» Томми — лошадь хозяев Сережиного замка, возящая и отвозящая «les hфtes»,[845] к тому же пашущая.)
Здесь три замка: Сережин, рядом — другой — Comte de Chambos и кардинальский. Все — разные. Замки и избы, домов меньше всего, медонского образца совсем нет, — как будто не строят. Нашему дому ровно 100 лет, еще застал Гёте.
Пишите — как дела с Ириной Карсавиной (бывает ли в доме, самая лучшая — мать, потом Марьяша, она очень добрая и гораздо умнее сестры). Кланяйтесь им всем от нас и узнайте их письменный адрес, знаю дом только с виду.
Итак, с нетерпением жду насчет Ундины. Простите за вечные хлопоты. Что — «О Германии»?[846] Надо торопиться. Фотографии получились отлично, вышлю через неделю — заказаны.
МЦ.
Сен-Лоран, 18-го июля 1930 г.
Милый Николай Павлович. В саду ручей, впрочем не сад, а лес, и не лес, а тайга: непродёрная. Над щетиной елей отвес скалы. Все прогулки — вниз, мы последний жилой пункт. Почты нет, пишите на: St Pierre-de Rumilly Chвteau d’Arciae (Haute Savoie) мне. Завтра у Вас экзамен, ни пуха, ни пера! Третья гроза за 2 дня. Электричество потухло, пишу при уютной керосиновой лампе. Мур спит. Немножко обживусь — напишу подробнее. Спасибо за проводы и неизменную преданность.
МЦ
На полях печатными буквами:
МУР — ЧИТАЕТ И ПИШЕТ!!!
26-го июля 1930 г.
St. Pierre-de Rumilly (Haute Savoie)
Chвteau d’Arcine
Дорогой Николай Павлович. Спасибо за все. Простите, что не писала раньше, болен Мур — вот уже почти месяц. Свалился в ручей и, хотя тотчас же был извлечен и высушен, застудил себе весь bas-ventre,[847] — вроде воспаления пузыря. Доктор сначала подумал, что — нервное, прописал бром, бром не помог, тогда прописал ежедневные (даже 2 раза в день) горячие ванны, приволокли за 12 километров цинковую бадью — и с третьей ванны — простуда. Лежит в постели уже неделю, на строгой диете, очень похудел. Я никуда не выхожу и нигде еще не была, ни в Annecy, ни в Aix’n ни в Chamonix (куда мне совсем не хочется, хочется в Annecy — из-за Руссо, которого я только что кончила).[848]
Болезнь Мура затяжная — когда-то вылезет? Условия для лечения/ лежания невозможные: холод, льет, топить нечем. Погода ужасающая, злостный ноябрь. Дела полны руки, у нас на пансионе Извольская, нужно хорошо кормить, в деревне ничего, кроме молока, хлеба и сыра — нет, бегаем в La-Roche — 12 километров aller-et-retour,[849] времени на писание (даже писем) совсем нет. Один примус вообще угас, другой ежеминутно заливается нефтяными фонтанами. Целый день отмываю копоть с кастрюль, — с рук уже не стоит.
Все простужены. Вот тебе и горы! Сергею Яковлевичу нечем доплачивать за пансион (Красный Крест дает 500 фр., нужно еще 500 фр., 2 раза доплачивала я, но иссякла).
Вот наши невеселые дела.
Эта дорога рядом с Chвteau d’Arcine, внизу шумит зелено-черный Борн, высота страшная. Напишите о себе, своем лете, всем. Занимаетесь ли? Куда и когда едете? Как погода? Как здоровье Ваше и Нины Николаевны?[850] Поцелуйте ее за меня.
МЦ.
Еще раз спасибо за Германию. Деньги нашла: пошли Муру на ванну (Ундина!) Приписка на полях:.
Не видала в Савойе еще ни одной коровы
5-го августа 1930 г.
St. Pierre-de Rumilly (Haute Savoie)
Chateau d’Arcine
— мне —
Дорогой Николай Павлович! Сердечное спасибо за чудный подарок, — держа в руке, долго гадала: что? И оказалось — самое нужное и приятное.
Идея: почему бы Вам не проехать в Сен-Лоран? Ночевали бы на сеновале, где часто ночует Сергей Яковлевич, засидевшись до срока закрытия замка. Сеновал чудный, свод как у храма. Из Гренобля в Сен-Лоран совсем недалеко, Сергей Яковлевич дважды ездил к Афонасову.[852] Могли бы, при Вашей любви к ходьбе, полдороги сделать в вагоне, остальное пешком. — Серьезно. — Буду Вам очень, очень рада, проедем вместе в Annecy, на дивное озеро. Повидаете снежные горы (Chamonix, Mer de Glace). Все это осуществимо, и — странно, что Вам самому не пришло в голову. Погостили бы недельку. С голоду бы не умерли, еда простая, но много, и готовлю я, как Вы знаете, на целую артель («на мало — не стоит труда!»).
Словом — жду. Помните, в Понтайяке не удалось, пусть удастся сейчас. Пойдем компанией в ночевку на Mole (высшая гора поблизости, 2 тысячи 500,
