в субботу с поездом в 5 ч. 30. Как это любезно и даже гениально с Вашей стороны, что вы хотите прийти на вокзал. У меня совершенно неправильное чувство ориентации (нет: чувство совершенно неправильной или исковерканной ориентации, это не то же самое) и я никогда ничего не нахожу, я нахожу всегда обратное тому, что ищу, и моя забота всегда была и всегда будет дойти: не до душ людей, а до их двери.
Я не шучу, это очень серьезно: какое-то топографическое идиотство и рок.
Мой сын обожает передвижения и новые знакомства. Вы ему доставляете большую радость.
До свидания, и спасибо!
М. Цветаева
Есть ли поезд в 2 ч. 30 — в воскресенье? (Если воскресенье Вам подходит.) Тогда, мы им и приедем.
Простите мне безобразие конверта: не имею другого. Как и «красоту» бумаги.
17-го декабря 1934 г., понедельник
33, Rue J. В. Potin, Vanves
Вы чрезвычайно милы и добры, что не рассердились на мое длинное и полное молчание, непонятное и такое непохожее на меня.
Я потеряла молодого друга[1514] — трагически — он любил меня первую, а я его — последним (тому шесть лет).
И вот все заново переживаю. Действенно, душой действия (не «человеком») разбираю, раскладываю, перечитываю его письма и мои — уцелевшую переписку, он хранил даже мою последнюю записку карандашом двухлетней давности, я в ней о чем-то запрашивала. (Мы с ним не общались целых четыре года.)
Это раскололо мне сердце, я ведь думала, что он меня совершенно забыл.
— Итак, простите.
Почти все свое свободное время (??) я провожу с его родителями, такими разными и которым, что я могу дать? Я не могу вернуть им их сына.
Вчера я была на кладбище с его матерью: деревья входят в него свободно, это вход в лес, в (наш!) Медонский лес.
Как оттуда уходить, оставлять его одного в холоде и в ночной тьме, — в глине?
Ему было 25 лет, когда он умер; 18 — когда он меня (я его) любил(а);
16 — когда я с ним познакомилась.
— И вот. —
Еще раз простите. Я много о Вас думала, и не знаю, на глубине самой себя (там, где уже нет «формы»), я все же была в Вас уверена.
Я ничего не сделала для своей рукописи — своих рукописей,[1515] но сегодня поеду в город и постараюсь найти кого-нибудь, чтобы их переписать (на машинке: ненавижу слово «перестукать», как звук, как вещь).
Я Вам скоро снова напишу.
Простите меня!
МЦ.
У меня хороший рождественский подарок для Ваших дочерей, я Вам его дам, когда мы снова увидимся, надеюсь скоро. Хотите ли, можете ли приехать в четверг, в этот четверг, к пяти? Жду ответа.
Приписка на полях:
Садитесь в Кламарский поезд на вокзале Montparnasse.
Монпарнас
Кламар
4.31
4.43
4.50
5.01
5.10
5.17
Скажите, каким поездом поедете. Я приду на вокзал. Это совсем близко, но найти нелегко, так как это Vanves.
Я Вас жду.
33, Rue Jean Baptiste Potin 7-го января 1935 г.
(с цифрой 5 я продолжаю ошибаться!)
Vanves (Seine)
Милостивая государыня,
Мы не смогли приехать, ибо должны были нанести традиционный визит, полу-русский, полу-французский, скажем франко-русский, с тем оттенком лицемерия, заключенным в этом политическом слове. Была там очень старая дама, несколько дам менее старых и довольно молодой господин — все из высшей знати; забыла маленького мальчика, который с первого взгляда различал госпожой от не-госпожей для целования руки (в девять лет!) — словом, все было абсолютно ложным, начиная от маленького поцелуйщика вплоть до бутербродов, сделанных для глаза. Мур на все смотрел глазами судьи.
Подумайте, как мы пожалели — вспомнили, он и я, о Вашем доме с настоящими детьми и настоящей симпатией! (Самая старая дама была особенно страшна своей усиленной любезностью!)
Я буду очень счастлива Вас снова увидеть в субботу, но Вы наверняка будете заняты ужином или «возле-ужина», а я уверена, что не помню маршрута, потому пришлите мне пожалуйста подробный план с названиями улиц и поворотов, чтобы я могла Вас найти одна. Но главное — название улиц, чтобы у меня была какая-то уверенность в руках.
С каким поездом ехать, чтобы быть у Вас вовремя?
Я привезу переписанную прозу.
Итак, до субботы, и спасибо. Жду плана.
МЦ.
Выйдя из вокзала, я должна спрашивать Vaucresson или Garches?
Пятница около 10-го января 1935
Спасибо и до завтра (субботы) на вокзале в указанный час. Мур еще ничего не знает, так как за 24 часа вперед он будет бояться, что опоздает.
Я очень радуюсь, что Вас всех снова увижу.
МЦ.
13-го февраля 1935 г., среда
Vanves (Seine)
33, Rue Jean Baptists Potin
Милостивая государыня,
Хотите ли в воскресенье, 17-го февраля? (Это воскресенье?)
Я очень счастлива, что имела от Вас известия, я уже думала, что Вы нас забыли. Вы могли о нас подумать то же самое, я знаю, — раз я не давала никаких признаков жизни, но — видите, какое отсутствие логики! — я знала, что это не так, в то время как не могла быть столь же уверенной в Вас.
Словом — все хорошо.
Я также могу Вам сообщить кое-какие новости — в общем — хорошие.
________
Маленькое предложение. Я нахожусь в крайней нужде и хотела бы реализовать книгу — сочинение — которую получила вторично, и вот — как. У меня есть друг в Чехословакии — одна старая очаровательная чешская дама,[1516] которая мне присылает каждое Рождество в подарок книги. И вот она прислала мне снова ту же книгу, о которой я мечтала и которую получила в прошлом году — сочинение поэта (я говорю поэт, хотя он пишет прозой) Олава Дууна — Die Juwikinger[1517] — история норвежской семьи в трех или даже четырех поколениях. Но тут важна не семья — а море, фьорд, труд, рок. Вещь самой первой силы. Написанная самими стихиями через людей. Дуун должен получить следующую нобелевскую премию.
По-немецки. Красивое издание. Два тома в переплете, совершенно новые, так как не раскрытые; я продаю оба за 50 фр., цена одного тома.
Я бы Вам их подарила от всего сердца, но я в такой полной нищете. Мур имеет только две пары чулок, которые я починяю (какое некрасивое слово!) каждый вечер, — только две рубашки, одну пару сапог (которые всегда сохнут перед часто негорящей печкой) — а вот и уголь кончается.
Может быть Вы купите эту книгу для Вашего мужа, — это будет чудный подарок. Если Вы сейчас не при деньгах, то я временно удовлетворюсь половиной суммы (25 фр. — что составит мне два мешка «булетов» (спрессированного угля). (Море, превращенное в огонь!)
До свидания, — до воскресенья: Я приеду с Муром и с моим товаром. Если он Вам не подходит — просто о нем не говорите.
Я Вас обнимаю, а Мур передает привет Вашим дочкам,[1518] которым он в конце концов простит их «женственность» — чтобы не произнести безобразное слово: пол.
МЦ.
Мы поедем с поездом в 2 ч. 30. Мы: Мур, все живые герои и фантомы[1519] «Juwikinger» — и я. Поезд будет перегружен.
Приписка на полях:
Я привезу стихи — на этот раз, русские. Прибавьте и это к грузу поезда.
15-го февраля 1935 г.
Увы с воскресеньем — и может быть надолго. У Мура грипп с воспалением ушей (среднее ухо) и большой жар. Бог знает, сколько это продлится.
Я Вас целую и детей также и скоро дам о себе знать.
МЦ.
Вагон в воскресенье уедет свободный от всех наших грузов. Мур заболел (рвота, сильный насморк) сразу после того, как я Вам отправила письмо, — пять минут после!
Понедельник, 18-го февраля 1935 г.
Милостивая государыня,
У меня теперь двое больных: Мур, и мой муж — самый больной из двух. Жар не хочет спадать, кашель сокрушительный, тот же грипп, но в более острой форме.
Если Вы не опасаетесь заразы (кто знает?), приходите в среду к 4 ч., я буду бесконечно рада Вас видеть.
Метро до Mairie d’Issy (конечная станция), подымайтесь по Avenue Ernest Renan (на углу кафе, улица в гору), затем идите по Rue Baudin, которая Вас приведет к Avenue de Clamort, затем Rue J. В. Potin (мой дом № 33 угловой). Спрашивайте от времени до времени каждую следующую улицу, если Вы начнете с J. В. Potin- никто ее не знает, ибо это щель.
Я Вас жду и обнимаю.
Спасибо за посылку — Ваши книги Вас ждут.
МЦ.
4-го марта 1935 г.
Vanves (Seine)
33, Rue Jean Baptiste Potin
Милостивая государыня, Я буду очень рада Вас снова повидать.
Я была глубоко, высоко удивлена, узнав, что я по отношению к Вам даритель, я, такая повязанная той маленькой жизнью, которую веду и буду вести вероятно до смерти. Вы меня никогда не видели на свободе — никогда — самое меня
…Und dort bin ich gelogen
Wo ich gebogen bin…[1520]
Но дарителей нет, есть только берущие. (Я тоже из их числа.) И чувство неловкости, почти что унижения, испытываемое мною при чтении Ваших строк — я его (!) видела и слышала однажды — тому уже пятнадцать лет! — в глазах и в голосе старого князя Сергея Волконского, которому я сказала ту радость, что получаю от него: — «Я — чтобы давал? Я — такой мелкий и ничтожный…»
Но я тоже умела брать, и, быть может, беря — давала. Как Вы. До свидания в среду и большое спасибо. Мур еще ничего не знает, иначе он снова стал бы пожирать свои ногти (он больше их не пожирает — только маленько закусывает!) — от нетерпения. Обнимаю Вас.
МЦ.
Итак, в среду, поезд в 2 ч. 30.
Вопрос Вашего поселения меня живо интересует.[1521] Или Вы будете его искать в другой стране, под другими небесами и деревьями? В Вашем письме как бы дуновение отъезда.
7-го апреля 1935 г., воскресенье
Vanves (Seine)
33, Rue Jean Baptists Potin
Милостивая государыня,
В этот четверг, 11 апреля, я читаю лекцию о поэзии Николая Гронского — и более обще, о судьбе поэта.
184, бульвар Сен-Жермен — Зал Географии
Четверг, 11 апреля, 8 ч. 1/2 вечера
Если можете — приходите.
Я Вас обнимаю и буду очень рада Вас снова увидеть.
МЦ.
18-го апреля 1935 г., вербный четверг
Vanves (Seine)
33, Rue Jean Baptiste Potin
Дорогая Ариадна,
— Простите, забыла отчество, но — хотите? пусть так и останется: без отчеств: у нас хорошие имена, а Ваше я настолько люблю, что 21 год назад назвала им свою дочь.
— А я ведь Вам совсем недавно писала — числа 8-го, 9-го, звала Вас на свое чтение «Поэт-альпинист» (11-го) — если не ошибаюсь даже вложила билет и очень была огорчена 1) не увидев Вас в зале, 2) так долго ничего не слыша. Я уже думала, что Вы, в горячке переезда, навек потеряли мой адрес, — и мы бы никогда не свиделись, ибо, очевидно, мое то письмо до Вас уже не дошло, и
