указано, как Христос не мог
совершить чуда в некоторых местностях по причине неверия их
обитателей.
(Марк. 10-45). «Христос пришел открыть сердца многих».
Если бы Он не пострадал, то Учение Его было бы забыто. Именно
Вел. Учитель захотел запечатлеть свой подвиг настолько сильно
в сознании людей, чтобы Учение Его прошло на века. Ведь и
сейчас люди помнят лишь тех подвижников и тех светоносителей,
которые были преследуемы и замучены ими. Мир все еще требует
жертв.
Искупление следует понять в том смысле, что услышавшие
Его Учение и применившие его в жизни преобразят свой
нравственный лик и тем окажутся на стороне Света. Так
распятие и смерть нужны были человечеству только в силу
вопиющего невежества и кровожадности его.
(Иоан. 12. 31). «Ныне суд миру сему, ныне Князь Мира сего
изгнан будет». Христос знал судьбу мира, уготованную самим
человечеством, знал близость суда мира; знал, что наша пятая
раса испытает этот Суд, в виде грандиозного катаклизма,
всегда сопровождающего конец одной расы и нарождение другой,
так же как исчезновение многих старых земель и появление
новых. Истинно, сказано: «Творю Новое Небо и Новую Землю, и
старые уже не вспомянутся». При новом положении земного шара
и небосклон изменится, и станут видны новые созвездия.
(Римл. 5, 8-10). «Умер за нас». Именно Он принес нам Свет
и запечатлел Свой Завет смертью. Можно было бы сказать умер
из-за нас и за нас. Этою жертвою Он показал, что можно любить
человечество больше, чем себя. И этот Завет, запечатленный
великими страданиями, внедрился в сознание человечества
больше, нежели годы проповеднической деятельности.
(Римл. 4-25). «Предан за грехи наши и воскрес для
оправдания нашего»… Смысл все тот же. Он жертва невежества
нашего, но, показав нам Путь Света, Путь Спасения, Он дал нам
возможность, именно, оправдаться или очиститься от всякой
скверны, последовав Его Учению и примеру, и тем приблизиться
к Воинству Света.
(Лука 2, 11 и Иоан. 10,9 и 14,6). Конечно, Христос есть
Путь Истины, есть в полном смысле Спаситель. Также и
Предшественники Его среди других народов во все века
назывались «Путем» и Спасителями. Все Они, указывая Путь
праведный, Путь эволюции Духа, спасают человечество от ужаса
и мрака невежества. Все Великие Учителя приходили, чтобы
ускорить эволюцию человека. Сравните их Заветы и увидите,
насколько они тождественны.
Установление Таинства. Принятием крещения водою от Иоанна
Предт. Христос выказал ему свое почитание и духовную
солидарность. Но нигде в Евангелиях не указано, что Христос
совершал этот обряд над своими апостолами и учениками.
Крещение водою было установлено уже после ухода Христа с
земною плана. Но Христос дал своим ученикам крещение
ОГНЕННОЕ, то есть очищение и огненное преображение
внутреннего существа. Огненное крещение совершается над нами
после тою, как дух наш закалится в жизненных испытаниях и
тяжких страданиях и обретет овладение своими страстями.
Крещение водою — символ очищения, но какой смысл в крещении
младенцев, которые не могут понять значение этого символа?
Также верно, что в большинстве люди нуждаются в символах
и обрядах для лучшего памятования событий, имеющих особое и
решающее значение для всего человечества. Потому Христос мог
установить памятование последнего дня Его земного общения с
учениками (Матф. 28, 26-28).
Конечно, речения Христа, приведенные у Иоанна (6, 53-56),
полны глубокого значения, и каждый истинный последователь
Христа воспринимает их сердцем, понимая их духовный смысл.
Конечно, неверующий в Христа, то есть в Его Учение, ибо
невозможно верить в Христа и не исполнять Его заветов, не
может воскреснуть духом. Учение Христа — Истина, и потому как
может отрицающий Истину прозреть?
Также и Деяния и Послания Апостольские следует читать
духом. Помнить нужно, что Апостолы были земными людьми и, как
видно это из Евангелий, людьми несовершенными. Вспомним хотя
бы все распри между Петром и Павлом. Возможно ли нечто
подобное среди учителей, какими их старается показать
церковь! Много прекрасного в этих Писаниях, но есть и от
самости. Не внесена ли была эта самость позднейшими
поправками и добавлениями? Ведь оригинал этих Писаний еще не
известен. Кто знает, может быть, когда-нибудь и он будет
найден, и тогда явится возможность сравнения, как уже
возможно стало сравнение некоторых евангельских речений с
более древними греческими и коптскими переводами их, а также
и с некоторыми сохранившимися текстами на арамейском языке.
Так не всем принятым церковным авторитетам можно
безусловно верить. Все они были людьми, а история церковных
соборов, особенно их постановлений, наглядно показывает, что
среди участников соборов было немало весьма невежественных
лиц. В указанном мною труде «Аграфа…» имеются еще правдивые
строки: «Не трудно видеть, что Учение Христа, будучи слишком
определенно и резко выражено, должно было очень рано
оказаться весьма «неудобным» для «средних» последователей
Христа Спасителя, о которых так образно сокрушался уже Ап.
Иоанн Богослов: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о,
если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, но не горяч
и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3, 15-16).
Для таких теплохладных христиан — а таких, вероятно, было
весьма много уже и в послеапостольский период, — радикальное
и даже прямо революционное учение, о котором идет теперь
речь, это истинное ядро моральной части Учения Христова,
подходило уже очень мало, и реальная жизнь окруженного
язычниками христианского общества неудержимо влекла его к
ряду компромиссов с этим языческим миром. Таким образом,
истинное ядро Учения, этот «гнозис» христианский, очень скоро
оказался слишком высоким и недосягаемым для жизни того (как и
нашего) времени и все более и более превращался только в
известный светоч, маяк, идеал, к которому рекомендовалось
стремиться христианам… увы, без особой надежды на
практическое осуществление его в жизни. А идеал этот был,
действительно, настолько высок, что даже частичное,
бесконечно малое его осуществление в последующие века
принесло миру все-таки неисчислимые благодеяния.
Указанное (слишком сильноу расхождение) между абсолютной
и всепроникающей моралью Христовой и повседневной
христианско-языческой жизнью и способствовало, вероятно,
удалению, или, вернее, недопущению целого ряда несомненных
изречений Христа Спасителя в письменные канонические о Нем
«воспоминания» (Евангелия). Слава Богу, что они все-таки
сохранены нам преданием! Сколько таких недопущений могло
вкрасться и в другие писания!
Мораль Спасителя и Апостолов прямо-таки отменяется для
государственно-общественных и государственно-международных
отношений, и мы хорошо знаем, к какому, смело можно сказать,
возмутительному противоречию с прямым и ясным смыслом Учения
Христова пришла эта (к сожалению, освященная церковью)
эволюция на практике… «Мораль компромисса» заставляет
забывать многие и многие стороны Учения Христова, и конечно,
неудивительно, что в эту же тяжелую эпоху перелома — внешнего
торжества, но внутреннего обнищания христианства — также
затериваются (просто материально, физически) и драгоценнейшие
тексты из эпохи раннего детства или молодости христианства, в
том числе, именно, и наши (внеевангельские изречения)…
Благодаря случайным счастливым находкам, благодаря
кропотливым изысканиям западноевропейских ученых удалось их
возвратить для научного изучения. В самом деле, не стыдно ли
для христианского общества, что такие первостепенной важности
памятники древней христианской письменности, как 5 книг
собрания Логий Христовых, первоначальное арамейское Евангелие
Апостола Матвея, катехизический сборник Учение Двенадцати
Апостолов 1 века или древнейшие иудохристианские псалмы (тоже
1 века), оказались либо совершенно затерянными, либо
полузабытыми до самого конца Х1Х века?!
Между прочим, в прибавление к тексту Ев. от Матвея 7, 21-
23 в «Секунда Клементис» приведено: «Ибо даже если бы вы были
собраны со Мною на лоне Моем, а заповедей Моих не исполняли,
то Я отвергну вас и скажу Вам: отойдите от Меня. Я не знаю
вас, откуда вы, делатели беззакония». Так Лоно, или, как
поясняют, Церковь еще не есть безусловный авторитет. Лишь
понимающий и исполняющий Завет Христов может быть судьей.
Также и я очень уважаю отца Иоанна Кронштадтского, ибо
морально он был выше многих своих коллег и единоверцев.
Вероятно, по этой причине он был так жестоко оклеветан и
преследуем при своей земной жизни. Но все же он обладал не
только широким образованием, но, как мы видим по некоторым
речениям его, и редчайшим даром синтетического сознания.
Непростительно, что наши духовные наставники не допускают
существование других Провозвестников Божественного
Откровения, кроме Христа. Но сам Христос указывал, что многие
язычники, как называли тогда всех инаковерующих, будут ближе
к царствию небесному, нежели говорящий Ему: «Господи,
Господи! Не от Твоего ли Имени мы пророчествовали?..» См.
указанное выше изречение из «Секунда Клементис». Точно такое
же речение имеется и в Заветах Будды.
Теперь о Толстом. Вы правы, что отход от Христа грозит
тяжкими последствиями. Христос и Его Великие Собратья
являются выразителями Объединенного Духа и Единого Пути
Света. Потому каждый отступающий от Пути Света ввергается в
бездну мрака. Это должно быть усвоено твердо, и потому
приходится неустанно повторять эту истину. Знаю, что многие
осуждают Толстого, не дав себе труда ознакомиться
основательно со всеми его трудами. Осуждающие его за отход от
Христа думают, что отход от церковного Христа уже означает
отрицание Христа. Но именно поиски Христа Живого, а не
обезжизненного идола, каким Он предоставлен сейчас церковью,
было благородною целью жизни Толстого. И он нашел Его. Но
семейный разлад, вызвавший его бегство из дома, нельзя
толковать как тяжкое последствие его отхода от церкви. Не Сам
ли Христос сказал: «Не бывает пророк без чести, разве только
в отечестве своем и в доме своем» (Матф. 13, 57). Эта истина
особенно ярко проявляется и в наше время. Очень советую Вам
прочесть труды Вал. Булгакова о Толстом, среди них имеется и
книжечка, дающая описание и тяжкой домашней жизни Толстого.
Но особенно хорош его труд «Толстой моралист», изд. в Праге,
в нем прекрасно очерчена духовная эволюция этой большой души.
Булгаков состоял многие годы личным секретарем Толстого и
находился при нем до самой последней искры его земной жизни.
Описана у него и самая смерть Толстого. Семья Толстого
разделилась на два лагеря, и между ними шла жестокая борьба
за овладение исключительным правом издания всех сочинений
Толстого. Конечно, материальные соображения, с одной стороны,
и чисто эгоистические с другой, играли в этой борьбе
первенствующую роль. Сам Толстой и его устремления при этом
не принимались в расчет борющимися сторонами. Он так устал от
всех этих интриг и распрей, происходивших вокруг него, что
после очередного разлада с семьей, и даже с дочерью
Александрой, решил бежать из дома. Этот уход из дома вовсе не
был вызван каким-то желанием покаяния, но просто он жаждал
душевного и физического покоя.
Из книги Булгакова вы увидите, как он понимал Христа
Живого. Хотя и трудно из-за времени и длины письма, но все же
приведу Вам символ веры Толстого.
«Я верю, что благо возможно на земле только тогда, когда
все люди будут исполнять Учение Христа».
«Я верю, что исполнение этого Учения возможно, легко и
радостно».
«Я верю, что и до сих пор, пока Учение не исполняется,
что если бы даже я один был среди всех неисполняющих, мне
все-таки ничего другого нельзя делать для спасения своей
жизни от неизбежной погибели, как исполнять это Учение, как
ничего нельзя делать тому, кто в горящем доме нашел двери
спасения».
«Я верю, что жизнь моя по учению мира была мучительна и
что только жизнь по Учению Христа дает мне в этом мире то
благо, которое предназначил мне Отец Жизни».
«Я верю, что Учение это дает благо всему человечеству,
спасает меня от неизбежной погибели и дает мне здесь
наибольшее благо, потому я не могу не исполнять его».
Судите сами, справедливо ли после этого говорить об
отходе Толстого от Христа. Но дело в том, что обвиняющие
Толстого в антихристианстве сами или не читали его трудов,
или же не могли понять внутреннего мира этой большой души,
жаждавшей идти Путем Света, или сами были истинными
антихристианами, следуя обмирщенному Учению Христову. Так
пусть не клевещут на человека большого духовного прозрения.
Вспоминается мне один любопытный эпизод, имевший
