менее эгоистическое основание, так как человек, совершающей известные поступки и воздерживающийся от совершения других поступков в надежде на Божественное одобрение и вознаграждение или из страха перед Божественным неудовольствием и наказанием, совершенно так же эгоистичен, как и тот, кто руководствуется идеей материального счастья или несчастья. Второе возражение заключается в том, что, руководствуясь в своих поступках такими взглядами, средний человек постарается извлекать как можно больше счастья для себя самого и одарять как можно меньшим счастьем окружающих, так как нет никаких оснований для того, чтобы он поступал иначе; словом, что он стал бы придерживаться буквы человеческого закона и не пошел бы ни на шаг дальше его требований. Теоретически это возражение, пожалуй, совершенно правильно, но, невзирая на холодную теорию, человек может поддаваться более высоким импульсам и мотивам, проистекающим из таких областей его души, которых не признает ни утилитарная философия, ни ее противники. Другая форма того же самого возражения заключается в том, что утилитарная философия имеет в виду только развитой интеллект (то есть, с точки зрения философии йогов, высоко развитую душу), поэтому она не будет побуждать среднего человека к возвышенным поступкам и, если только она вообще будет усвоена им, то он воспользуется ею для оправдания своего собственного эгоизма, нимало не заботясь о благополучии своих ближних или о благе грядущих поколений. Противники этой теории считают, что, с точки зрения ее, человек, работающий для блага своих ближних, величайший безумец, потому что он отказывается от счастья и материальной выгоды из сентиментальности. (Это возражение упускает из виду, что развитой человек часто находит величайшее счастье в том, чтобы сделать счастливым других.) Против этой теории нравственности приводится также и то возражение, что счастье одного лишь большинства является недостойным ограничением, так как, хотя большинство и было бы счастливо, меньшинство может все же оставаться несчастным, и часть его, действительно, непременно будет подвержена великим страданиям и бедствиям. Это возражение находит отклик у людей, высоко развитых в духовном отношении, так как они знают, что ни один человек не может быть вполне счастлив, пока все не будут счастливы, и что не может быть идеального счастья, если хотя бы один человек будет исключен из участия в нем каким-нибудь раз навсегда установленным кодексом или правилом. Последователи теории, приписывающей происхождение нравственности Божественному откровению, вне которого, согласно этой теории, не может быть никакой нравственности, не согласны с утилитарной точки зрения, потому что она «не считается с Богом и Его желаниями». Последователи интуитивной теории возражают против утилитарной теории на том основании, что она не признает существования у человека «совести», или высшего разума, и вместо этого обосновывает человеческую нравственность и правила поведения на холодном человеческом уме: к понятиям «добра» и «зла» прилагается, следовательно, только интеллектуальное мерило, которое может быть изменено, улучшено или совершенно упразднено человеческим разумом. Эти возражения принимаются во внимание, и на них дается ответ в учении индийских йогов о Дхарме; это учение, признавая, что утилитарная теория неудовлетворительна, поскольку ее выдают за истину, все-таки находит в этой теории много справедливого и считает ее одной из трех колонн, на которых покоится учение о Дхарме; двумя же другими колоннами являются обе предыдущие теории.
Учение о Дхарме берется внести порядок в этот кажущийся хаос мнений. Оно признает каждую точку зрения отчасти правильной – частью полной истины – но слишком слабой и недостаточной, если она взята в отдельности. Оно примиряет враждующие школы, беря материал из всех их и употребляя его для построения совершенной системы; или, вернее, учение это видит, что законченное строение уже воздвигнуто в самом порядке Вселенной, и что всякая школа мыслителей смотрит только на одну из колонн здания, ошибочно считая ее единственной его опорой и совершенно забывая о двух других колоннах, незаметных для наблюдателя вследствие его особой точки зрения. В этом учении о Дхарме очень нуждаются народы Запада, среди которых и в умственном, и в духовном отношении царит большая путаница во всем, касающемся вопросов нравственности и поведения. На Западе людей можно разделить на: 1) таких, которые опираются на откровение, но не применяют учения его к жизни, находя, что эти учения «непрактичны»; такие люди в действительности являются сторонниками откровения, измененного опытом и обычаем: 2) на таких, которые утверждают, что они опираются на интуицию и совесть, но чувствуют, что не имеют твердой почвы под ногами, и на самом деле живут по обычаю и «законам страны», иногда, впрочем, отступая от них под влиянием «чувства»; и, наконец, 3) на таких, которые опираются на требования чистого разума, видоизменяемые, однако, существующими законами и находящиеся под сильным влиянием импульсов, исходящих из высших областей ума, несмотря на то, что эти люди отвергают существование высших духовных способностей. Будем надеяться, что ознакомление с учением о Дхарме даст возможность разобраться в этих вопросах хотя бы некоторым из нас. Конечно, это небольшое чтение может дать только намек на истины, содержащиеся в учении о Дхарме, но мы надеемся, что оно поможет некоторым из читателей внести ясность в свои мысли, найти нравственную опору и воспользоваться истинами, открываемыми наблюдением трех различных сторон жизни. Посмотрим же теперь, что нам может дать учение о Дхарме.
При нашем кратком рассмотрении вопроса, мы должны просить ученика, чтобы он подошел к нему с «открытым умом». Это значит, что было бы желательно, чтобы он в данный момент отложил в сторону предвзятые понятия и теории; пусть он прислушается к нашему учению, отрешившись по возможности от предрассудков и не поддаваясь слишком влиянию тех теорий, которых он придерживался ранее. Мы не требуем, чтобы он принял наше учение, если оно ничего не говорит его разуму и интуиции, но мы только просим, чтобы он выслушал нас внимательно, как беспристрастный судья, а не как наемный адвокат, старающийся подметить малейшую оплошность и выступающий с возражениями раньше, чем противная сторона успела изложить дело. Это все, о чем мы просим, и в этом нам не должен бы отказать ни один справедливый человек, приступающий к изучению данного вопроса. Мы не будем пытаться научить вас, как поступать, а только предложим вам на рассмотрение главнейшие принципы учения о Дхарме.
Может быть, приступая к рассмотрению философии Дхармы, всего лучше будет сначала дать вам понятие о том, как она смотрит на три вышеизложенные теории основ нравственности и правил поведения. Рассмотрим по очереди каждую из этих теории. Но прежде, чем приступить к такому рассмотрению, мы должны просить вас твердо помнить основную теорию философии йогов, а именно, что все души находятся в процессе роста, что все они стоят на различных ступенях развития, все в той или иной мере движутся по пути. Закон духовной эволюции в полной силе, и всякая душа строит свою жизнь на основе вчерашнего дня и закладывает фундамент на завтрашний день. Ее вчерашний день простирается назад за пределы данной жизни в прежние существования. А завтрашний день распространяется далеко за пределы оставшихся дней настоящей земной жизни – в будущие воплощения. Жизнь не есть только пребывание во плоти в течете немногих лет; душа может насчитывать бесчисленное множество прошлых жизней и имеет перед собой целую вечность, постоянно прогрессируя и переходя из одной плоскости в другую по восходящей спирали. Мы не намереваемся останавливаться на этом факте, но упоминаем о нем, чтобы указать, что воплощенные души, окружающие нас в образе мужчин и женщин, представляют собой различные ступени восхождения, развития и раскрытия душевного начала и, что поэтому, в силу необходимости, должны существовать самые разнообразные нужды и потребности души. Высшие идеалы поведения и нравственности рассматриваются философией йогов как указания на то, что у человечества исчезает иллюзорное понятие обособленности и возникает сознание единства всего сущего. Это пробуждающееся сознание и заставляет людей видеть «зло» во многих таких вещах, в которых они прежде видели «добро», заставляет их сочувствовать страданиям и горю окружающих и радоваться их счастью и удовольствию; это же пробуждающееся сознание делает нас добрее и внимательнее к нуждам других, петому что благодаря ему мы все больше и больше сознаем нашу родственную близость друг к другу. В этом и заключаются причина все возрастающего чувства братства, которым проникается человечество, хотя тот, кто испытывает это чувство, может и не сознавать его настоящей причины.
Эволюция и раскрытие души имеет своим следствием зарождение у человечества высших идеалов мысли и поведения; ею объясняется изменение нравственных понятий, очевидное для всех, кто изучал историю и обращал внимание на знамения времени. Усвоение этой теории Дхармы дает нам возможность понять относительность нравственности и предохраняет нас от осуждения наших менее развитых братьев, обладающих сравнительно с нами более грубыми идеалами поведения. Чем выше степень развития, тем выше и идеал поведения и нравственности; но надо помнить, что, развиваясь, душа отбрасывает многие старые формы и идеалы, которые прежде казались ей наивысшими. Запомнив все это, мы перейдем теперь к рассмотрению тех трех источников, из которых нравственность заимствует свою авторитетность. Философия йогов признает теорию откровения одной из колонн, на которых покоится здание Дхармы. Она утверждает, что в различные эпохи истории человечества Абсолютное вдохновляло высокоразвитых людей на проповедь учений, необходимых для человечества в данный период истории. Эти вдохновенные люди были душами, которые по доброй воле вернулись на землю, отказавшись от высших ступеней бытия, чтобы помочь своим менее развитым братьям. Они жили жизнью окружающих, принимая в ней участие как пророки, священники, ясновидцы и т.п. Рассказы об этих людях дошли до нас спустя многие века в искаженном, преувеличенном виде, украшенные легендами, суевериями и мифами окружающей их среды. Они редко писали сами, но их учения записывались другими (часто по истечении многих лет), и, хотя они носят на себе отпечаток взглядов их компиляторов, но все-таки дают понятие об учении данного пророка или учителя. Эти пророки стояли на различных ступенях развития; некоторые из них достигли уже больших высот, другие же находились на сравнительно низких плоскостях, но каждый из них нес своему народу весть, соответствовавшую его потребностям в данный момент. Это благовестие в большей или меньшей степени принималось народом и, вызывая изменения в его нравах, помогало заложить фундамент, на котором затем могли строить следующие поколения. Мы отнюдь не желаем дискредитировать этих пророков или тот источник, из которого они черпали свои знания; следует, однако, заметить, что мы оставили далеко за собой многие из их учении и в настоящее время имеем возможность отбросить почти все преподанные ими правила, за исключением немногих основных, которые предназначались для всех
