и мифологии греческой на вкусы деятельного духа. В новые времена боги сделались поэтическими фигурами. Вера и неверие — призывание мифологических богов холодно. И поэт и читатель не верили. Новая дорога открыта христианством в новейшем суеверии, а) Красота огра-ничена, высокое распространено. Нравственное. Неизъяснимое. Высочайшее зло и добро: новая природа, нечеловеческое. Высокое насчет ясного, фантазия в пределах нечувственного. Самое чувственное чисто.
Чудесное, заимствованное у восточных народов после крестовых похо¬дов — феи, сильфы, гномы; сии создания внесены в запасы националь¬ные. К ним были ближе, нежели к греческим мифам. Феи в гармонии с ангелами и духами. Тассо — великаны на место гигантов, драконы на место героев, феи вместо цирцей. Рыцарство.
II. Общественная жизнь. Масса нового в рыцарстве. Мужество, любовь к приключению — общий характер героического, но любовь к женщинам, существенное различие. Германцы. Задолго до введения христианства имели обычаи. Греки написали о них. Христианская религия способствовала смеси мечтания любви с восточными сказками. Явление труверов, или обретателей, в Германии. Сей дух и доныне. Ь) Где нет свободы женщин, там прекрасное исчезает из общежития. Неко-торая суровость. Любовь более или менее веселила поэтов. Данте. Петрарка. Ариосто. Трагедия. Роман. Любовь из самого поэта; прочие страсти более или менее требуют направленной фантазии. Сего раздробления чувства нет в греческой поэзии. Шекспир. Расин. Соединение любви с набожно¬стью. Во Франции, в Германии.
Планы прозаические
III. Тень учености. Ученость для поэзии более средство, а не цель. В Греции искусство было предано природе. После падения греческого просвещения не возвратились к природе. Схоластика; влияние древней поэзии на новую — и доныне во Франции, в Германии, Италии, Испании.
Новейшая поэзия не имеет простоты, истинности и совершенства формы древней, но более глубокости для чувства и мыслей1.
2. Шлегель. Нет исключительного для вкуса, с) Надобно отказаться от привычки; переселяться в характер и обстоятельства народов и вообще прекрасное находить в разных народных видах. Вкус не должен быть деспотом.
3. Но голое подражание в изящных искусствах всегда бесплодно. Все заим-ствованное должно переродиться, чтобы стать поэзией. Искусство не суще¬ствует без природы. Человек не может дать своему ближнему ничего, кроме самого себя. — d)
4. Классическое. Романтическое. От romance — названия языков, которые возникли в результате смешения латыни с разговорными диалектами древних германцев. Образование древних было цельным (из одного куска); новых — из сочетания нордического и древности.
5. Образование греков использовало естественное воспитание. Их религия была обожествлением природных сил и земной жизни, великая, достойная и мягкая. Но предрассудки украшали искусство; имели авторитет идеалов. Без образования только облагороженная чув¬ственность. — е)
6. Христианская религия возродила истощенный и погибающий старый мир; новая жизненная струя через нордические силы народов. — f)
7. Рыцарство, любовь и честь наряду с религией являются предме¬том чувственной поэзии.
8. Средневековье имело свою собственную мифологию, состоявшую из рыцарских романов и легенд, в противоположность древней мифо¬логии.
9. g) У греков человеческая природа находила удовлетворение в самой себе, она не стремилась ни к какому совершенству. — h) В христианской религии всё наоборот — созерцание бесконечного уничтожило конечное. Поэзия древ¬них была поэзией обладания, наша — поэзия томления. Чувство новых задушевнее, фантазия бестелеснее, мысль созерцательнее. Два мира2.
Жан-Поль
(Поэзия — единственный второй мир здешнего. — i)
10. Великие поэты древности раньше люди дела и воины, чем певцы. Камоэнс. Данте. Мильтон. — Клопшток, Шиллер.
11. Каждый гений созидает для нас новую природу тем, что снимает еще один покров со старой. — 1)
Дело в юности важнее, чем книга. Поэтические нигилисты3.
12. Поэтические материалисты. Никакой действительный характер поэт не может взять из природы без того, чтобы, как Страшный суд живущих, не превратить его в ад или рай.
Нигилисту не хватает материи и потому одухотворенной формы; материалисту — духовной материи и поэтому — тоже формы. Анти¬поэзия. У материалиста есть глина, чтобы вдохнуть в нее живую душу; нигилист хочет одухотворить, но у него нет глины. Поэт окружает огра¬ниченную природу бесконечной идеей.
Греческая поэзия
13. Юный поэтический дух невредим и пламенен перед господством философского рассудка. Человек был сокровеннее вплетен в поэта. Поэтиче¬ское искусство не было сковано в стенах, но парило над всей Грецией. Боги в жизни (1.101) т).
Грек, юноша мира, охватывал настоящее и прошлое, природу и богов свежим и к тому же пламенным взглядом; боги, которым он верил, героическое время его предков, — он потерял свое я в своем предмете. Греки верили тому, что они воспевали, богам и героям. Они сами видели и переживали свою жизнь — их юношеский взгляд обра¬тился преимущественно на телесный мир. — п) Мифология дала им обо¬жествленную природу; чтобы ее только обжить, но не творить. Ясность, спокойствие и моральная грация.
романтическая поэзия
14. Греческие боги для нас всего лишь плоские картины и пустые одежды наших впечатлений, а не живые существа. Романтическое есть прекрасное без ограничения, или прекрасная бесконечность.
Южный романтизм, родственный в климатическом отношении Гре¬ции, в Италии должен был быть радостнее, чем северный; и по-вос¬точному смелый в Испании.
о) Происхождение и характер новой поэзии — в христианской религии (1,156). Царство бесконечного расцвело на пепелищ конечного (158). Поэзия суеверия — р).
Через романтическое — сентиментальная лирика, фантастический эпос, драма — синтез обоих родов.
ЗЗ6
ПОЭТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО
15. Оно (поэтическое искусство. —А. Я.) должно действительность, которая имеет божественный дух, не уничтожать, не повторять, но рас¬шифровывать. Кто заглянет в историческое будущее, тот не найдет для своего стремления никакой надежды, кроме двух только рук — науки и искусства. Последняя — сильнейшая. Поэзия может петь о том, чего никто не отважится сказать в трудные времена. Великие, но застенчи¬вые чувства, которые скрываются от мира, она венчает на самом высо¬ком троне; если они прячутся, как звезды от дневного света, то поэзия подобна звезде волхвов, которая в древности сияла в дневных лучах. Если когда-нибудь погибнет религия и все храмы божества рухнут или опустеют, тогда богослужение будет совершаться в храмах муз. Если все философии сами собой распадаются в беге времени, то самое древнее произведение поэзии, подобно своему богу Аполлону, останется вечно юным, именно потому, что самое последнее сердце подобно первому, чего нельзя сказать об умах.
Пусть поэзия, не ища ни порицания, ни хвалы, отстранится от насто¬ящего и хотя бы в предчувствиях, в осколках, вздохах, бликах света показывает иной мир в здешнем — как некогда Северное море гово¬рило о существовании Нового света, принося на берега Старого чужие семена и кокосовые орехи. Пусть поэзия тем свободнее встанет на пути времени, столь же самоубийственного, сколь эгоистичного, времени, которое, ненавидя смерть из-за недостатка неба, зовет высокую музу на преходящий пир жизни в качестве танцовщицы и флейтистки и подни¬мает ее на смех4.
16. Zusatze. Поэзия древних оригинальная, чувственная, не сопря¬женная ни с какими посторонними видами; поэзия новых подражатель¬ная, созерцательная, сопряженная с видами посторонними, q) Древние сочиняли по побуждению (220). Религия, игры, праздники. Гомер, Аль¬цей, Пиндар, Эсхил. Новые связаны с древними, они усвоили их тон, их формы, их механизм стихов. Ученость поэтов; знания их не из соб¬ственных чувств и наблюдений, но из книг и посредством изустного предания — все, что они ощущают, выражено не просто и естественно, но искусственно. Их изображения основательнее, богаче, полнее, но не столь наглядны, не столь блестящи. Больше для читателя, чем для слу¬шателя. Древние действуют на нас через живое представление предме¬тов, новые — через идеи. Древний передает заимствованное из природы просто и точно таким, как оно было заимствовано. — г) Новый изобра¬жает все в отношении к самому себе. Древний невидим. Первый занимает более собою и недоволен действительностью. Древний ее изображает с радо¬стью. Древний находит гений и предмет в окружающем, занимается изо¬бражением чувственной природы, не ищет и не ожидает ничего другого при¬влекательного для своего предмета, кроме того, что есть в нем самом. Новый воспринимает духовное и подмешивает к предмету свое чувство5.
17 s). Поэзия. Как бы ни расходились пути, ум мог бы вновь найти дорогу при помощи поэзии и в ее омолаживающем свете спастись от оцепенения преждевременной старости. Она могла бы явиться юношески цветущей Гебой, прислуживающей в чертоге Юпитера бессмертным богам. Она должна идти в ногу с веком и усвоить его завоевания; облечься в одеяния привлекательности; из картины современности создать образец для этой современности. Поэт дол¬жен быть милым спутником в жизни; стоять с ним (современником. — А. Я.) на одной ступени; возвышать явления действительности. Вдохновение развитого ума. Все, что может нам дать поэт, это его индивидуальность. Они (поэты. — А. Я.) прославляют моральное с помощью эстетического.
18. Народного поэта в том смысле, в каком был им Гомер для своего века или трубадура для своего, напрасно искать в наше время. Наш мир уже не гомеровский, где все члены общества стояли по чувствам и помыс¬лам примерно на одной ступени. Большое расстояние между избранным меньшинством нации и массой. Народный поэт в наше время имеет выбор между легчайшим и труднейшим (274). Что нравится избранным, то хорошо; что нравится всем без различия, еще лучше6.
19 t). — Легенды вместе с рыцарскими книгами в те времена соби¬рали в себе цвет и цветы человеческого воображения. Рыцарские книги для благородных от рождения, легенды для испытывающих в них потребность добродетельных людей всех сословий. Для Средних веков легенды были то же самое, что для греческой и римской древности героические мифы, из которых некогда вышли все поэтические произ¬ведения и истории. Латона, Аполлон, Гермес, Афродита — это легенды.
и). У французов их песни, у англичан их старинные песни, бал¬лады и романсы — если бы каждый из нас поискал у себя, в своей провинции, в своих областных песнях, то нашлись бы, наверно, среди них такие, которые по ценности были бы равны песням из сборника Перси!
20 v). По Европе пронеслось романтическое веяние. Можно ли дока¬зать, что у нее (Германии. — А. Я.) были также свои любимые герои, оригинальные сюжеты, национальная и детская мифология и что всему этому она придала свой собственный отпечаток? То же нужно сказать и о простых народных сказаниях, сказках и мифологии. Старинная вендская, швабская, саксонская, голштинская мифология, в той мере, в какой она еще продолжает жить в народных сказаниях и песнях, — если ее добросовестно записать, окинуть ясным и проницательным взором, какая это была бы сокровищница для поэта и оратора, для философа. Чосер, Спенсер и Шекспир строили из народных верований. Из этих семян выросло все лучшее, что есть в лирической, драматиче¬ской, мифологической, эпической поэзии британцев.
21 х). Итак, от более древних эпох у нас совсем не осталось живой поэтической традиции, на которой могла бы вырасти наша новая
