Бру¬но. Обед у короля: подле Брюля. Вечер у Гуфланда. Мельгунов. Дома.
14(26), суббота.
2 июня85. Дрезден. Три дни, как я в дороге; буду писать не о путеше¬ствии, а о Берлине. Я провел последние минуты с горестным удоволь¬ствием прощанья. В Берлине были минуты счастия. Я простился с ко¬ролем в Потсдаме, проводив в(еликую) к(нягиню). Нельзя изобразить чувства пустоты, которое имелось во мне. Во дворец. Вечер провел у M-elle Wildermeth. На другой день у кронпринца: прощанье; потом у принцессы Александрины, Луизы и Альбрехта. С герцогинею Кумбер-ландскою не простился, не смогши ее видеть. Обедал у принцессы Рад¬зивил: за столом приезд кронпринца. После в театре. Прискорбная глу¬пость84. Вечер у M-elle Wildermeth (история альбома). На другой день у М-е Kleist. Перед самым отъездом крест85. Проезд через Потсдам; тер¬раса и померанцы. — Товарищ Бруно. Ночевал в Трейенбритцене. — 30. В Прече: замок. — В Виттенберге: Лютерова комната и картины Кра-наха.— Вечер в Торгау: мост; замок; башня.— На другой день (31) в Мейссен. Domkirche св. Иоанна. Церковь. Der hohe Chor: удивитель¬ный вид с башни. Дорога от Мейссена. Вечер в Дрездене. Олсуфьев. Пра¬вило86. — / июня. Путешествие к памятнику Моро; в Плауен и в Тарант. Возвращение в Linkische Bad87.
4(16) июня, Дрезден
Путешествие от Берлина до Дрездена88
В Виттенберге89, который пленяет воображение своею древностию, ви¬дел я обе старинные церкви и заглянул в келью Лютера: видел имя на¬шего Петра, написанное его рукою, и, следуя дурному примеру всех пу¬тешественников, отрезал себе кусок от Лютерова стола, которого скоро не узнает дух Лютера, если он только посещает иногда место своего прежне¬го пребывания, не узнает: так изрезали его благоговейные ножи путеше¬ственников! Жаль, что в этой келье стоят старинные портреты, которых в ней не было во время Лютера: это мешает воображению. Из Виттенберга поехал я через Преч, где осматривал, пока переменяли мне лошадей, ста¬ринный замок. В Торгау, где также есть старинный, весьма живописный замок, я лазил на высокую башню и любовался окрестностями. На дру¬гой день поутру приехал в Мейссен; фарфоровой фабрики видеть было нельзя, потому что был праздник Вознесения; я пошел в Domkirche и всходил на высокую ее башню. Вид с нее удивительно обширный, и сама церковь достойна примечания: величественная, готическая архитектура; здесь есть две картины: «Распятие» Луки Кранаха и «Поклонение Волх¬вов Христу»90, как уверяют, Альбрехта Дюрера. Последняя, кто бы ни был живописец, понравилась мне гораздо более первой: необыкновенная сила и выразительность в лицах. Она писана на дереве и створчатая, как обык¬новенно запрестольные образа в лютеранских церквах; на дверцах, кото¬рые служат и крышкою для картины, изображены четыре апостола. Смот¬ря на эти изображения, ясно почувствуешь, чем отличается немецкая школа91 от прочих: простая, величественная, но не идеальная природа. Она менее действует на воображение, но, кажется, более удовлетворяет чувству. Вся дорога от Мейссена до Дрездена есть веселый сад на высо¬кой полугоре: с правой стороны Эльба; с левой — то высокий утесистый берег, то отлогий зеленый холм, то виноградники, и беспрестанно встре¬чаются чистые, веселые сельские домы; дорога прекрасная: лучшей не может быть и в саду; по сторонам прекрасные тротуары из песчаного кам¬ня; их не трудно и делать и содержать: материал, т. е. утесы из песчаного камня, находятся у самой дороги. Вообще характер здешней природы и ее жителей есть какая-то спокойная веселость: у каждой опрятной хижи¬ны есть небольшой сад, обнесенный прекрасною каменною стеною; польза служит вместе и украшением: почти все домы на полдень обсажены ви¬ноградом; на окнах, между зеленью виноградных листьев, мелькают цве¬ты. Особенно пленило меня положение так называемого Wakkerfait Ruhe: на высоте холма стоит здание, похожее на часовню; там, если не ошиба¬юсь, похоронен Wakkerfait, который основал в этом месте училище. У по¬дошвы холма, служащего могилою основателю, стоит веселый, довольно обширный дом, известный под именем Landes-Institut; простая архитек¬тура дома, чистый, вымощенный камнем двор, два высоких тополя вмес¬то ворот, к которым от большой дороги идет густая аллея, рощи из яво¬ров и каштанов по обеим сторонам дома, с дорожками и сиделками, и окружающая всё ясная, плодотворная природа невольно представляют здесь воображению первые, счастливые времена молодости. Если бы я не спешил в Дрезден, то навестил бы этих детей, которые начинают свою жизнь беспечно в прелестном приюте, между гробом их благотворителя, но этот гроб назван die Ruhe*, и большою дорогою, по которой столько путешественников, им незнакомых, мимо их проходит и исчезает. Вечер был прелестный, и мне хотелось застать еще последний блеск солнца на Дрезденском мосту. За четверть мили от Дрездена вышел я из своего сми¬ренного Stuhl-Wagen**, дал ему ехать в Дрезден, а сам пошел пешком. Время было удивительно ясно: вечер свежий и благовонный (до сих пор я еще не видал ни одного жаркого дня), и я думаю, что это лучший при
* Покой (нем.).
* Экипаж (нем.).
заходящем солнце: оно садилось позади меня, так, что весь яркий свет лучей падал в город, который светился между зеленью каштанов, кленов и тополей; вблизи, между темно-зелеными деревьями, на берегу Эльбы, мелькала мельница; за нею зеленел широкий луг; далее виден был пре¬красный Дрезденский мост92; над ним темные липы Брюлева сада, и ве¬личественно из-за вершин древесных выходил купол церкви Богоматери и великолепная Католическая церковь, с своею высокою башнею. Я ос¬тановился на мосту и долго любовался и прелестью берегов Эльбы, кото¬рые с обеих сторон поднимались зеленым амфитеатром, и городом, и множеством народа, который толпился по мосту; я не хотел уйти в свой трактир, не проводив на покой своего милого солнца (которое так было ко мне милостиво в Сан-Суси и Потсдаме); долго бродил по террасе Брю-левой93; пестрая толпа сверкала на солнце под зеленью лип, и всё было чрезвычайно живо; небо ясно угасало, и на светлом, безоблачном западе прекрасно отделялся высокий крест, стоящий на мосту: этот вид давал картине что-то необыкновенно величественное. Жаль только, что Эльба своею мутностию несколько ее портит. Я еще не видал Эльбы ни разу в на¬стоящей красоте; вода ее во всё это время была желто-красная: это от дож¬дей, которые падают в Богемских горах, мутят бегущие в нее ручьи, из которых много заносит в нее киновари и красит ее красною краскою. Она текла тихо, но цвет ее говорил о буре.
10(22) июня, Прага
Дрезден. Плауен. Тарант
В Дрездене нашел я некоторых из наших русских, между прочим и кня¬зя Гагарина; но он на другой день уехал в Карлсбад. Более всего рад я был найти О***94. — Путешествие учит пользоваться настоящею минутою, и так как погода, которая до сего времени была весьма непостоянна, пока¬залась мне установившеюся, то мы решились вместе на другой день идти в Плауен, а оттуда в Тарант. Рано поутру мы отправились пешком через Рекниц, чтобы взглянуть на памятник Моро95. Он очень прост: гранитный пьедестал, на котором лежит бронзовый шлем. Вид от него в ясную пого¬ду, когда отдаление не покрыто парами, должен быть прекрасный: мы им не могли любоваться. Дрезден не хотел нам показаться; он окутался в гу¬стой дым и едва был виден, и все окрестности были также туманны. Наше удовольствие было половинное; зато в Плауене было оно полное. Мой путеводитель О(лсуфьев) (который NB сделался великим ботаником и умеет назвать по латыни каждую травку дрезденских полей и долин) на¬рочно повел меня полями, чтобы вдруг удивить взглядом на прелестный Плауен. В самом деле неожиданно мы очутились на краю гранитного утеса, вышиною в 70 сажен, с которого представился весь Плауен, освещенный солнцем; надобно было ползти, чтоб взглянуть с крутизны вниз: глубокая, зеленая долина вьется между высокими утесами, которые не имеют одна¬ко ничего дикого, хотя подымаются с обеих сторон ужасною гранитною стеною; они покрыты веселыми деревьями: буками, кленами, липами и кое-где темными елями; быстрая Вессерица, которая в это время была уже довольно мелка, шумит, вьется, плещет по камням и вертит колеса мно¬гих мельниц, которые оживляют долину. Маленькою тропинкою спусти¬лись мы с высоты в глубину; у прекрасного каменного моста Вессерицы ждала нас коляска, и мы отправились в Тарант. Дорога идет берегом бы¬строй Вессерицы, мимо деревень, сельских домов и мельниц: всё долины, которые беспрестанно переменяют образ, то расширяются, то вдруг стес¬няются; одна и та же картина представляется в тысяче прекрасных оттен¬ков. Но всего живописнее положение Гаранта: небольшой, веселый горо¬док, в глубине пышной долины. — Заказав в трактире обед, пошли мы бродить; день был жаркий, обещал грозу (но он не сдержал обещания), и солнце, щадя нас, беспрестанно пряталось за облака и наводило свет и тень на окружавшие нас утесы. Из трактира, который стоит в самой глубине долины, окруженный тополями, полезли мы на вершину горы, по тро¬пинке, весьма крутой, но хорошо отделанной для гуляющих, к так на¬зываемому Храму Солнца; этот храм достоин своего имени только по прелестному виду, которым наслаждаешься с его порога, а не по своей ар¬хитектуре: он из коры, покрыт соломою, и на скамейке, которая внутри его манит к себе усталого, нельзя сесть: так она пыльна и нечиста. С этого места самый обширный вид на Тарант; но самый живописный из окон развалившегося замка: под стенами развалин большой пруд; влево цер¬ковь; за прудом весь городок с кудрявыми утесами, его окружающими, и всё чрезвычайно оживлено; природа не хотела здесь быть ужасною, и са-мые дикие утесы свои скрыла она под веселою зеленью разнообразных дерев. Впечатление, которое здесь она производит, есть какое-то веселое, спокойное довольство; радуешься настоящею минутою, не мечтая о дале¬ком: веселая, живая, разнообразная существенность, не смешанная ни с чем идеальным! Заслужив свой аппетит, мы весьма вкусно обедали в трак¬тире, и между тем, как мы ели свежих форелей, несколько менестрелей играли на арфах и пели: «Freut euch des Lebens!»* и «Komm am Rhein, da wachsen unsere Reben»** и «Польский» Огинского. Виртуозы были не пер¬вого класса, но признаюсь, я слушал с большим удовольствием; все эти мелодии были знакомцы старого времени. Мы возвратились довольно рано в Дрезден, и не желая потерять последних, ясных минут прекрас¬ного дня, отправились пешком в Linkische Bad. Здесь по вечерам соби¬раются жители Дрездена. Множество столов расставлено под липами для тех, которые хотят пить кофе, пиво, курить табак или просто сидеть в своем кругу и смотреть на пеструю толпу, волнующуюся под деревьями.
* «Радуйтесь жизни!» (нем.).
* «Приходи к Рейну; здесь растут наши виноградные лозы» (нем.).
За вход платят несколько грошей в пользу музыкантов, которые здесь иг¬рают три раза в неделю, по воскресеньям, средам и пятницам: в эти дни здесь
